— Бросьте, майор, не увиливайте! Кто этот предсказатель?
Майор Прайс осторожно огляделся вокруг.
— Скажу, — доверился он, — если вы никому больше не сообщите, так как он не хочет огласки. Это, пожалуй, один из величайших живущих на свете специалистов по преступлениям.
— Специалист по преступлениям? — переспросил Дик.
— Да. Сэр Харви Гилмен.
— Неужели главный патолог министерства внутренних дел?
— Он самый, — самодовольно подтвердил майор Прайс.
Ошеломленный и потрясенный, Дик оглянулся, уставился на палатку в красно-белых полосах, где над входом маячила и манила картонная призрачная рука.
И увидел причудливую игру теней.
Грозовая тьма уже так сгустилась, что он едва различал вывеску, которая украшала пеструю палатку, глася: «Великий свами. Гадание по руке и магическому кристаллу: все видит, все знает». Внутри горел верхний свет. В окружающей темноте в этом свете на стенке палатки отчетливо вырисовывались тени двух человеческих фигур внутри.
Расплывчатые тени колебались на беспокойно раздуваемых ветром полотнищах. Тем не менее Дик различал женский силуэт с одной стороны, а с другой — отделенную каким-то столом приземистую фигуру со смешной луковичной головой, которая как бы размахивала руками.
— Сэр Харви Гилмен! — пробормотал он.
— Сидит там, — объяснил майор, — намотав на голову тюрбан, и все-все рассказывает людям про них самих. Весь день идет первым номером программы.
— Он хоть сколько-нибудь разбирается в гадании по руке и магическому кристаллу?
— Нет, дружище, — сухо сказал майор Прайс. — Однако очень хорошо разбирается в человеческой натуре. В этом и состоит весь секрет предсказания судеб.
— Но что сэр Харви Гилмен здесь делает?
— Снял на лето коттедж Поупа. Знаете, на Галлоус-Лейн, неподалеку от вас. — Майор снова фыркнул. — Мне его старший констебль представил, и меня осенило.
— Осенило?
— Вот именно. Пришла в голову замечательная идея попросить его изобразить предсказателя, не открывая пока своего имени. Больше того, по-моему, старик и сам удовольствие получает.
— Что он, собственно, собой представляет?
— Сухонький дедуля со сверкающими глазами. Но, как я уже говорил, он, по-моему, сам бесконечно увлекся. Эши в курсе, — вчера вечером он чуть до обморока не довел леди Эш; доктор Миддлсуорт знает, еще пара человек.
Тут майор Прайс прервался, выкрикнув через плечо Дика очередное парадное приветствие. Ибо одна из только что упомянутых им персон спешила среди палаток к «Эшхоллу».
Доктор Хью Миддлсуорт, с непокрытой головой, с сумкой клюшек для гольфа через плечо, шел длинными шагами, обгоняя дождь. Он организовывал гольф на приеме в саду, когда наносишь разнообразные короткие удары, оторвавшись от импровизированного чаепития, получая номинальные призы за наименьшее число ударов до лунки. Доктор отрицательно замотал головой на приглашение майора Прайса, но майор проявил такую настойчивость, что он нехотя пошел к тиру.
Хью Миддлсуорт был одновременно хорошим врачом и очень популярным мужчиной.
Трудно назвать причину его популярности. Неразговорчивый, с необычайно сдержанными манерами, он имел преданную, хотя острую на язык жену и довольно многочисленную семью.
Сорокалетний худой доктор Миддлсуорт с темными, редевшими на макушке волосами всегда казался измученным и усталым. Глаза и рот с тонкой линией темных усов окружены морщинами. Виски и щеки впалые. Вместо беседы, он изображал понимающую улыбку, и его лицо внезапно светлело. Улыбка была бессознательной — просто прием врача, сидящего у постели больного, — но творила чудеса.
Шагая теперь к ним, перебрасывая сумку для гольфа с одного плеча на другое, доктор удивленно смотрел на майора Прайса.
— Разве вы не на крикетном матче? — спросил он.
— Нет, — ответил майор, причем вопрос и ответ казались несколько ненужными. — Подумал, что надо остаться и… э-э-э… за предсказателем присмотреть. Я только что рассказал Дику про сэра Харви Гилмена.
— А, — сказал доктор Миддлсуорт, открыл рот, как бы что-то желая добавить, потом передумал и снова закрыл.
— Собственно, — продолжал майор, — там сейчас Лесли Грант выясняет свою судьбу. Если он скажет, что она повстречала подходящего мужчину и отправится в путешествие, будет абсолютно прав. — И ткнул пальцем в Дика. — Знаете, эти двое собираются сочетаться.
Доктор Миддлсуорт не стал комментировать новость. Просто улыбнулся и пожал Дику руку умелыми, сильными пальцами. Дик знал — это искренне.
— Я слышал кое-что, — признался доктор. — От своей жены. — Он опять показался усталым, измученным и замешкался в нерешительности. — Что касается сэра Харви…
— Для профессиональных занятий вот этого парня, — продолжал майор, впечатляюще хлопнув Дика по плечу, — он просто незаменим. А?
— Незаменим, — с неким трепетом подхватил Дик, — не то слово. На протяжении последних тридцати лет он дает экспертные заключения по каждому делу об убийстве, громкому или никому не известному. Один мой приятель жил рядом с ним в Бейсуотере и рассказывал, что он частенько приходил домой с чьими-то внутренними органами в стеклянной банке. Ральф говорит, старик — ходячая энциклопедия по убийствам, если его удастся разговорить. И…
Тут все трое вздрогнули.
Отчасти из-за краткой вспышки молнии, которая все вокруг залила мертвенной бледностью, после чего в поразительной близости грянул гром. Молния, как фотовспышка, высветила все детали.
Отчетливо вспыхнули краснокирпичные очертания «Эшхолла» с узкими каминными трубами и окнами в переплетах, залитыми лунным светом, благородного строения, но обносившегося, подобно своему нынешнему владельцу. Обрисовались буйно корчившиеся деревья. Высветилось худое, утомленное заботами лицо доктора Миддлсуорта, толстая и довольная физиономия майора Прайса, которые оглянулись теперь на палатку предсказателя. Когда с утихавшим до рокота ударом грома вернулась тьма, внимание мужчин привлекло нечто другое.
Что-то странное творилось в палатке предсказателя.
Тень Лесли Грант вскочила. И мужская тень встала, тыча в нее через стол пальцем. Причудливость игры теней, колеблющихся на освещенной стене, не скрывала напряженности момента.
— Эй! — крикнул Дик Маркем, практически не понимая, против чего протестует.
Но он чувствовал возбужденность фигур столь же остро, как если бы сам присутствовал при разговоре. Тень Лесли Грант повернулась, и настоящая Лесли выскочила из палатки.
Дик, по-прежнему бесцельно держа ружье под мышкой, бросился к ней. Увидел, как она резко остановилась — белая фигура во тьме — и, кажется, обхватила себя руками.
— Лесли! Что случилось?
— Случилось? — переспросила Лесли холодным мягким тоном, практически не выше обычного.
— Что он тебе сказал?
Дик не столько видел, сколько угадывал, как карие глаза с яркими белками под очень тонкими бровями всматриваются в его лицо.
— Ничего не сказал! — ответила Лесли. — По-моему, на самом деле ничего в нем хорошего нет. Просто обычные вещи про счастливую жизнь, про легкую болезнь, несерьезную, про письмо с какими-то приятными новостями.
— Ты поэтому так испугалась?
— Ничего я не пугалась!
— Извини, милая. Я видел твою тень на стене палатки. — Все больше и больше мрачнея и беспокоясь, Дик принял решение. Почти не понимая, что делает, он сунул ружье в руки Лесли. — На, минуточку подержи!
— Дик! Ты куда?
— Хочу сам встретиться с этим типом.
— Не надо!
— Почему?
Вместо нее ответил дождь. Две-три крупные капли брызнули, потом грянули по лужайке, словно шумевшие деревья объединили усилия, и открыли небеса, как цистерну.
Оглядевшись вокруг себя, Дик увидел, что до тех пор пустую лужайку заполнили люди, бежавшие с матча по крикету. Майор Прайс быстро собирал ружья в охапку. Кивнув ему и указывая на Лесли, Дик коснулся ее руки.
— Иди в дом, — велел он. — Я скоро.
Откинул дверное полотнище и нырнул внутрь.
Его сразу ошеломил высокий певучий голос, нарочито гортанный, уверенно прозвучавший в душной закрытой палатке.
— Очень сожалею! — проговорил голос. — Я устал. Это был последний сеанс. Больше не принимаю сегодня ни леди, ни джентльменов.
— Все в порядке, сэр Харви. — сказал Дик. — Я пришел не за предсказанием судьбы.
Тут они взглянули друг на друга. Дик Маркем не понял, почему у него перехватило дыхание.
С потолка клетушки площадью едва ли шесть квадратных футов свисала электрическая лампа под абажуром. Она отбрасывала вниз сияющий хрустальный круг на накрытый сливовым бархатом столик, усиливая гипнотизм душного помещения.
