— Еще не выяснил. Думал поговорить с соседями, как только мы закончим осмотр дома. А Эффорд, может, съездит к жилищному агенту, когда вернется. Его имя и адрес я уже узнал. К возвращению Эффорда его контора, разумеется, закроется, но Эффорд поедет к нему домой.
Старший офицер полиции одобрительно кивнул.
— Что до девушки, от лица еще многое сохранилось и врачи смогут его вполне прилично восстановить, — сказал он угрюмо. — Это мы, конечно, передадим прессе. А вам тогда просто надо будет проработать списки пропавших Вы должны так или иначе ухитриться найти ключ к этому делу.
— Да, сэр, конечно, — ответил Морсби без своего обычного добродушия. То, что как бы между прочим поручил ему начальник, было архитрудной задачей.
— И пусть Эффорд продолжает наводить справки по соседству. Должны же быть какие-то слухи. Вот пока все. Завтра утром мы займемся этим более углубленно, когда получим заключение врача. А я пока поеду.
Когда старший офицер уехал, Морсби пошел к окружному инспектору, прочесывавшему кухню. Тот доложил, что пока ничего не нашел. И добавил угрюмо, что и не надеялся.
— Никогда не знаешь, как обернется дело, — успокоил его Морсби. — А если что-то есть, вы это обязательно найдете. Особое внимание обратите на камины: туда частенько что-нибудь бросают, сами знаете.
Было уже почти восемь вечера и по-январски холодно. Поэтому старший инспектор Морсби без сожаления отправился из необжитого холодного дома в другие, согретые огнем каминов. Выйдя в сырую темноту, он повернул налево. На Бернтоук-роуд стояли разделенные пополам особняки, одинаковые, с четырьмя спальнями, двумя гостиными и просторными кухнями. Дом, к которому свернул Морсби, был сиамским близнецом поместья Дэйнов.
Ему открыла маленькая горничная с любопытным взглядом.
— Мистер Питере дома? — мягко осведомился Морсби.
От удивления у горничной приоткрылся рот.
— Питере? Таких здесь не живут. Мистер Коттингтон, вот кто здесь живет.
— Разве я сказал Питере? Я имел в виду, конечно же, Коттингтона. Так он дома?
— Да, он ужинает.
Одна из дверей, выходивших в крошечную прихожую, приоткрылась, и в щели появилась маленькая лысая голова, а затем вышел и ее обладатель.
— Мейбл, кто-то ко мне?
— Да, сэр, но я сказала ему, что вы ужинаете.
— Уже закончили, закончили.
— В таком случае, сэр, позвольте переговорить с вами, если можно, сказал Морсби, войдя в прихожую.
Мистер Коттингтон задумался, можно ли посетителю с ним переговорить. Он снял очки в золотой оправе, вопросительно взглянул на них, словно они были неким оракулом, и снова надел.
— Вы знаете, — начал он робко, — я вообще-то очень занят.
— Я совсем не по поводу ваших профессиональных занятий, сэр, — улыбнулся Морсби.
— А-а, тогда ладно, — просиял мистер Коттингтон. — Хорошо. Мейбл, вы свободны. Проходите в гостиную, мистер…?
— Морсби, сэр. — В эту минуту старший инспектор заметил еще одну голову, выглянувшую из-за двери, с седеющими волосами и довольно приятным, по-матерински располагающим лицом, явно заинтересованным беседой. — А миссис Коттингтон не смогла бы присоединиться к нам?
Уже через минуту все трое сидели в гостиной, уютно устроившись в креслах у теплого маленького камина.
— Я не хотел говорить об этом перед вашей горничной, мистер Коттингтон, — мягко сказал Морсби, — но я из полиции.
Он достал и подал хозяину свое удостоверение; тот прочел его с большим вниманием и передал жене.
— Надо же, — с тревогой проговорила леди.
— Я навожу справки о соседнем особняке, номер четыре, — поспешил объяснить Морсби. — Я понимаю ваше…
— О, а что там происходит? — перебила миссис Коттингтон, забыв о тревоге. — Сегодня днем я видела, как въезжали новые жильцы, а потом мебельный фургон уехал, и я подумала, не пойти ли пригласить их на чай ведь у них еще все было кувырком, — как вдруг увидела мистера Дэйна (по-моему, их фамилия Дэйн), он выбежал, без шляпы, и вернулся с полицейским; а потом прибыли еще полицейские, и разные другие люди, и автомобили, а потом мистер и миссис Дэйн вышли, сели в один из автомобилей и уехали, а полиция осталась здесь. Я как раз обо всем этом рассказывала мужу за ужином. Мейбл — это наша горничная — сказала, что в погребе нашли труп, но я не могу в это поверить.
Старший инспектор улыбнулся и про себя вздохнул: теперь по всей Бернтоук-роуд за ужином все жены взволнованно рассказывают своим недоверчивым мужьям о том, что в погребе дома номер четыре нашли труп, и все дамы узнали об этом, каждая от своей Мейбл.
— Чтобы на этой улице… — продолжил удивление жены мистер Коттингтон. Всегда была такая тихая и приличная, наша улица. Потому-то мы и сами здесь поселились. Я говорю жене, что здесь просто не могло ничего такого произойти. Это ведь глупая шутка, верно?
За стеклами очков в его глазах блестело почти такое же любопытство, как у его жены. Морсби уже продумал, как вести беседу. Доверительность будет гораздо лучше излишне протокольной строгости. В газетах этим уже давно пользуются. Поэтому он ответил:
— К сожалению, нет.
— Я бы вообще ни за что… — порывисто воскликнула миссис Коттингтон.
— Но вот откуда же такие, как Мейбл, узнают эти страсти? — с полуулыбкой возразил старший инспектор. — Вот что меня поражает.
— Сейчас я вам покажу, — прошептал мистер Коттингтон. Прокравшись на цыпочках к двери, он неожиданно распахнул ее. Картина открылась замечательная.
— Мейбл! — рявкнул мистер Коттингтон. — Марш на кухню!
В сложившейся доверительной обстановке супруги Коттингтоны наперебой изложили своему необычному посетителю все, что знали. Из всего рассказанного старший инспектор Морсби установил, что перед тем как особняк сняли Дэйны, он пустовал лишь около двух-трех месяцев. Полгода назад в нем проживала старая дева по имени мисс Стейплз. В октябре прошлого года мисс Стейплз умерла, и, таким образом, дом освободился.
Этого Морсби совсем не ожидал. После обсуждения дела с доктором и мистером Грином он почему-то уверился, что полгода назад особняк либо пустовал, либо в нем жил тот, кто оказался убийцей. Характер мисс Стейплз, по словам Коттингтонов, как будто бы отвергал малейшую возможность ее причастности к любому преступлению. Это было деликатное безупречное существо, почти не разбиравшееся в самых простых житейских вещах и всей душой преданное толстому мопсу и еще более толстому белому персидскому коту. Как же тогда велось хозяйство в этом доме, если при жизни владелицы в погребе закопали труп?
На это Коттингтоны предложили такое объяснение: мисс Стейплз не было дома три недели в августе, она, как обычно, уезжала на ежегодный отдых. Получается, что именно тогда ее погребом и воспользовались для сокрытия преступления, заключил для себя инспектор Морсби.
Затем он хотел было подробно расспросить радушных супругов о том, не замечали ли они за те три недели каких-либо признаков незаконного вторжения в дом во время отсутствия хозяйки, но они ничего не знали. Они и сами первую половину августа были в отъезде.
Морсби выяснил точное время отсутствия Коттингтонов и приблизительное мисс Стейплз, спросил, как зовут жильцов дома 6 и с искренними благодарностями раскланялся.
В доме 6 обитали пожилой страховой агент в отставке по фамилии Уильяме и две его пожилые сестры. Они тоже встретили представителя Скотленд-Ярда взволнованно, и начать снова пришлось с подтверждения сведений их собственной Мейбл о трагедии по соседству.
Оказалось, что они все были хорошо знакомы с мисс Стейплз и отзывались о ней так же почтительно, как и Коттингтоны, а те подробности, которые брат и сестры Уильяме добавили к ее портрету, лишь подтвердили мнение Морсби. Стало еще очевиднее, что мисс Стейплз была в полном неведении относительно того, что произошло в ее погребе. Более того, вернувшись в конце августа, она ни разу не спросила сестер Уильяме, заходил ли к ней в дом кто-нибудь во время ее отсутствия. А обе пожилые дамы были убеждены: заметь мисс Стейплз хоть какую-то пропавшую мелочь, она бы обязательно сказала им об этом.
А сами Уильямсы ничего подозрительного не слышали и не видели? Нет, ничего. Они и сами уезжали отдыхать на вторую и третью недели августа. Последнее особенно заинтересовало Морсби. Не странно ли, что все соседи особняка 4 уезжали отдыхать в августе? Даже те, кому не было смысла уезжать, как мисс Стейплз и Уильямсам. Ведь этот месяц не отличается особенно хорошей погодой, а цены в это время очень высоки. Просто привычка — не странно ли? Не странно ли, что невозможно установить точные дни отъезда и приезда мисс Стейплз? — Очень странно, действительно. Может, Летти записала в дневник? Все они Посмеиваются, что она ведет дневник, но мало ли что; Дневники порой могут сослужить самую верную службу…
