Доктор Брэдфорд уже принял первых двух пациентов, но за это время в приемной появились новые. Я предупредил сестру, что сейчас моя очередь. Она рассердилась и принялась мне объяснять, что такое предварительная запись, но я бесцеремонно прервал ее.
— Никакого землетрясения не произойдет, если вы передадите доктору эту записку. Поверьте, я очень спешу, дома меня ждет маленькая сестричка. Не вздумайте читать записку, там есть неприличные слова.
Сестра с отвращением посмотрела на меня, но записку взяла и скрылась за дверью кабинета. Через минуту она уже стояла на пороге и называла мою фамилию. Я не оставил в приемной свою шляпу, а прихватил ее с собой, на тот случай, если вызовут полицию.
Одного взгляда на доктора Брэдфорда было достаточно, чтобы понять, насколько нелепы и смехотворны были мои подозрения. Жаль, что я не увидел его раньше, тогда бы мне в голову не полез этот дурацкий бред. Он был высок ростом, очень серьезен и необычайно вежлив. Настоящий джентльмен старого закала, и к тому же носил бакенбарды. В прошлом веке случалось, что джентльмены с бакенбардами убивали ножом наповал свою жертву. Но это было так давно. Сейчас представить такое невозможно. Ко всему доктор Брэдфорд был сед, как лунь. Сказать по правде, каким бы бесспорным после посещения редакции «Медицинского вестника» мне ни казалось его алиби на пятое июня, я по-прежнему был склонен искать в нем уязвимые места, чтобы хоть за что-то зацепиться.
Я подошел к его столу, а он молча смотрел на меня и ждал, когда сестра закроет за собой дверь.
— Вы Гудвин, и тоже гений?
— Да, сэр, — ухмыльнулся я. — Перешло на меня от Ниро Вульфа. А-а, вспомнил. Вульф похвастался перед мисс Барстоу, что он гений, и она, разумеется, рассказала вам. А вы, конечно, решили, что это шутка?
— Нет. Я человек широких взглядов. Но кем бы вы ни были, гением или упрямым ослом, я не могу из-за вас заставить моих пациентов ждать. Что означает ваша записка? Приманка? Даю вам три минуты на объяснение.
— Вполне достаточно. Скажем, например, так: Ниро Вульф располагает фактами. На основании этих фактов он пришел к определенному заключению, как и почему умер Барстоу. Вскрытие подтвердило правильность его заключения, и таким образом подтвердило правильность фактов. Следовательно, они стали неотъемлемой частью общей картины, и тот, кто убил Барстоу, должен соответствовать подтвержденным фактам. Никто из семейства Барстоу им не соответствует. Не соответствуете и вы. Просто для этого не годитесь.
— Продолжайте.
— Продолжать?
— Это всего лишь общие слова. Они требуют подтверждения. Уточните конкретно.
— Нет, увольте. — Я решительно тряхнул головой. — Гении так не работают. Вам не удастся вытряхнуть нас, как мешок с земляными орехами. Во-первых, на конкретное подтверждение трех минут мало. На это потребуется куда больше времени. Во-вторых, ничто не делается просто за так. Нахальства вам не занимать. Что вас заставило перепутать тромбоз коронарных сосудов, скажем, с эпилепсией, а после этого бояться подходить к телефону в течение нескольких дней? Или вы считаете само собой разумеющимся, что Ниро Вульф тратит свое время и деньги на то, чтобы разогнать тучи, сгустившиеся над вашей головой. Не думайте, что он согласится, чтобы ваши неприятности ему досаждали. Считаете, что я написал вам эту записку лишь для того, чтобы полюбоваться на ваши бакенбарды? Нет, вы порядочный нахал.
— Черт побери! — не выдержал старикан. — Ваше негодование очень эффектно и впечатляет, но это одни слова. — Доктор посмотрел на часы. — Думаю, мне не надо говорить вам, мистер Гудвин, как вы меня заинтриговали. И хотя я по-прежнему считаю извлечение скандалов из могил недостойным способом зарабатывать себе на жизнь, я буду признателен вам и Ниро Вульфу, если ваше заявление будет подкреплено доказательствами. Вы могли бы прийти сюда в половине седьмого?
Я покачал головой.
— Я всего лишь посыльный. Ниро Вульф обедает в семь. Он живет на Западной Тридцать пятой улице и приглашает вас отобедать с ним сегодня. Вы согласны?
— Разумеется, нет!
— Хорошо, тогда все. — Мне уже порядком надоел этот старый замшелый столп общества. — Если вас будет мучить чесотка от любопытства, не вините нас. Особой нужды в ваших секретах у нас нет, просто хотелось по ходу дела со всем разобраться. Мои три минуты истекли.
Я повернулся, чтобы уйти, но не спешил. Когда я коснулся дверной ручки, за спиной я услышал голос:
— Мистер Гудвин.
Не отпуская дверную ручку, я обернулся.
— Я принимаю приглашение мистера Вульфа. Буду у вас в семь.
— О'кэй. Я дам адрес вашей секретарше.
С этими словами я вышел.
Я часто гадал, сколько в Нью-Йорке найдется людей, готовых дать Вульфу деньги взаймы. Я насчитал чуть больше тысячи, потом, подумав, ужал до одной тысячи. Конечно, тех, кто остался ему благодарен, гораздо больше, но есть и такие, у кого много причин ненавидеть его. Я понимал, что надо быть в определенных отношениях с человеком, прежде чем захочешь попросить у него денег, и, к тому же, надо быть уверенным, что в ответ получишь их, а не недовольную гримасу или смущенное бормотание. Для этого должны быть взаимное доверие, доброжелательность, благодарность, не омраченная сознанием обязательства, что всегда тяготят и оставляет чертовски неприятный осадок. Да, пожалуй, не более тысячи. Я не скажу, чтобы Ниро когда-нибудь злоупотреблял этим. Помню, пару лет назад, когда нам действительно понадобились деньги, я предложил обратиться к мультимиллионеру, который был обязан моему хозяину всего лишь такой безделицей, как собственная жизнь. Но Вульф, не задумываясь, отверг мою идею. «Нет, Арчи, — сказал он. — В природе есть закон: преодолев инерцию, движущая сила возрастает. Начав брать деньги в долг, я кончу тем, что уговорю министра финансов отдать мне весь золотой запас страны». На что я ему тогда ответил, что судя по состоянию наших дел мы нашли бы ему применение, и не только ему. Однако Вульф наотрез отказался брать деньги в долг.
Следует заметить, что после обеда в среду в мой список безоговорочно был внесен доктор Натаниэль Брэдфорд. Вульф буквально очаровал его, как он это умеет, если захочет. До прихода доктора, между шестью и семью, я коротко информировал Вульфа о событиях дня. За столом я сразу заметил, что Вульф разделяет мое мнение, что доктор Брэдфорд вне подозрений. Мой хозяин держался на редкость непринужденно. Обычно от моего наметанного взгляда никогда не ускользал тот момент, когда в беседе Вульф вдруг переходил на официальный тон, означавший всегда одно — у его собеседника прибавилось шансов угодить за решетку, и не без его, Вульфа, помощи.
На этот раз хозяин и гость беседовали об альпийских садиках, экономике страны и политиках из Таммани Холла.[4] Вульф выпил три бутылки пива, Брэдфорд — бутылку вина. Я пил молоко, правда, до обеда у себя в спальне я подкрепился рюмочкой хлебной водки. Разумеется, я рассказал Вульфу, что думает старый доктор о профессии сыщика, и добавил от себя, как я расцениваю подобный выпад. На что Вульф ответил:
— Не принимай близко к сердцу, Арчи, это всего лишь пережиток фетишизации варварских предрассудков.
— Еще одно ваше эффектное изречение, без всякого смысла.
— Ошибаешься, Арчи. Я не терплю дешевых эффектов, пора бы знать. Создав манекен по своему образу и подобию и дав ему в нос, не будешь же ты ждать, что у тебя пойдет кровь из носа.
— У меня — нет, а вот ему, когда все это закончится, я бы с удовольствием врезал.
Глядя на мою нехорошую ухмылку, Вульф скорбно вздохнул.
— Вот видишь, мое изречение не так уж лишено смысла.
После обеда, в кабинете, Вульф предупредил старого доктора, что, хотя у него есть к нему вопросы, он все же начнет не с них, и рассказал ему все: о Карло Маффеи, газетных вырезках, об испуге Анны Фиоре, когда он спросил о клюшке, о его, Вульфа, попытке заключить пари с окружным прокурором Андерсоном, о письме и ста долларах, которые получила Анна. Рассказал все, что было, и закончил словами:
— Начав свой рассказ, я не взял с вас обещания, что все останется между нами, но теперь я прошу вас об этом, ибо здесь затрагиваются и мои интересы. Я хочу получить пятьдесят тысяч долларов.
Брэдфорд успокоился и размяк. Он все еще не понимал Вульфа, но уже не питал к нему недоверия и обиды, а от доброго вина он вообще стал видеть в нем своего друга.
— Удивительная история, — заметил он. — Удивительная. Разумеется, я никому не расскажу, я ценю ваше доверие. Но я не совсем понял отдельные детали и еще кое-что, но прекрасно понял одно — правда о смерти Барстоу необходима вам для поисков убийцы Карло Маффеи. И, как я понимаю, вы сняли с Сары и Ларри груз гнетущего страха, а меня освободили от ответственности, которая оказалась большей, чем я вправе был на себя брать. Я благодарен вам, поверьте.
