– Боюсь, не знаю вас, мистер Мейсон. Я… – Она оглядела его с головы до ног, и вдруг глаза ее заблестели. – Мне кажется… Но вы ведь не тот Перри Мейсон?
– Именно тот.
– Ох, правда, – удивилась она и, помолчав, заговорила: – Послушайте, через минуту-другую я буду готова. Тут беспорядок, но, если пройдете в гостиную, сможете поднять жалюзи и немного обождать. Я быстро.
– Если хотите, могу прийти еще раз и…
– Нет-нет, входите. И подождите, я не задержу. – Она распахнула двери, и Мейсон вошел в темную гостиную. – Пожалуйста, поднимите жалюзи и устраивайтесь.
– Спасибо.
Она быстро прошла через гостиную в спальню и закрыла за собой дверь.
Мейсон подошел к окну, поднял жалюзи, и утреннее солнце заглянуло в комнату. Он осмотрелся.
Удивила мешанина очень дорогих и очень дешевых вещей. Маленький красивый восточный коврик подчеркивал безобразие лежавшего подле него большого бесцветного ковра. Предметы мебели были в основном удобны, дороги и подобраны со вкусом. Приятный тон спокойной роскоши нарушался простыми вещами, дешевизна которых подчеркивалась соседством дорогих предметов.
Пепельница на столе была полна окурков, на некоторых – следы губной помады. В маленькой кухоньке Мейсон нашел пустую бутылку из-под виски, две бутылки из-под содовой и два стакана.
В углу гостиной стоял прекрасный ореховый секретер. Мейсон, секунду поколебавшись, быстро пересек комнату и потянул резную ручку, верхнюю справа. Дверца была заперта.
Мейсон подошел к столу посередине комнаты, уселся на стуле, положив ногу на ногу, взял старый журнал и принялся ждать.
Минут через пять из спальни вышла молодая женщина в простом и удобном домашнем платье, подчеркивающем округлости прекрасной фигуры. Туго облегавшие чулки и элегантные туфельки на среднем каблуке красовались на ногах. Она умела их показать.
– С утра я не в себе, если не выпью кофе, мистер Мейсон. С вашего разрешения, включу кофеварку. Вы уже завтракали?
– О да, – ответил Мейсон.
– Наверное, думаете, что я очень ленива, – засмеялась она, – но… не составите ли мне компанию?
– Благодарю. Охотно.
Пока она на кухне готовила кофе, Мейсон прогуливался по комнате.
– У вас хорошая квартира, – одобрил он.
– Достаточно просторна, – согласилась хозяйка, – и по утрам солнце заглядывает. Дом немного старомодный, но удобный. В нем не тесно и есть собственный гараж. В современных домах так не бывает.
– Вижу портативную машинку. Вы умеете печатать?
Она рассмеялась:
– Иногда пишу письма. Когда-то намеревалась удивить мир гениальной американской повестью. Но для этого оказалась слишком глупа и ленива.
Мейсон поднял чехол машинки.
– Можно кое-что напечатать? Беспокоит одно дело, и пока вас ждал, кое-что вспомнил. Боюсь, вылетит из головы. Хочется записать, если позволите…
– Конечно, пожалуйста, – ответила она, – пишите. Бумага в ящике стола. Я вернусь быстро, только приготовлю тосты и сварю яйцо. Может быть, и вы что-нибудь съедите?
– Нет, благодарю вас. Я уже позавтракал. Только кофе.
Мейсон выдвинул ящик стола и увидел почтовую бумагу двух видов – обычную, чаще всего употребляемую для машинописи, и более дорогую, розовую. Детективным агентством Дрейка получено письмо как раз на такой бумаге.
Мейсон заложил розовый лист в машинку и быстро написал заметку о фиктивном деле, о важном завещании и допросе несуществующего свидетеля со стороны несуществующей защиты. Кончив писать, зачехлил машинку.
Из кухоньки донесся приятный запах, и через минуту Люсиль Бартон внесла поднос с двумя чашечками кофе, с тостами, бутылочкой сливок и яйцом.
– Вы правда ничего не хотите?
– Спасибо. Выпью кофе.
Она поставила поднос на стол и сказала:
– Устраивайтесь поудобнее, мистер Мейсон. Я весьма польщена вашим визитом и в то же время побаиваюсь.
– И чего же вы боитесь?
– Не знаю. Когда приходит адвокат, особенно такой известный, как вы, можно представить… Да ладно, зачем играть в догадки. Выпьем кофе, а после поговорим о том, что вас ко мне привело.
Она отпила глоток, прибавила сливок и сахару, налила сливки в чашку Мейсона и подала сахарницу. Через минуту снова начала:
– Надеюсь, это не очень серьезно. Что я натворила, мистер Мейсон?
– Ничего, насколько мне известно, – ответил Мейсон. – Прекрасный кофе.
– Спасибо.
– Разрешите закурить?
– Пожалуйста.
Мейсон вынул портсигар и закурил.
Люсиль Бартон откусывала тост, внимательно приглядываясь к адвокату и улыбаясь каждый раз, когда замечала, что он на нее смотрит.
Мейсон подумал, что ей около тридцати. Хорошо знает жизнь, умеет ориентироваться в делах, хотя внешне вроде бы ничто не свидетельствовало о большом жизненном опыте. Она казалась естественно наивной и доброжелательной к новому знакомому, словно щенок, который живет в собственном беззаботном мире и ластится к каждому.
– Когда начнем? – спросила она.
– Можно сейчас, – ответил Мейсон. – Где вы были третьего числа, то есть позавчера, во второй половине дня?
– О боже мой! – рассмеялась она.
– Так где же?
– Это что, шутка? – Она вопросительно подняла брови. – Или в самом деле желаете знать?
– Да.
– Третьего… Минуточку, дайте вспомнить… О нет, мистер Мейсон, я не могу сказать.
– Вы ведете дневник?
– Простите, но вы ведь не считаете, что я настолько глупа?
Мейсон поправился:
– Скажем иначе. Были ли вы у перекрестка Хикман-авеню и Вермесилло-драйв?
– Третьего?
– Третьего.
Она медленно покачала головой:
– Нет, не думаю, чтобы я там была.
– Попробуем по-другому, – сказал Мейсон. – У меня есть основания предположить, что вы были там в светлой машине с каким-то мужчиной. У нее спустила шина, и вы подъехали к тротуару, чтобы сменить ее. Как раз когда вы готовы были отъехать, на перекрестке произошел несчастный случай, и вы обратили внимание на столкнувшиеся машины. Одна из них – черный…
Она энергично затрясла головой и прервала его:
– Мистер Мейсон, это какое-то недоразумение. Сейчас не могу вспомнить, где была, но наверняка не видела никакого происшествия на протяжении последних двух недель и не ехала ни на одной машине с неисправным колесом. Не думаете же вы, что подобное легко забывается?
– Пожалуй что так.
– Уверена, такого я бы не забыла… Но почему вас это интересует?
– Я представляю интересы тех, кто находился в поврежденном автомобиле. У одного из них, двадцатидвухлетнего Боба Финчли, в результате столкновения сломано бедро. Надеюсь, срастется и он не останется калекой, но состояние серьезное, и в лучшем случае пройдет много времени, прежде чем…
– О, как жаль! – прервала она. – Ужасно, когда страдает молодой человек. Я на самом деле надеюсь, что все обойдется.
– И мы надеемся, – подтвердил Мейсон.
Она кончила завтракать и вынула папироску. Мейсон зажег спичку. Она зажала его руку своими ладонями и направила огонек к папиросе. Ладони были теплые, полные жизни. Их прикосновение – не сильное, но и не слишком осторожное – позволило почувствовать мягкость ее пальцев. Когда она отнимала руки, ее пальцы скользнули по пальцам Мейсона.
– Спасибо, – сказала она, взглянув на него. Глаза стали серьезными. – Вы не догадываетесь, как я восхищена вами?
– Правда?
– Да. Я знакома со всеми делами, которые вы вели. Нахожу, что вы блестящий, симпатичный, полны сил и всегда на стороне слабейшего. Мне это нравится.
– Очень мило с вашей стороны, – ответил Мейсон. – Когда я веду какие-либо дела, действительно изо всех сил стараюсь выиграть. Может быть, все-таки вспомните, что вы делали третьего?
– Конечно, мистер Мейсон. Почти наверняка смогу вспомнить все, что делала в тот день, но не сейчас. Принимать у себя такого знаменитого человека, пить с ним кофе – это для меня слишком много. Вы, конечно, не можете знать, но я очень впечатлительна. Ваш визит буду помнить долго.
– Когда сможете сообщить мне, где вы были позавчера после обеда?
– Не знаю. Я могу… Ох, да я могу вспомнить через час либо два. Вы хотите, чтобы я вам позвонила?
– Пожалуйста.
– Постараюсь вспомнить, хотя это нелегко… Никогда не помню точно, где и когда я была. Если хорошенько поломаю голову, наверное, вспомню кое-что, и можно будет восстановить весь тот день. Минутку… позавчера…
– Мне кажется, у вас нет постоянной работы?
– Я получаю денежную помощь, – улыбнулась она.
Мейсон посмотрел ей прямо в глаза:
– Алименты?
Она отвернулась, но через минуту взглянула вызывающе:
– А что в этом плохого?
– Ничего, – ответил Мейсон.
– Это имеет какое-нибудь отношение к делу, что сейчас ведете?
Мейсон рассмеялся:
– Другими словами, вы хотите сказать, что это не мое дело?
– Я подумала – к чему ведут ваши вопросы? Где я была. И разговор об автомобильной катастрофе. Что за этим кроется?
