— Мистер Холмс! — Тревожный вскрик Глории Морган прервал моего друга. На мгновение наступила тишина, и мы услышали грохот парадной двери и тяжелые шаги в передней. — Поздно, мистер Холмс, вернулся отец!
В ту же секунду дверь библиотеки резко распахнулась, и мне выпала возможность в первый раз увидеть Ройстона Моргана, сквайра-охотника из Винчком-холла. Он стоял в дверном проеме, этот великан, ростом выше шести футов, а весом — никак не меньше шестнадцати стоунов. Он казался еще громаднее из-за мешковатых брюк гольф и твидовой охотничьей куртки, на плечах растянутой по швам. Седые волосы выбивались из-под шляпы с широкими обвисшими полями. Лицо его побагровело от гнева, губы приоткрылись, обнажив зубы, похожие на бивни, когда он вынул из своего беспощадного рта длинную черную сигару.
Мисс Морган испуганно съежилась у стола. Но дело было не только в его внушительных размерах, в демоническом взгляде глубоко посаженных глаз, не в том, что его буквально трясло от ярости. Видимо, больше всего ее испугала двустволка, которую он направил в нашу сторону. Громогласно, но не слишком внятно он спросил у дочери:
— Глория, что это значит? Кто эти господа, которые оставили свою коляску на дороге и проникли сюда, точно воры, что собираются нас ограбить?
— Отец. — Я восхищался ею: она вновь обрела присутствие духа, и ее голос почти не дрожал. — Это мистер Шерлок Холмс и его коллега, доктор Ватсон.
— Шерлок Холмс! — В его шипении слышались и бешенство, и потрясение. Еще больше побагровев, он вперил взгляд в моего спутника. — Я наслышан о вас, мистер Холмс! Любитель лезть в чужие дела на посылках у Скотленд-Ярда! Что вас сюда привело? Как вы посмели войти в мой дом без приглашения?
— Мистера Холмса пригласила я, отец, — спокойно произнесла Глория Морган, держась еще более вызывающе.
— Немедленно вон из моего дома! — Поведя ружьем, он нацелил его на Холмса. — Иначе я вызову нашего констебля, и он вас арестует. Никто не смеет входить в Винчком-холл без моего разрешения!
— А мне кажется, что до темноты снова пойдет снег, — заметил Шерлок Холмс, будто совершенно не отдавая себе отчета, что ему угрожают оружием.
— Убирайтесь!
— А впрочем, — невозмутимо добавил Холмс, — может быть, и в самом деле стоило бы вызвать сюда вашу местную полицию, сквайр Морган, чтобы я поведал им о своих недавних находках. Теперь я могу объявить во всеуслышание, каким образом вы два дня назад убили свою жену.
Морган застыл, точно изваяние, держа ружье в вытянутой руке. Его палец замер на спусковом крючке. Я незаметно сунул руку в карман пальто и сжал рукоятку револьвера, большим пальцем взводя курок, плавно, чтобы он не щелкнул и не выдал, что я вооружен. Да, я выстрелил бы в Ройстона Моргана прямо через ткань, если бы не опасение, что от удара моей пули сработает его ружье, а ведь оно наведено прямо на Холмса и может сразить его в упор. Вот почему я не стал хладнокровно уничтожать это исчадие ада.
— Нелепость! — Губы Моргана наконец зашевелились, но его оправдания походили на неубедительное хныканье. — Моя дорогая жена скончалась от столбняка. Его, несомненно, вызвал какой-то порез, который она получила, ухаживая за садом.
— Нет. — Холмс не сводил с него глаз. Во взгляде моего друга не было и намека на страх перед наставленным на него дробовиком. — На теле вашей жены нет таких порезов, мой друг-медик уже удостоверился в этом и вынес квалифицированное суждение, что она скончалась не от тетануса. Нет, причиной ее внезапной и ужасной смерти стало отравление стрихнином. Хватило весьма небольшой дозы этого вещества, не имеющего запаха. Вы достали этот яд у Рэндалла, вашего егеря, якобы для того, чтобы избавиться от кротов, на самом же деле вы использовали его, чтобы умертвить свою ни о чем не подозревающую супругу.
— Я… я травил стрихнином кротов в своем поместье. — С немалым облегчением я увидел, как стволы ружья опускаются к полу.
— Возможно, какую-то его часть вы действительно использовали именно для этой цели. — Шерлок Холмс издал короткий смешок. — Но для того, чтобы довести вашу жену до такого ужасного конца, требовалось совсем незначительное количество этого яда. И тогда вы могли бы спокойно жениться, получить богатое приданое и исполнить мечту всей своей жизни — стать владельцем поместья Лонгпэриш. Гнусный и коварный замысел, успеху коего лишь способствовало то обстоятельство, что престарелый доктор не станет даже рассматривать вероятность того, что местный сквайр мог совершить убийство.
— Эту ложь распространяет моя дочь, мистер Холмс, потому что она с детства меня ненавидит и хочет раньше времени унаследовать Винчком-холл.
— Нет, это не ложь, сквайр Морган, хотя ваша дочь, пожалуй, имеет все причины вас ненавидеть. Вы предпочли, чтобы ваша жена умерла в запертой комнате, а возможное обвинение в отравлении решили развеять, скормив остатки ее еды собакам, которые и в самом деле не выказали никаких признаков нездоровья.
— Вам ничего не удастся доказать, мистер Шерлок Холмс.
— О нет, удастся. — Больше всего на свете Холмс ценил именно такие минуты, когда ему доводилось излагать свои умозаключения, — но не раньше, чем они были доведены до конца и не оставалось ни малейших сомнений в обоснованности его обвинений. — Благодаря своему интересу к средневековым травам и зельям вы узнали, как пять веков назад с помощью яда отправляли на тот свет ни о чем не подозревающих жертв. В эпоху пергамента и несгибаемых страниц читатели нередко слюнявили палец, листая книгу. У вашей жены имелась такая же привычка, и вам пришло в голову, что если вы вотрете немного стрихнина в правый верхний угол страниц той книги, которую она будет читать в выбранное вами время, то яд почти наверняка попадет ей в рот. Так и вышло.
— Докажите! — прорычал Морган. На сей раз в его тоне слышалась неуверенность. — Пока это лишь догадки и блеф.
— Нет. — Шерлок Холмс покачал головой, на его губах по-прежнему играла легкая улыбка. — Видите ли, я могу привести неопровержимые доказательства того, что именно вы втерли в страницы книги стрихнин, смешав его с влажной мукой, вследствие чего он был почти неразличим на белой странице. Узнав, какую книгу читает ваша жена, вы приступили к исполнению своего омерзительного плана. Следы стрихнина на странице еще не изобличают вас сами по себе. Но когда вы наносили яд, на страницу попало немного пепла от бирманской сигары. Часть пепла сохранилась, а я заметил, сквайр Морган, что вы предпочитаете именно этот сорт крепких сигар. Я считаю себя неплохим специалистом по табачному пеплу и умею с первого взгляда отличать одну его разновидность от другой.
Багровое лицо Ройстона Моргана к этой минуте сделалось мертвенно-бледным. Он снова затрясся — но уже не от ярости, а от страха: его злодеяние открылось, и теперь ему, безусловно, грозила виселица. В нем возобладала трусость, но я беспокоился, как бы его дрожащий палец случайно не нажал на спуск ружья. В отчаянной попытке замести следы преступления этот человек мог перестрелять нас и вполне сознательно.
К счастью, ничего подобного не случилось. Он быстро, но неуклюже развернулся и затем, спотыкаясь, вышел из библиотеки. Мы стояли и слушали его шаркающие шаги в вестибюле. Потом за ним захлопнулась входная дверь.
Я вытащил револьвер и метнулся было за ним, но Шерлок Холмс остановил меня, подняв руку:
— Пусть уйдет, Ватсон.
Несколько секунд я молча недоумевал: не в характере моего друга позволить удрать человеку, совершившему хладнокровное убийство. Я почувствовал ладонь Глории Морган на своей руке и позволил девушке прислониться ко мне: бедняжка столько перенесла.
Так мы и стояли, не зная, что имел в виду Холмс, но вдруг снаружи послышался двойной выстрел из ружья. Эхо прокатилось по мерзлым полям и затихло в отдалении. Мы переглянулись: теперь все было понятно.
— Лучше уж так. — С редкой для него сердечностью Шерлок Холмс сжал пальцы Глории Морган. — Сообщив обо всем властям, мы бы ничего не выиграли. Ваша мать покоится с миром, а убийца заплатил за свое преступление собственной жизнью. Для вас, мисс Морган, куда желательнее начать новую жизнь, не запятнанную скандалом, тень которого иначе преследовала бы вас до скончания дней.
* * *
Лишь теперь, по прошествии долгого времени, Шерлок Холмс внял моей просьбе и разрешил мне записать факты, касающиеся дела Моргана-отравителя (как он сам именует его в своих бумагах)[1]. Несколько месяцев назад я прочел в «Дейли телеграф», что мисс Глория Морган из Винчком-холла, Хэмпшир, вышла замуж за богатого шахтовладельца из Южной Африки и переехала в эту страну. Может быть, она наконец обретет там счастье и сумеет забыть мрачные события морозной зимы 1888-го.
