Едва мы поднялись по широкой парадной лестнице, входная дверь распахнулась. На пороге стояла Глория Морган, длинное черное платье лишь подчеркивало ее бледность. Несмотря на свое горе, она явно была очень рада нас видеть.
— О, мистер Холмс, доктор Ватсон, — воскликнула она, — просто не могу выразить, как я благодарна, что вы приехали!
— Есть какие-нибудь новости? — спросил мой спутник, когда мы вошли в переднюю с мраморными полами.
— Нет. — Она покачала головой. — Все точно так же, как и вчера, когда я уезжала. Отец слишком поглощен фазаньей охотой, чтобы заниматься делом, которое, как он считает, успешно доведено до конца. В библиотеку — сюда. — Она сделала жест в сторону приоткрытой двери. — А моя мать… — Ее дрожащий палец указал на закрытую дверь в дальней части вестибюля.
— Может быть, Ватсон, — Холмс многозначительно посмотрел на меня, — вы любезно согласились бы осмотреть покойную с профессиональной точки зрения, а пока мисс Морган проведет меня в библиотеку. Мне любопытно ознакомиться с комнатой, где человек мог так скоропостижно скончаться, при том что дверь была заперта. Я скоро к вам присоединюсь.
Подняв крышку гроба, сделанного из полированного дуба, я осмотрел тело Вайолет Морган. Смерть и мучительная агония, которая ей предшествовала, не пощадили ослепительную красоту этой женщины. Искусанные нежные губы распухли, и даже трупное окоченение не разгладило ее искаженное мукой лицо. Мне казалось, что она безмолвно вопиет. Да, перед смертью ей пришлось испытать неописуемые страдания.
Наклонившись, я принюхался к ее рту, но ощутил лишь знакомый запах тления. На ладонях виднелись небольшие вмятинки в тех местах, где в них судорожно впивались ногти. Тому, кто укладывал ее в гроб, не удалось полностью выпрямить ее пальцы, и казалось, что они искривлены каким-то недугом. Я поискал следы открытой раны, пореза или ссадины, через которые бациллы столбняка могли бы проникнуть в ее кровь, но на теле имелись только те ранения, которые она в агонии нанесла себе сама.
Безусловно, в том, что касается следов предсмертных мук, тело напоминало труп жертвы столбняка, однако при тетанусе конец не наступил бы так быстро и без предупреждения. Либо доктор Ламбет никогда не наблюдал случаев столбняка, либо он решил не осложнять себе жизнь и поставил самый простой диагноз при сложившихся обстоятельствах. А может быть, он решил любой ценой выгородить сквайра Моргана. Нет, меня отнюдь не удовлетворило увиденное.
Я услышал, как открывается дверь. Ко мне подошел Холмс. Некоторое время он смотрел на труп. Я знал, что его острые глаза не упускают ни одной детали.
— И в самом деле, она ужасно страдала перед смертью, Ватсон. — Он произнес эти слова негромко, чтобы их не услышала Глория Морган.
— Да, но это не столбняк, — подчеркнул я. — Наверняка здесь какой-то яд, который нельзя обнаружить.
— Многие яды оставляют лишь слабые следы или вовсе никаких. — Он склонился над телом. — Обязательно прочтите мой трактат о ядах, Ватсон. Ага! — Он приподнял скрюченную кисть Вайолет Морган, так что кончики ее пальцев оказались на виду. — Заметили бледное пятнышко на конце указательного пальца, Ватсон?
— Я не счел это важным, — довольно сухо отозвался я, почувствовав, что он сомневается в моем профессионализме.
— Вернемся в библиотеку.
Он выпрямился. Я проследовал за ним в вестибюль, слегка обиженный такой резкостью. Какое бы значение ни имел обесцвеченный кончик пальца покойной, этот факт, очевидно, требовалось подкрепить осмотром места преступления. Но я знал, что лучше не прерывать нить рассуждений моего друга.
В библиотеке Холмс произвел краткий осмотр окон и двери.
— В щель под запертой дверью мог бы пробраться жук, — произнес он, не оглядываясь по сторонам, — но никто крупнее сюда бы не проник. Мисс Морган сказала мне, что ее мать всегда держала окна плотно закрытыми даже летом, поскольку испытывала страх перед ночными бабочками. В любом случае температура той ночью упала ниже нуля, и никаких окон здесь, конечно, открывать бы не стали. — Он прошел к небольшому книжному шкафу, слегка наклонив голову, чтобы прочесть названия на корешках. — Я вижу здесь «Записки Хоукера», а также «Наставления молодым охотникам», принадлежащие перу того же достойного автора. — Он вытащил упомянутый том, открыл кожаную обложку и пролистал страницы. — Изрядно зачитан.
— Как я вам говорила, отец преклоняется перед Хоукером и готов целовать землю, по которой тот ступал. — В ее тоне прозвучало раздражение и отвращение: похоже, она решила, что Холмс напрасно отвлекается от главной линии расследования. — Мой отец всю жизнь мечтал завладеть Лонгпэришем. Те места с давних пор были для него чем-то вроде святилища. Но, боюсь, финансовое положение нашей семьи в последнее время лишь ухудшалось.
— И вашему отцу потребовалось добыть необходимые средства из других источников, — заметил Холмс. — Вижу, тут имеется обширное собрание средневековых книг. Их тоже нередко читали.
Он начал листать еще один том.
— Мой отец не из числа любителей литературы, мистер Холмс, он читает только книги о спорте и эти средневековые труды. Вы видите, в основном это переиздания. Тут есть и другие работы о тех временах.
— Хм-м-м. — Выражение его лица переменилось. Он устремил взгляд на раскрытые страницы книги, которую держал в руках. На таком расстоянии я мог прочесть лишь заглавие на корешке: «Флора XIII века, ее выращивание и практическое применение». Холмс углубился в чтение: казалось, он забыл о нашем присутствии.
— Мистер Холмс, — в голосе Глории Морган вновь послышалось волнение, — охота обычно завершается к середине дня, чтобы фазаны, оставшиеся невредимыми, могли спокойно вернуться на свои места и устроиться на ночлег. Охотники скоро придут. Я не думала, что ваши изыскания займут так много времени.
— Скажите, мисс Морган, — похоже, Холмс не услышал ее предостережение или же предпочел не обращать на него внимания, — что читала ваша мать?
— Английскую литературу. Она все время перечитывала своих любимых авторов.
Шерлок Холмс снова обратился к полкам, на сей раз обшаривая взглядом те, где стояли художественные произведения.
— Ага! — торжественно воскликнул он, вынимая книгу, чуть выступавшую из аккуратных рядов. — Полагаю, ваша мать читала именно это, когда ее настигла безвременная смерть. Затем книгу вернули на место. Очевидно, это сделал дворецкий, когда приводил комнату в порядок, но в спешке он не задвинул том до конца. Чарльз Диккенс. Впрочем, сам я его сочинений не читал.
— «Крошка Доррит», — уточнила мисс Морган. — Она упоминала об этом романе за обедом в тот вечер. И потом, роман лежал рядом, когда мы… когда мы нашли ее. Вы правы: должно быть, это Дженкинс поставил его обратно на полку, когда прибирал комнату, уже после того, как доктор Ламбет закончил свою работу и тело унесли.
Шерлок Холмс положил книгу на столик красного дерева и некоторое время разглядывал ее с тем пристальным вниманием, которое я столько раз замечал в нем прежде.
— Ваша мать обращалась с книгами довольно небрежно. — Он осторожно перелистывал страницы, словно коснуться их означало совершить святотатство. Я заметил, что каждый лист чуть смят в правом верхнем углу, как если бы загнутый уголок служил для читателя своего рода закладкой.
— У нее с детства была такая привычка, мистер Холмс, — листать книгу, послюнив палец. Она так от нее и не избавилась.
Холмс рассматривал страницы в лупу, на одну из них он слегка подул. В воздух поднялись крупинки чего-то белого — возможно, перхоть с волос кого-то из предыдущих читателей. Крупинки упали на пол и стали неразличимы. За ними последовало облачко вещества, походившего на золу или пепел.
Мой спутник захлопнул книгу и в два широких шага приблизился к окну. Он так напряженно разглядывал что-то снаружи, что я понял: он заметил нечто важное для нашего расследования.
— Кроты, — бросил он. — Изрядно попортили газоны и клумбы. Каким способом борются с их набегами?
— Отец занимается этим сам. — Похоже, Глорию Морган удивил этот новый отход от главной темы. — Кажется, он взял у Рэндалла какое-то вещество, чтобы их вывести. Помнится, несколько дней назад он сказал об этом матери, когда она выразила тревогу из-за того, что творили кроты. Видимо, он что-то сыпал в их норы, но тогда меня это не очень заинтересовало.
— Превосходно! — объявил Холмс. — Наконец-то все сошлось. Последний кусочек головоломки встал на свое место.
— Мистер Холмс! — Тревожный вскрик Глории Морган прервал моего друга. На мгновение наступила тишина, и мы услышали грохот парадной двери и тяжелые шаги в передней. — Поздно, мистер Холмс, вернулся отец!
В ту же секунду дверь библиотеки резко распахнулась, и мне выпала возможность в первый раз увидеть Ройстона Моргана, сквайра-охотника из Винчком-холла. Он стоял в дверном проеме, этот великан, ростом выше шести футов, а весом — никак не меньше шестнадцати стоунов. Он казался еще громаднее из-за мешковатых брюк гольф и твидовой охотничьей куртки, на плечах растянутой по швам. Седые волосы выбивались из-под шляпы с широкими обвисшими полями. Лицо его побагровело от гнева, губы приоткрылись, обнажив зубы, похожие на бивни, когда он вынул из своего беспощадного рта длинную черную сигару.
