— Абсурд! — сказал Роджер.
— Что такое?
— Наверное, я допустил где-то дурацкую ошибку.
Он еще раз изучил отпечатки на фонарике и сверил результаты с записями, сделанными в первый раз.
— Все совершенно точно, — пробормотал он.
Вновь усевшись на кровать, он начал методично классифицировать заново каждый набор отпечатков на листах бумаги, изучая их через лупу столь же тщательно, как и отпечатки на фонарике, и занося результаты на новый лист.
Эта процедура отняла у него немало времени, но мисс Кросспатрик ни разу не отвлекла его дурацкими вопросами о разнице между спиралью и кольцом на пальцевых узорах или о выделениях на потовых железах.
Но вот лист заполнен до конца. Роджер взял его в одну руку, результаты анализа отпечатков на фонарике — в другую, и стал сравнивать. Пройдя листы до конца, он положил их на кровать и недоуменно воззрился на мисс Кросспатрик.
— Но этого просто не может быть, — сказал он, нахмурившись. — Это невозможно!
— Вы не можете идентифицировать отпечатки?
— Ну да. Таких здесь нет.
— Но ведь объяснить это весьма просто, не так ли? — сказала мисс Кросспатрик со своей всегдашней, сводящей с ума улыбочкой, которая явно говорила: "Эх ты, никудышка!" — Видимо, я ошиблась, решив, что у мистера Пиджина не было такого фонарика. Очевидно, что это его фонарик, а на нем отпечатки его пальцев. — "Вы только посмотрите! — говорила за мисс Кросспатрик ее улыбка, — болван, да и только!"
— Нет, — возразил Роджер, ничуть не задетый ни улыбочкой мисс Кросспатрик, ни ее предположением, что он упустил такой важный момент в ходе расследования. — У меня есть отпечатки пальцев Пиджина. Я специально ходил на берег до ленча, чтобы снять их. Как только нашелся фонарик, я сразу подумал о том, что необходимо иметь их для проверки.
— Тогда я прошу прощения, — любезно извинилась мисс Кросспатрик, а ее улыбка досказала: "Ну не болван ли?" — Так чьи же они тогда?
— Я снял отпечатки у всех, ведь так? Где план лагеря?
Роджер взял план и сверил свои записи поименно.
— Да, все здесь. Невероятно, но это так: отпечатки принадлежат кому-то не из нашей компании.
Он скрестил руки на груди, откинулся назад и, нахмурившись, взглянул на мисс Кросспатрик так, словно это она во всем виновата. В конце концов, она заслужила это бремя.
На мгновение даже мисс Кросспатрик опешила:
— Вы… вы думаете, что на острове есть еще кто-то? — она даже запнулась.
— Нет, не думаю, — сердито ответил Роджер. Но он отнюдь не был уверен в этом. Вполне в духе Пиджина было тайно оставить на острове кого-то из команды — если это входило в его планы, например чтобы имитировать призрака и усугублять тревогу и отчаяние. Но если он это и сделал, то втайне от Кристл. И потом, зачем этому оставленному на острове человеку было убивать его? А может, история, рассказанная мистером Пиджином об убийце, и не была выдумкой? И он сказал чистую правду о том, что среди них нет Убийцы — потому что убийца скрывается среди команды или стюардов? Мистер Пиджин вполне мог с дьявольской изобретательностью подстроить так, чтобы этот человек как раз оказался здесь в то время, когда сам он произносил свою речь. Это предположение было почти фантастическим, но от мистера Пиджина можно было ожидать всего, чего угодно.
Роджер и мисс Кросспатрик с тревогой смотрели друг на друга.
— Более вероятно, что фонарик уронил со скалы стюард, когда они разбивали лагерь. Никто его не заметил, а потому никто и не искал, — сказал Роджер.
— Тогда это редкостное совпадение, — усомнилась мисс Кросспатрик. — А я не верю в совпадения.
Было видно, что мисс Кросспатрик пришла в себя. На мгновение у Роджера мелькнула забавная мысль: если мисс Кросспатрик не верит в случайные совпадения, значит, и нет никаких случайных совпадений.
— А кроме того, что там делать стюарду с фонариком? — возразила эта неустрашимая женщина. — Это не по дороге к бухте.
— Он мог подбежать к обрыву, чтобы зачем-то посмотреть вниз или позвать кого-то, — вяло промямлил Роджер.
Мисс Кросспатрик отмела это возражение, как оно того и заслуживало:
— Вздор! Все это неубедительно.
— А каково ваше объяснение? — Роджер был уязвлен.
— У меня его нет, — откровенно ответила мисс Кросспатрик. — Я-то надеялась, что идентификация отпечатков на фонарике подтвердит мои подозрения. Странно, но я ошиблась.
— Думаю, Стелла, сейчас самое время сказать, кого вы подозревали. Чьи отпечатки вы ожидали обнаружить?
— Разумеется, мистера Фэйри.
* 4 *
— Мистера Фэйри? — Роджер так и сел.
— Это же очевидно, не правда ли?
— Да, любопытно. Я и сам положил глаз на Фэйри.
— Разумеется. Странная штука с этими отпечатками. Должно существовать какое-то крайне простое объяснение этому. Честно говоря, у меня нет сомнений в том, что именно мистер Фэйри столкнул мистера Пиджина.
— И вы думаете, для Фэйри это уже второе убийство?
— Боюсь, что так оно и есть, — воркующая интонация мисс Кросспатрик еще больше смягчила смысл сказанного, но не отменила его сути.
— Гм! — произнес с сомнением Роджер. — Вы думаете, он на такое способен?
— Вполне. Не исключено, что в первый раз его спровоцировали, а может быть, он защищался. Думаю, первое убийство было неумышленным, а второе — акт самозащиты. Его загнали в угол.
— Все это крайне умозрительно, — сказал Роджер с явным неодобрением.
— Напротив, это итог логических рассуждений.
— Когда вы начали подозревать его?
— Почти сразу же. Сначала подумала, что это сэр Джон.
— Сэр Джон Бирч? — удивился Роджер.
— Вот именно. Если вы помните, именно он спросил мистера Пиджина, знает ли об этом еще кто-нибудь, кроме него и есть ли у него письменные свидетельства. Я подумала, что это весьма важно, а ведь дальше именно сэр Джон предложил мистеру Пиджину отступиться от этого дела с выведением убийцы на чистую воду.
— Два ключевых момента, — сухо сказал Роджер. — Именно из-за них убили Пиджина.
— Такова моя точка зрения. А что касается мистера Фэйри, у меня вызвали подозрение два обстоятельства. Первое — его необычное поведение с самого утра.
— Правда. Я подумал, что он покрывает кого-то.
Мисс Кросспатрик уже просчитала этот вариант:
— Возможность этого крайне мала. Если его поведение не является следствием раскаяния в содеянном и осознания своей вины, то я буду крайне удивлена. И к тому же он — единственный из нас, чье поведение изменилось.
— Это вы очень верно заметили. Его поведение заставляет предполагать именно это.
— Еще бы, ведь оно возникло как следствие случившегося, — сказала мисс Кросспатрик, слегка забавляясь. — И второе, это, конечно, то, что мистер и миссис Фэйри действительно единственные среди нас, чью виновность в некотором отдаленном прошлом мистер Пиджин имел реальную возможность установить. Чьи еще секреты могли случайно оказаться в его руках? Лишь мистера и миссис Фэйри. А из них двоих миссис Фэйри, безусловно, вне подозрений.
Роджеру вдруг вспомнилась фраза капитана Твифорда: "Ну уж нет, я не доверяю им обоим", но он постарался выкинуть ее из головы.
— Вы не забыли, что история Пиджина была выдумкой? — спросил он.
— Наоборот, — улыбнулась мисс Кросспатрик. — Ведь мистер Фэйри не знал о том, что это выдумка. И у него были веские причины воспринять все всерьез.
— Вы не находите, что здесь многовато случайных совпадений?
— Напротив, всего одно-единственное, и оно заключается в том, что выдуманная мистером Пиджином история действительно совпала с историей одного из присутствующих. Смерть Пиджина подтверждает это. То, что этот человек, вероятнее всего, — мистер Фэйри, отнюдь не относится к разряду совпадений, ведь в этом отношении мистер Фэйри выступает на равных со всеми остальными.
— Гм! — сказал Роджер, он был отнюдь не в восторге, Он хотел было попенять мисс Кросспатрик на то, что она вроде бы не верит в совпадения, но промолчал. Вместо этого он уставился на свои туфли, и мисс Кросспатрик не прерывала его задумчивости.
В целом версия мисс Кросспатрик показалась Роджеру убедительной, ее манера рассуждений была ему близка. Положа руку на сердце, Роджер должен был признаться себе, что, хотя он все это время смотрел на Фэйри как на укрывателя, на самом деле он чувствовал, что за Фэйри никто не скрывается. Знание того, кто же является подлинным преступником, способно ввергнуть человека в состояние удрученности и апатии, но не способно буквально преобразить человека, сделать его другим, как это произошло в случае с Фэйри. В конце концов, такие глубокие переживания могут возникнуть лишь из-за хорошо знакомого или близкого тебе человека. У Фэйри таким человеком была Энид, но подозревать ее в убийстве, с Вилли в качестве укрывателя, было полной нелепицей, хотя в тот краткий миг, когда утром Фэйри бросил памятный взгляд на свою жену, Роджер мог допустить и эту возможность.
