Мейсон ухмыльнулся и ответил:
– Когда я прохожу под лестницей, то нимало не беспокоюсь. Мне и так хватает других забот!..
– Ну так вот, – торопливо продолжил Кент, – когда моя племянница сказала, что, согласно гороскопу, я должен обратиться к некоему адвокату, чья фамилия из шести букв, я заявил ей в ответ, что все это – чушь собачья. Затем, будь я проклят, если не начал думать об адвокатах, чьи фамилии состоят из шести букв. Она еще взглянула на какие-то там планеты и объявила, что фамилия должна иметь что-то общее с утесами, а я не знал ни одного адвоката по фамилии Стоун[1]. Ей-богу, не знал! Затем на ум пришла ваша фамилия[2]. Я сказал ей о вас, и она пришла в восторг. Сказала, что вы именно тот человек, который нужен. Казалось бы, сплошная чушь и ерунда. И все же я здесь.
Мейсон взглянул на секретаршу.
– В чем заключаются ваши неприятности? – спросил он.
– Моя жена оформляет развод в Санта-Барбаре. Сейчас она собирается все переиграть, отменить дело о разводе и объявить меня сумасшедшим.
– Как далеко она продвинулась с разводом?
– По делу вынесено предварительное решение.
– По закону этого штата, – сказал Мейсон, – после того как вынесено предварительное решение, дело не может быть отменено.
– Вы не знаете Дорис, – ответил Кент, нервно заламывая длинные пальцы. – Законодатели все в большей степени ориентируются на голоса женщин-избирательниц. Дорис умеет обойти законы. Замужество для нее своего рода рэкет, и она знает все трюки. Есть какой-то новый закон о том, что суд не вправе вынести окончательное решение, если стороны готовы возобновить отношения. Дорис собирается показать под присягой, что наше примирение состоялось.
– Так и было?
– Нет, но она заявляет во всеуслышание, что да. Она написала мне трогательное письмо. Я старался быть вежливым, когда писал ответ. Теперь это письмо фигурирует в качестве доказательства. Более того, она собирается заявить о каком-то мошенничестве. Мне об этом ничего не известно. Видите ли, она подала на развод в основном из-за того, что случилось в Чикаго, правда, с несколькими весомыми добавлениями о том, что случилось после того, как мы собрались в Калифорнию.
– Она подала в суд в Калифорнии?
– Да, в Санта-Барбаре.
– Как долго она живет там?
– С тех пор как я вернулся из Чикаго, – ответил Кент. – У меня два дома в Калифорнии: один в Голливуде, где я сейчас живу, другой – в Санта-Барбаре. Она прожила несколько дней со мной в Голливуде, а затем отправилась в Санта-Барбару и подала на развод.
– Какой из этих домов ваша официальная резиденция? – спросил Мейсон.
– В Санта-Барбаре. У меня в Чикаго наиболее интенсивный бизнес, и я вынужден проводить там часть своего времени, но голосую и официально проживаю в Калифорнии. Дорис подала на развод, заявив, что у нее нет денег, несмотря на тот факт, что она хапнула немало после двух своих предыдущих замужеств. Она убедила суд назначить ей временные алименты и отнести на мой счет все судебные издержки. Затем получит развод и постоянные алименты. Она вытягивает из меня полторы тысячи в месяц, да еще пытается урвать кое-что сверх того. Сейчас она узнала, что я собираюсь жениться вновь, и пришла к выводу, что может сорвать с меня солидный куш в качестве выкупа за мою свободу.
– Что еще? – как бы вскользь спросил Мейсон.
– Я влюблен.
Мейсон ответил:
– Полторы тысячи в месяц – неплохое лекарство от любви.
Кент промолчал.
– Какие еще неприятности? – спросил Мейсон, как врач, выясняющий дополнительные симптомы.
– Целая куча. Мой партнер, например.
– Кто он?
– Фрэнк Б. Мэддокс.
– А что с ним такое?
– Мы компаньоны по Чикаго… Мне пришлось спешно все бросить.
– Почему?
– Сугубо личные причины. Одна из них – мое здоровье. Мне нужна была смена обстановки.
– Так что по поводу вашего партнера?
С Кентом внезапно случились конвульсии. Его лицевые мускулы задергались, руки и ноги задрожали. Он поднес трясущуюся руку к исказившемуся лицу, сделал глубокий вдох, затем расслабился и произнес:
– Со мной все в порядке, просто нервная судорога, которая наступает, когда я возбужден.
Мейсон напомнил, не отрывая от него сурового испытующего взгляда:
– Вы начали говорить мне о своем партнере.
Кент с усилием взял себя в руки и ответил:
– Да.
– Так что же с ним?
– Я нашел Фрэнка Б. Мэддокса, когда он был помешан на изобретательстве и жил вечно без гроша в кармане в маленькой деревянной, похожей на сарай лавчонке на заднем дворе дома-развалюхи в одном из самых дешевых районов Чикаго. Он держал там станок для обточки клапанов, которые, по его словам, продавал для гаражей. У него даже патента не было. Тот станок, который он показывал, был единственным экземпляром и был сделан вручную из ворованных деталей. Я оказал ему поддержку и организовал «Мэддокс манифэкчуринг компани», в которой был негласным партнером. Бизнес стал приносить отличную прибыль, когда врач приказал мне отойти от дел. Я оставил все в руках Мэддокса и отправился сюда. Время от времени Мэддокс присылал мне отчеты о состоянии дел. Его письма всегда были сердечными. Затем он написал, что есть нечто такое, о чем бы он хотел переговорить со мной, и спросил, может ли приехать ко мне для совещания. Я ответил согласием. Он прибыл сюда и прихватил с собой какого-то типа по имени Дункан. Сначала он представил его как друга. Теперь выяснилось, что это адвокат; мужчина с брюшком, кустистыми бровями и пройдоха, каких мало. Он заявил, что Мэддокс вправе рассчитывать еще и на зарплату, помимо прибыли от причитающейся ему доли доходов как партнеру, и что я будто бы написал письмо некоему обладателю патента на другой станок по обточке клапанов, где заверил, что наши интересы не пересекаются, и тем самым уменьшил стоимость нашего совместного патента, который оценивается в миллион долларов.
– Другими словами, – заметил Мейсон, – ваш партнер решил полностью прибрать к рукам бизнес, который начал приносить доход.
– Нет, ему нужен не только бизнес. Он хочет пустить мне кровь, заставив выложить еще и крупную сумму. Это самое дьявольское предложение из всех, какие я когда-либо слышал. И что бесит меня вдвойне – эта коварная змея выползла оттуда под предлогом нанести мне дружеский визит. После всего, что я сделал для него! – Кент сорвался со стула и начал в бешенстве метаться по кабинету. – Никогда не желайте денег: они губят вашу веру в человека. Люди липнут к вам, как ракушки к днищу корабля. Вы никогда больше не решитесь поверить тому, что читаете на лице человека. Вы разочаруетесь во всех и вся и перестанете помогать своим ближним!
– А все-таки, – прервал его Мейсон, – что же вы конкретно хотите от меня?
Кент быстрыми шагами направился к столу:
– Я собираюсь вывалить вам свои беды. Придите в мой дом, избавьте меня от Мэддокса и его пузатого адвоката, затем отправляйтесь в Санта-Барбару и откупитесь от моей жены.
– Когда бы вы хотели пожениться?
– Как можно скорее.
– Насколько далеко я могу зайти в своих обещаниях вашей жене?
– Пообещайте ей семьдесят пять тысяч долларов наличными.
– В дополнение к алиментам в полторы тысячи в месяц?
– Нет, сюда входит все.
– Предположим, она не пожелает их взять.
– Тогда сражайтесь… Она собирается объявить меня сумасшедшим.
– Что заставляет вас так думать?
– Когда я покинул Чикаго, то разгуливал во сне.
– Это еще не означает, что вы сумасшедший.
– Я схватил нож для разделки мяса и старался проникнуть в ее спальню.
– Как давно это было?
– Около года тому назад.
– Сейчас вы вылечились? – спросил Мейсон.
– Да, за исключением этих проклятых конвульсий и приступов нервозности.
– Когда вы хотите, чтобы я посетил ваш дом?
– Сегодня вечером, в восемь часов. Захватите с собой хорошего врача, чтобы он мог подтвердить мою вменяемость. Моя племянница говорит, что прочитала по звездам – это будет хороший ход.
Мейсон медленно покачал головой.
– Ваша племянница, – произнес он, – кажется, пользуется большим влиянием… благодаря звездам.
– Она просто читает по ним. В уме ей не откажешь.
– Есть ли у вас другие родственники? – поинтересовался Мейсон.
– Да, сводный брат, Ф. Л. Риз, который живет со мной. К слову, я хочу, чтобы к нему со временем перешла вся моя собственность.
– А как же племянница? – спросил Мейсон.
– Моя племянница в этом не нуждается. Парень, ее жених, имеет столько денег, что их с избытком хватит на двоих. Фактически это была его идея, чтобы я составил новое завещание. Видите ли, Эдна чересчур избалована. Харрис, так зовут того, за кого она собирается замуж, вбил себе в голову, что один из путей к тому, чтобы его женитьба оказалась удачной, – воздействовать на нее, играя на струнах, которые тянутся от кошелька.
