— Признаться, я доволен, что наконец-то увидел, на что похожа твоя физиономия.
А четверо остальных у стены молча наблюдали. Удивленный Мегрэ глубоко вздохнул, достал правую руку из-под простыни.
— На кого ты напал этой ночью!.. Опять на женщину или девушку?..
Только теперь Мегрэ понял, как много придется ему говорить, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию, и это привело его в ужас. Он был измучен. Ему хотелось спать. Все тело его болело.
— Чего уж там… — пробормотал он и слабо махнул рукой. Те ничего не поняли. Он повторил еще тише. — Чего там… Завтра…
Он закрыл глаза, и в голове его вскоре смешались прокурор, следователь, врач, комиссар и судебный секретарь в один образ, похожий и на хирурга, и на крестьянина, и на человека из поезда.
* * *
На следующее утро он сидел в постели — вернее, туловище его было слегка приподнято двумя подушками — и смотрел на медсестру, которая ходила туда и обратно, освещенная солнцем, и наводила порядок в комнате.
Это была красивая девушка, высокая и крепкая, яркая блондинка. Она вызывающе и одновременно опасливо посматривала на больного.
— Скажите-ка… Ведь сюда приходило вчера пятеро каких-то мужчин?..
Та высокомерно усмехнулась:
— Не выйдет!
— Как хотите… Скажите тогда, зачем они сюда приходили…
— Мне нельзя с вами разговаривать, я вас предупреждаю, что я передам все, что вы можете мне сказать!
Забавнее всего то, что в этой ситуации Мегрэ испытывал какое-то удовлетворение, как это бывает, когда рано утром до полного пробуждения упрямо пытаешься досмотреть какой-то свой сон.
Солнце было яркое, как в детских сказках-картинках. Где-то за окном проехали верхом солдаты, и, когда они завернули за угол, раздался победный звук горна.
В это время сестра проходила рядом с кроватью, и Мегрэ, чтобы привлечь ее внимание и вновь расспросить, ухватил двумя пальцами подол платья девушки.
Та обернулась, издала страшный вопль и убежала.
Все утряслось более или менее лишь к полудню. Доктор снимал с Мегрэ повязку, и в это время пришел полицейский комиссар. На нем была ноденькая соломенная шляпа и ярко-синий галстук.
— Вы даже из любопытства не заглянули в мой бумажник? — вежливо спросил Мегрэ.
— Вы прекрасно знаете, что у вас нет никакого бумажника!
— Ну да! Тогда все понятно. Позвоните в полицейское управление. Вам скажут, что я начальник отдела, дивизионный комиссар Мегрэ. Если хотите сделать это поскорее, сообщите моему коллеге Ледюку, у него свой дом в Вильфранше… Только прежде всего соблаговолите мне сказать, где я нахожусь!..
Полицейский все еще не сдавался. Он иронически улыбнулся. Даже пару раз слегка подтолкнул доктора локтем.
До самого прибытия Ледюка, приехавшего на старом «форде», все держались настороже.
Наконец им пришлось признать, что Мегрэ — это действительно Мегрэ, а не маньяк из Бержерака.
* * *
У Ледюка было прекрасное розовое лицо довольного жизнью рантье. С тех пор, как он ушел из полиции, Ледюк старался делать вид, что не делает ничего, кроме как курит пеньковую трубку, вишневый чубук которой высовывался из кармана.
— Вот коротко об этой истории: я сам не из Бержерака, но езжу туда каждую субботу на рынок на своей машине… Заодно обедаю в гостинице «Англия»… Ну так вот, почти месяц назад на шоссе нашли мертвую женщину… Точнее говоря, задушенную… И не просто задушенную!.. Убийца был такой садист, что уже мертвой он ей всадил в сердце огромную иглу…
— Кто была эта женщина?
— Леонтина Моро с фермы «Новая мельница». У нее ничего не украли.
— И не…
— Нет, ее не пытались изнасиловать, хотя это была женщина красивая, лет тридцати… Преступление произошло вечером, с наступлением темноты, когда та возвращалась от свекрови… Это первое!.. А второе!..
— Их было два?
— Два с половиной… Вторая жертва — шестнадцатилетняя девочка, дочка начальника вокзала, она поехала покататься на велосипеде… Ее нашли в таком же состоянии…
— Вечером?
— На следующее утро. Но преступление было совершено вечером. Наконец, третий случай. Это было с горничной из гостиницы, она ходила в гости к брату, он — путевой смотритель и работает на участке дороги в пяти-шести километрах отсюда… Она шла пешком… Кто-то внезапно схватил ее сзади и опрокинул… Но это крепкая женщина… Ей удалось укусить нападавшего в руку… Тот вскрикнул и убежал… Она видела его смутно, лишь со спины, когда сама убегала через лес…
— Это все?
— Все! Все люди уверены, что речь идет о сумасшедшем, который прячется в лесах поблизости. Никто и мысли не допускает, что это может быть кто-нибудь из жителей городка… Когда фермер заявил, что нашел на дороге тебя, все подумали, что это ты убийца, и что тебя ранили, когда ты опять пытался совершить преступление…
Ледюк был серьезен. В этой ошибке он, видимо, не видел ничего смешного.
— Впрочем, — добавил он, — есть люди, которые и сейчас так думают.
— Кто занимается расследованием этих преступлений?
— Прокуратура и местная полиция.
— Ну, хорошо, оставь меня, я посплю.
Без сомнения, причиной этому была его слабость. Мегрэ все время неодолимо хотелось дремать. Он чувствовал себя хорошо лишь в полудреме, и лучше, если можно было повернуться к солнцу, лучи которого проникали сквозь закрытые веки.
Теперь у него были новые образы, которые он должен был построить, оживить в уме, как ребенок, оживляющий разноцветных солдатиков из коробки с игрушками. Тридцатилетняя фермерша… Дочка начальника вокзала… Горничная из гостиницы…
Он вспомнил лес, высокие деревья, светлую дорогу и представил себе это нападение, жертву в пыли дороги и убийцу, заносящего над ней огромную иглу.
Трудно себе представить! Особенно здесь, в больничной палате, куда доносится ровный шум улицы. Кто-то минут десять пытался завести мотор своей машины прямо под самым окном Мегрэ. Приехал доктор в быстрой и послушной машине, которую он вел сам.
Было восемь часов вечера, и свет уже был зажжен, когда врач склонился над Мегрэ.
— Это серьезно?
— Скорее, это надолго… Недели две постельного режима…
— А я могу переехать в гостиницу?
— Вам здесь плохо?.. Конечно, можете, если есть кому ухаживать за вами…
— Скажите… Что, между нами говоря, вы сами думаете об этом сумасшедшем из Бержерака? Врач долго молчал. Мегрэ уточнил:
— Вы, как и все, думаете, что это маньяк, который живет в лесу?
— Нет!
Черт побери! У Мегрэ ведь было время поразмыслить над этим, вспомнить подобные дела, уже знакомые ему, или о которых он слышал!
— Это человек, который обычно ведет себя, как вы и я, не так ли?
— Возможно.
— Другими словами, очень может быть, что он живет в Бержераке и имеет какую-то профессию, место…
Доктор как-то странно посмотрел на него, не решаясь что-то сказать.
— Вы кого-то подозреваете?
— Было много предположений, одно за другим… Я раздумываю над этим… Опять к ним возвращаюсь… Если смотреть под определенным углом, то любого можно заподозрить в нарушении психики.
Мегрэ засмеялся:
— Вы перебрали всех в городе! От мэра и даже прокурора до первого встречного! Не забыли и своих коллег, и больничного сторожа…
Нет, врач не смеялся!
— Минутку!.. Не двигайтесь… — сказал он, зондируя рану с помощью тонкого лезвия. — Это страшнее, чем вы думаете…
— Сколько жителей в Бержераке?
— Тысяч шестнадцать… Судя по всему, этот сумасшедший из самых высоких слоев, и даже…
— Ну конечно игла! — проворчал, поморщившись, Мегрэ — доктор сделал ему больно.
— Что вы имеете в виду?
— Что эта игла, вонзенная в сердце безошибочно два раза подряд свидетельствует о некотором знании анатомии…
Наступила тишина. Доктор озабоченно наморщил лоб. Он заново перевязал плечо и грудь Мегрэ, со вздохом выпрямился.
— Вы говорили, что предпочли бы гостиницу!
— Да… Я вызову жену…
— Вы хотите заняться этим делом?
— Еще как!
* * *
Дождь бы все испортил. Но уже не меньше двух недель не было ни капли дождя.
Мегрэ устроился в лучшем номере гостиницы Англия, на втором этаже. Его кровать была придвинута к окнам, так что он наслаждался видом площади, где наблюдал за тенью, медленно покидавшей один ряд домов, чтобы переползти на противоположный.
Мадам Мегрэ приняла случившееся, как принимала все: без удивления, спокойно. Всего лишь час она находилась в гостиничном номере, и он уже стал ее комнатой, которую она устроила по-своему.
Такой же мадам Мегрэ была два дня назад в Эльзасе, у постели рожавшей сестры.
— Громадная девочка! Ты бы видел ее! Весит около пяти килограммов.
Она спрашивала доктора:
— Что ему можно есть, доктор? Хороший куриный бульон? А что ему надо запретить, так это его трубку!.. Это для него как пиво!.. Будет просить ее каждый час…
