— Джудит? Ну, не так уж хорошо. Просто мы понравились друг другу во время круиза и всюду ходили вместе. В ней было что-то… ну, возбуждающее, не похожее на других.
— Вы бы могли когда-нибудь «вставить» ее в одну из ваших книг?
— Ненавижу эту фразу. Люди всегда у меня это спрашивают, но я никогда не изображаю в книгах своих знакомых.
— Но разве, мадам, вы никогда не вводите в книги, допустим, не ваших знакомых, а людей, которых просто встречаете?
— Вообще-то вы правы, — согласилась миссис Оливер. — Иногда вы о многом догадываетесь. К примеру, видишь сидящую в автобусе толстую женщину, которая ест сдобную булочку и при этом шевелит губами, и представляешь, будто она с кем-то говорит или обдумывает предстоящий телефонный разговор, а может быть, письмо. Смотришь на нее — на то, какие на ней туфли, юбка, шляпа, есть ли у нее обручальное кольцо, — думаешь, сколько ей лет, а потом выходишь из автобуса и больше ее никогда не встречаешь. Но в голове складывается история о женщине по имени миссис Карнеби, которая возвращается домой в автобусе и вспоминает, как видела в кондитерской лавке кого-то, кто напомнил ей человека, которого она когда-то встречала и считала умершим, но, очевидно, ошибалась… — Миссис Оливер умолкла, переводя дыхание. — Знаете, это истинная правда, — продолжала она. — Уезжая из Лондона, я видела в автобусе такую женщину, и теперь у меня в голове возникла эта история. Скоро я придумаю весь сюжет — что за человека она видела, грозит ли опасность ей или ему. Думаю, я даже знаю ее имя — Констанс Карнеби. Только одна вещь может все испортить.
— А именно?
— Ну, если я снова встречу ее в другом автобусе, она заговорит со мной или я с ней — и что-то о ней узнаю. Это разрушит весь замысел.
— Да, конечно. Персонаж должен быть целиком вашим. Она — ваше дитя. Вы создали ее, знаете, где она живет и чем занимается. Но идею вам подало реальное человеческое существо, и, если вы узнаете, что оно собой представляет в действительности, история не состоится, не так ли?
— Вы снова правы, — кивнула миссис Оливер. — И насчет Джудит вы, очевидно, правильно догадались. Мы были вместе с ней в круизе, осматривали достопримечательности, но я не так уж хорошо ее знаю. Она вдова — муж умер, оставив ее почти без средств к существованию с дочерью Мирандой, которую вы видели. Они обе вызывают у меня какое-то странное чувство — словно они участвуют в какой-то захватывающей драме. Я не желаю знать, что это за драма, не желаю, чтобы они рассказывали мне о ней. Мне хочется самой ее придумать.
— Выходит, мать и дочь — кандидаты на включение в очередной бестселлер Ариадны Оливер.
— Иногда вы просто невыносимы! — воскликнула миссис Оливер. — В ваших устах это звучит чудовищно вульгарно. — Подумав, она добавила:
— Возможно, так оно и есть.
— Нет, нет, это не вульгарно — напротив, вполне естественно.
— И вы хотите, чтобы я пригласила Джудит и Миранду в мою лондонскую квартиру?
— Нет, — ответил Пуаро, — покуда я не буду уверен, что одна из моих маленьких идеек может оказаться верной.
— Вечно вы с вашими маленькими идейками! Кстати, у меня для вас есть новость.
— Я в восторге, мадам.
— Не спешите радоваться. Возможно, это разрушит ваши идейки. Предположим, я сообщу вам, что подделка, о которой вы с таким увлечением рассуждали, на самом деле вовсе не подделка?
— О чем вы?
— Миссис Эп Джоунс Смайт, или как бишь ее, действительно написала кодицил к своему завещанию, оставив все свои деньги девушке au pair, и подписала его в присутствии двух свидетелей, которые также поставили свои подписи. Можете засунуть это себе в усы и выкурить вместо сигареты!
— Миссис… Лимен, — повторил Пуаро, записывая имя.
— Да, Харриет Лимен. А другого свидетеля вроде бы зовут Джеймс Дженкинс. Кажется, он уехал в Австралию. А мисс Ольга Семенова как будто вернулась в Чехословакию или еще куда-то, откуда она родом. Всем как будто приспичило уезжать.
— Насколько, по-вашему, надежна эта миссис Лимен?
— Не думаю, что она все выдумала, если вы это имеете в виду. По-моему, ей было любопытно, что именно ее попросили подписать, и она воспользовалась первой же возможностью, чтобы это узнать.
— Она умеет читать и писать?
— Полагаю, что да. Хотя почерк старых леди иногда нелегко разобрать. Если о завещании или кодициле потом пошли слухи, она могла вообразить, будто прочитала это в неразборчивых каракулях.
— Подлинный документ, — промолвил Пуаро. — Но ведь существовал и поддельный кодицил.
— Кто так говорит?
— Адвокаты.
— Возможно, он не был поддельным.
— Адвокаты не сомневаются, что был. Они собирались представить суду доклады экспертов по этому поводу.
— В таком случае легко вообразить, что могло произойти, — заявила миссис Оливер.
— Что же?
— На следующий день или через несколько дней — может, даже через неделю — миссис Ллуэллин-Смайт либо поссорилась со своей преданной сиделкой au pair, либо помирилась с племянником Хьюго или племянницей Ровеной, поэтому разорвала завещание, вычеркнула кодицил или сожгла то и другое.
— А потом?
— Ну, потом миссис Ллуэллин-Смайт умерла, а девушка воспользовалась случаем и написала новый кодицил примерно в тех же терминах, подделав почерк старой леди и подписи двух свидетелей. Возможно, она хорошо знала почерк миссис Лимен. Наверное, видела ее подпись на медицинском страховом полисе или еще где-нибудь. Но подделка оказалась недостаточно хорошей, и начались неприятности.
— Вы позволите мне воспользоваться вашим телефоном, chere madame?
— Я позволю вам воспользоваться телефоном Джудит Батлер, — поправила миссис Оливер.
— А где ваша подруга?
— Пошла сделать прическу. А Миранда где-то гуляет. Пройдите через французское окно — телефон в комнате.
Пуаро удалился и вернулся минут через десять.
— Ну, чем вы занимались?
— Звонил мистеру Фуллертону, адвокату. Теперь я могу сообщить вам кое-что. Поддельный кодицил был засвидетельствован не Харриет Лимен, а Мэри Доэрти, которая была в услужении у миссис Ллуэллин-Смайт, но недавно скончалась. Вторым свидетелем был Джеймс Дженкинс, который, как поведала вам ваша приятельница миссис Лимен, уехал в Австралию.
— Значит, поддельный кодицил существовал, — сказала миссис Оливер. — Но ведь существовал и подлинный. Слушайте, Пуаро, вам не кажется, что дело становится слишком запутанным?
— Безусловно, — кивнул Пуаро. — В нем, если можно так выразиться, слишком много подделок.
— Возможно, подлинный кодицил все еще находится в библиотеке «Куорри-Хаус», в книге «Ответ на все вопросы».
— Насколько я знаю, все имущество было продано после смерти миссис Ллуэллин-Смайт, за исключением нескольких предметов мебели и картин.
— Теперь нам нужен «Ответ на все вопросы», — сказала миссис Оливер. — Приятное название, правда? Помню, у моей бабушки была такая книга. Там действительно имелись ответы на все — сведения по юридическим вопросам, кулинарные рецепты, как выводить чернильные пятна, как самому изготовить пудру, которая никогда не портит цвет лица, и тому подобное. Вы, наверное, не возражали бы, чтобы сейчас у вас под рукой была эта книга?
— Разумеется, — ответил Эркюль Пуаро, — если в ней имеется рецепт для лечения усталых ног.
— Думаю, даже не один. Но почему бы вам не носить хорошие сельские туфли?
— Мадам, я привык выглядеть soigne[23].
— Ну, тогда вам придется носить вещи, причиняющие вам боль, и при этом улыбаться, — заметила миссис Оливер. — Но я кое-чего не понимаю. Неужели эта миссис Лимен наговорила мне кучу вранья?
— Не исключено.
— Может, кто-то уговорил ее так поступить?
— Это тоже возможно. — И заплатил ей за это?
— Отлично, — одобрил Пуаро. — Пожалуйста, продолжайте.
— Полагаю, — задумчиво промолвила миссис Оливер, — что миссис Ллуэллин-Смайт, подобно многим богатым женщинам, любила составлять завещания. Наверное, за свою жизнь она изготовила их немало — облагодетельствовала то одного, то другого, меняла отдельные пункты. Конечно, Дрейкам старая леди всегда оставляла солидное наследство, но я сомневаюсь, чтобы она завещала кому-то еще столько, сколько, согласно миссис Лимен и поддельному кодицилу, завещала Ольге Семеновой. Мне бы хотелось побольше узнать об этой девушке. Уж больно успешно ей удалось исчезнуть.
— Надеюсь вскоре разузнать о ней, — сказал Пуаро.
— Каким образом?
— В Лондоне у меня имеется агент, который добывает мне информацию в этой стране и за рубежом. Я должен получить сведения из Герцеговины.
— И вы узнаете, оттуда ли она прибыла?
— Возможно, но более вероятно, что я получу информацию другого рода — письма, написанные Ольгой во время пребывания в Англии, имена друзей, которых она могла здесь завести.
— Как насчет школьной учительницы? — спросила миссис Оливер.
