Она спрашивала доктора:
— Что ему можно есть, доктор? Хороший куриный бульон? А что ему надо запретить, так это его трубку!.. Это для него как пиво!.. Будет просить ее каждый час…
На стенах были чудные красно-зеленые обои. Кроваво-красные. Кричаще-зеленые! Длинные полосы, которые прямо звенят на солнце!
А отвратительная гостиничная мебель из американской сосны, покрытая лаком, качающаяся на своих слишком тонких ножках!
Огромная комната с двумя кроватями. И камин, которому лет двести, куда вставили дешевый радиатор.
— Чего я не пойму, так это почему ты спрыгнул вслед за этим человеком с поезда… А если бы ты упал на рельсы… О, знаешь что! Я приготовлю тебе сейчас сливки с лимоном. Надеюсь, они разрешат мне пользоваться кухней…
Теперь Мегрэ реже снились кошмары. Даже когда он закрывал глаза под лучами солнца, мысли его были более или менее ясны.
Но комиссар продолжал вдыхать жизнь в персонажи, придуманные воспаленным воображением.
— Первая жертва… Фермерша… Замужем?.. Есть дети?..
— Замужем за сыном хозяина… Но не слишком ладила со свекровью, которая винила ее в том, что она слишком кокетлива, надевала шелковое белье, чтобы доить коров…
И вот, старательно и терпеливо, словно художник, пишущий картину, Мегрэ мысленно создавал портрет этой крестьянки, которая, как ему казалось, была аппетитной с виду женщиной, в теле, очень опрятной, принесшей в дом свекра новые идеи, парижские журналы мод… Она возвращалась из города… Мегрэ очень хорошо представлял себе эту дорогу… Они все похожи из-за этих высоких деревьев, бросающих тени по обеим сторонам… И очень белая, известковая почва, режущая глаз при малейшем луче солнца…
Потом эта девочка на велосипеде.
— Был ли у нее парень?
— Неизвестно! Она каждый год приезжала на пару недель из Парижа отдохнуть у тетки во время каникул…
Постель была влажная. Доктор приходил два раза в день. После завтрака на своем «форде» приезжал Ледюк; он неловко маневрировал под окнами, прежде чем поставить машину на стоянку.
Утром третьего дня он приходил в соломенной шляпе, такой же, как у полицейского комиссара.
Нанес визит прокурор. Он принял мадам Мегрэ за служанку и протянул ей трость и котелок.
— Вы, разумеется, простите нашу ошибку. Дело ведь в том, что при вас не было документов…
— Да-да. Мой бумажник исчез. Садитесь же, мосье…
У прокурора был постоянно воинственный вид. И с этим он ничего не мог поделать. Такое выражение ему придавали нос картошкой и жесткие торчащие усы.
— Дело это весьма плачевное и угрожает спокойствию такого прекрасного края… Если бы это произошло в Париже, где порок царит постоянно… Но здесь!..
Черт побери! У него тоже густые брови! Как у крестьянина! Как у доктора! Седые брови. Их Мегрэ непроизвольно приписывал человеку из поезда.
Трость с резным набалдашником из слоновой кости.
— Ну что ж… Я надеюсь, вы скоро выздоровеете и не будете вспоминать худым словом наши края!..
Это был всего лишь визит вежливости. Он спешил уйти.
— У вас прекрасный врач… Он ученик Мартеля… Жаль, что в остальном…
— Что — в остальном?
— Я имею в виду… Впрочем, не беспокойтесь… До скорого свидания. Я буду справляться о вас каждый день…
Мегрэ съел свои сливки с лимоном. Настоящий шедевр кулинарии… Но его раздражал запах дымящихся трюфелей, доносившийся из ресторана.
— Это поразительно! — говорила жена. — Они здесь подают трюфели, как жареную картошку. Можно подумать, что они ничего не стоят! Даже в меню за пятнадцать франков…
Но вот и очередь Ледюка.
— Садись… Хочешь сливок… Нет?.. Что ты знаешь о личной жизни моего врача, я даже не знаю его имени…
— Доктор Риво!.. Я знаю немного… Так, сплетни… Он живет с лесной и с сестрой жены. Здешние жители говорят, что эта свояченица тоже его жена… Однако…
— А прокурор?
— Господин Дюурсо?.. Тебе уже сказали?..
— Давай, давай… Выкладывай!
— Его сестра, вдова капитана дальнего плавания, сумасшедшая. Кое-кто утверждает, что он засадил ее в сумасшедший дом из-за денег…
Мегрэ ликовал. Его бывший коллега с изумлением смотрел на сидящего в постели комиссара, который, прищурившись, глядел на площадь.
— Ну, что дальше?
— Ничего! В маленьких городках…
— Видишь ли, старина, дело-то в том, что это не такой городок, как остальные! Это город, где есть сумасшедший!
Самое забавное — это то, что Ледюк всерьез встревожился.
— Маньяк на свободе! Маньяк, который становится маньяком только тогда, когда на него находит, и который все остальное время ходит, говорит, как ты и я…
— Твоя жена не слишком здесь скучает?
— Она на кухне произвела фурор! Дает рецепты шеф-повару, переписывает у него… Кстати, может быть, этот шеф-повар — маньяк?
Мегрэ испытывает легкое опьянение от того, что избежал смерти, что выздоравливает, что его лелеют, и что все это происходит в какой-то нереальной атмосфере.
А еще оттого, что он все же заставляет свой мозг работать ради удовольствия. Оттого, что наблюдает из постели в окно новое место, новый город…
— Здесь есть муниципальная библиотека?
— Конечно!
— Так вот, будь другом, сходи туда и принеси мне книжки, где говорится о разных душевных болезнях, извращениях, маниях… И принеси мне снизу телефонный справочник. Из него можно многое узнать! Спроси внизу, длинный ли шнур у телефона, и можно ли будет его приносить сюда время от времени…
Навалилась дрема. Мегрэ чувствовал, как она поднимается в нем, словно лихорадка, схватывает его всего, до последней клеточки…
— Кстати, завтра ты обедаешь здесь… завтра суббота…
— И мне еще надо купить козу, — сказал под конец разговора Ледюк и взялся за свою соломенную шляпу.
Когда он вышел, глаза Мегрэ уже были закрыты, а из полуоткрытого рта доносилось ровное дыхание.
Комиссар в отставке встретил доктора Риво в коридоре на первом этаже. Отвел его в сторону и после долгих колебаний шепотом спросил:
— Вы уверены, что эта рана не повлияла на… умственное состояние моего друга?.. По крайней мере, на… Не знаю, как сказать… Вы понимаете меня?..
Доктор неопределенно махнул рукой.
— В общем-то, он умный человек?
— Очень! Хотя внешне это не всегда видно, но…
— М-да…
И врач с озабоченным видом пошел вверх по лестнице.
Глава 3
Билет второго класса
Мегрэ выехал из Парижа во вторник после полудня. Ночью неподалеку от Бержерака в него стреляли. В госпитале он провел четверг и пятницу. В субботу его жена приехала из Эльзаса, и Мегрэ вместе с ней обосновался в большом номере на втором этаже гостиницы «Англия».
Только в понедельник мадам Мегрэ неожиданно спросила его:
— Почему ты не поехал бесплатно, по своему удостоверению?
Было четыре часа дня. Мадам Мегрэ, которая не могла сидеть на месте без дела, уже в третий раз прибиралась в комнате.
Шторы на окнах были наполовину приспущены, за их светящимся экраном воздух был наполнен гулом привычных звуков.
Мегрэ, куривший первую из своих трубок, посмотрел на жену с некоторым удивлением. Ему показалось, что, ожидая ответа, она избегала смотреть на него, покраснела, смутилась.
Нелепый вопрос. Как все комиссары уголовной полиции, он имел право на бесплатный проезд первым классом по всей территории Франции. Им он и воспользовался, чтобы приехать из Парижа.
— Иди-ка сюда! — проворчал он.
Мегрэ видел, что жена не решается. Чуть не силой он усадил ее на край постели.
— Рассказывай!
Он хитро посмотрел на нее, и та смутилась еще больше.
— Я зря так тебя спросила об этом. Потому что иногда ты такой странный.
— Ну вот, и ты тоже!
— Что ты имеешь в виду?
— Они все считают меня странным и не слишком-то верят моей истории с поездом. А теперь…
— Вот как?! Так слушай! Только что в коридоре, как раз напротив нашей двери, я передвигала половик и нашла вот это…
Она хоть и жила в гостинице, но носила передник, по ее словам, чтобы чувствовать себя как дома. Из своего кармана она вытащила маленький кусочек картона. Это был железнодорожный билет второго класса Париж-Бержерак, датированный предыдущей пятницей.
— Около половика, — повторил Мегрэ. — Возьми-ка бумагу и карандаш.
Жена, ничего не понимая, сделала, как он просил, — смочила слюной карандаш.
— Пиши…
— Сначала — хозяин гостиницы; он приходил часов в девять утра справиться о моем здоровье… Затем доктор — около десяти… Пиши имена в столбик… Прокурор приходил в полдень, а комиссар вошел тогда, когда тот уходил…
— А еще Ледюк! — рискнула вставить мадам Мегрэ.
— Да-да. Добавь сюда Ледюка! Все? К этому надо, конечно, добавить любого из служащих гостиницы или любого из проживающих, кто мог обронить билет в коридоре.
