Пуаро пожал плечами.
— Ну, представьте себе, кольцо находится невдалеке от дома; разве это не могло послужить аргументом в пользу того, что сам Дэвингейм выбросил его?
— Но зачем же вообще понадобилось снимать кольцо с трупа? — вскричал я.
— На это могла быть особая причина, — сказал Джэпп. — Знаете ли вы, что сразу же за озером начинается тропинка, которая ведет в горы? И через три минуты вы приходите — куда бы вы думали? — к печи для обжига извести!
— О господи! — воскликнул я. — Вы хотите сказать, что известь, уничтожившая труп, не могла бы подействовать на золотое кольцо?
— Совершенно верно.
— Тогда вот она, разгадка тайны! — заявил я. — Какое ужасное преступление!
Будто сговорившись, мы оба разом посмотрели на Пуаро. Он сидел, погруженный в размышления. Брови были нахмурены, лицо выдавало большое умственное напряжение. Я понял, что наконец-то его проницательный ум собирается заявить о своих правах. Что он сейчас скажет? Ждать нам пришлось недолго. Он вздохнул и, словно сбрасывая с себя оцепенение, обернулся к Джэппу.
— А не знаете ли вы, мой друг, у мистера и миссис Дэвингейм — общая спальня?
Этот вопрос показался нам настолько нелепым и неуместным, что на минуту мы оба опешили и растерянно уставились на Пуаро. Затем Джэпп разразился смехом.
— Боже мой, мосье Пуаро! А я-то думал, что вы выложите нам что-нибудь фундаментальное! А что касается спальни, могу вас уверить, что я этим не интересовался.
— А не могли бы вы поинтересоваться сейчас? — спросил Пуаро с каким-то непонятным упорством.
— Разумеется, если это вас действительно интересует.
— Спасибо, мой друг. Я буду вам очень обязан, если вы возьмете это на заметку.
Джэпп еще какое-то время пристально смотрел на Пуаро, но тот, казалось, уже опять забыл о нашем существовании. Инспектор грустно покачал головой и пробормотал:
— Бедный старик! Что делает с людьми война!
Потом он бесшумно покинул комнату.
Пуаро долго сидел так, погруженный в свои думы. Я взял листок бумаги и, чтобы заполнить досуг, стал делать кое-какие заметки. Голос Пуаро оторвал меня от этого занятия. Вид у него снова был оживленный, он явно готов был действовать.
— Что вы там пишете, друг мой?
— Да вот набрасываю то, что мне кажется примечательным в этом деле.
— Вы становитесь методичным. Наконец-то! — похвалил меня Пуаро.
Я постарался скрыть, что меня радуют его слова.
— Хотите, я вам прочитаю?
— Конечно.
Я откашлялся.
— Первое: все улики указывают на то, что Лоуэн и есть тот человек, который взломал сейф.
Второе: у него была неприязнь к Дэвингейму.
Третье: при первом допросе он утаил, что выходил в сад из кабинета Дэвингейма.
Четвертое: если верить показаниям Билли Келлета, то Лоуэн, несомненно, замешан в этом преступлении.
— Ну, как? — спросил я, немного помолчав и чувствуя, что перечислил самые неопровержимые факты.
Но Пуаро посмотрел на меня с мягким упреком и покачал головой.
— Бедный мой друг! Все, что вы здесь написали, доказывает, к сожалению, только одно: у вас совсем нет призвания к работе детектива. Вы не разобрались в главном. И к тому же все ваши рассуждения неверны.
— Как же так? — уныло спросил я.
— Давайте разберем по порядку все ваши пункты. Первый: вряд ли мистер Лоуэн предполагал, что ему представится случай взломать сейф. Он явился на деловое свидание и не мог знать заранее, что именно в это время мистер Дэвингейм уйдет отправлять письма и что он останется в кабинете один.
— Но мог воспользоваться случайно возникшей возможностью, — возразил я.
— А инструменты? Городской житель не станет просто так, на всякий случай, таскать с собой инструменты для взлома. Я не говорю уже о том, что забраться в сейф с помощью перочинного ножа и даже отмычек невозможно!
— Ну, хорошо. А как насчет пункта второго?
— У вас написано, что у Лоуэна было недоброе чувство к Дэвингейму. Вы исходите из того, что Лоуэну удалось дважды или трижды обойти нашего банкира на бирже и поэтому-де у него появилось чувство превосходства над Дэвингеймом. Но ведь, как обычно, бывает наоборот: человек не испытывает недоброжелательства к другому, которого он превзошел в чем-либо. И если уж говорить о неприязни или зависти, то это могло быть скорее со стороны мистера Дэвингейма.
— Но не будете же вы отрицать, что Лоуэн утаил, что выходил из кабинета?
— Нет, не буду. Но его мог испугать допрос, обвинение, которое на него обрушилось. И вспомните, что как раз в то время у озера была обнаружена важная улика: одежда исчезнувшего Дэвингейма. Конечно, было бы лучше, если бы Лоуэн сразу рассказал всю правду.
— А четвертый пункт?
— Здесь я с вами согласен. Если история, рассказанная Келлетом, правдива, то Лоуэн наверняка замешан в этом деле. И это-то делает таким интересным расследование.
— Значит, хоть один важный факт я подметил?
— Согласен. Но вы упустили из виду два других, самых важных, именно те, в которых ключ к разгадке всего дела.
— Тогда скажите, ради бога, что это за важные факты?
— Первый: это страсть, овладевшая в последние годы мистером Дэвингеймом, к покупке драгоценностей. Второй — его поездка в Буэнос-Айрес прошлой осенью.
— Пуаро, вы издеваетесь надо мной!
— Нет, я говорю совершенно серьезно. О, какая сильная гроза! Но я все же надеюсь, что Джэпп не забудет о моей маленькой просьбе.
Между тем инспектор Джэпп, хотя и принял просьбу Пуаро за шутку, все-таки твердо запомнил ее. Уже на следующее утро к одиннадцати часам он прислал телеграмму. Я вскрыл ее и прочел вслух:
— «Муж и жена имели разные спальни с прошлой зимы».
— Ага! — воскликнул Пуаро. — А сейчас у нас уже середина июня. Теперь все ясно.
Я ничего не понимал.
— Вы случайно не держите своих денег в банке Дэвингейма и Салмона, мой друг?
— Нет, — сказал я удивленно, — а что?
— А то, что я посоветовал бы вам их немедленно забрать. Пока не поздно.
— Почему? Что вы предполагаете?
— Я предполагаю, что в ближайшие дни, а возможно, и часы произойдет банкротство этого банка. Кстати, это мне напомнило, что надо отплатить добром Джэппу за его телеграмму. Прошу вас, дайте мне карандаш и бланк.
«Советую забрать деньги из известного вам банка», — прочитал я.
— Бедный Джэпп! — вздохнул Пуаро. — Представляю, как это его заинтригует. Наверно, глаза у него на лоб полезут. Он, конечно, ничего не поймет и не меньше двух дней будет теряться в догадках.
Я отнесся к этой затее Пуаро довольно скептически. Но уже на следующий день мне пришлось снова отдать должное таланту моего друга.
Во всех газетах под крупными заголовками сообщалось о банкротстве банка Дэвингейма. Исчезновение видного финансиста, разумеется, тут же получило совершенно иное истолкование в свете финансовых авантюр этого банка, о которых тоже рассказывала печать.
Не успели мы позавтракать, как дверь с шумом распахнулась и в комнату влетел Джэпп. В одной руке у него была газета, в другой — телеграмма Пуаро. Он бросил ее на стол.
— Откуда вы узнали про банкротство, мосье Пуаро? Черт возьми, как вам это удалось?
Пуаро безмятежно улыбнулся.
— О мой друг, после вашей телеграммы насчет спальни у меня отпали последние сомнения. Знаете ли, мне с самого начала показалось, что ограбление сейфа было каким-то необычным. Бриллианты, крупная сумма денег, солидный пакет ценных бумаг — все как будто нарочно было приготовлено. Но для кого? Согласитесь, что этот мистер Дэвингейм был из тех, кого, как гласит поговорка, голыми руками не возьмешь. И я в конце концов почти убедился, что все это он подготовил для себя. К тому же его страсть последних лет скупать драгоценности! До чего же все просто! Добытые финансовыми аферами деньги он превращал в бриллианты, а драгоценности, очевидно, заменял подделкой. Подлинные же бриллианты хранил в надежном месте на вымышленное имя, чтобы в надлежащее время, когда уже откажутся от поисков «исчезнувшего» банкира, воспользоваться этим солидным капиталом. И вот вся подготовка закончена. Он назначает встречу с мистером Лоуэном, который по своей опрометчивости раз или два обошел этого великого финансового гения. Затем он просверливает дыру в сейфе, оставляет распоряжение, чтобы гостя провели к нему в кабинет, и уходит. Куда?
Пуаро замолчал на минуту и принялся за прерванный завтрак. Он протянул руку за вареным яйцом и нахмурился.
— Нет, это просто невыносимо, — вспылил он, — каждая курица несет яйцо своего особого размера! Разве можно создать хоть мало-мальский порядок на столе за завтраком? Хоть бы уж в магазинах сортировали их на дюжины, что ли!
— Да забудьте вы об этих несчастных яйцах! — нетерпеливо откликнулся Джэпп. — Пусть они будут хоть кубическими, не все ли равно? Скажите лучше, куда направился из своего дома Дэвингейм, если, конечно, вам известно и это!
