и пирожное какое-нибудь взять?
– Нет, спасибо…
– Почему?
– Нууу… – протянула девушка, не зная, что ответить. Второй раз эта женщина обращала своё внимание на её внешность, и второй раз она отмечала этот интерес нервным ударом сердца – с чего бы вдруг?
– Поправиться боитесь?
– И это тоже…
– Тут вкусный штрудель, не отказывайтесь.
– Да?
Но Светлана уже не слушала её, а помахала рукой, подзывая официанта.
– Нам ещё два кофе, – заказала она, когда он подошёл. – Один штрудель, и один эклер.
– Хорошо.
– Итак, вопрос – наконец продолжила она, когда официант отошёл, – почему после удачной кражи картин из музея, воры всё время нарываются на полицейских при продаже?
– Да, почему?
– Потому что никто больше не хочет покупать такие картины, и помыкавшись с ними, несчастные воры рады любому откликнувшемуся покупателю. Полицейским и делать-то особенно, ничего не нужно. Просто распространять информацию о том, что есть покупатель, и ждать, когда воры сами выйдут на них с предложением купить.
– Хм…
Светлана опять сделала паузу, и насладившись замешательством девушки, а заодно представив, себе, какая на ощупь кожа её руки, со вздохом продолжила:
– Есть вторая распространённая ошибка в таких историях, которую допускают журналисты.
– Какая?
– Что похищение организовал не тот, кто непосредственно его исполнил, а некий маньяк коллекционер, который жить не может без такой картины в своей коллекции.
– Кстати да, – закивала головой журналистка, – и что не так с этой версией?
– Всё не так.
В этот момент официант принёс заказ. Светлана отвлеклась от рассказа, взяла у него тарелочку со штруделем и передала его девушке, как бы случайно коснувшись её руки. И тут же, осторожно, бросила очень короткий взгляд на неё – заметила? Вроде нет… Непонятно – но раз никак не отреагировала, то и хорошо. – «А кожа у неё нежная и теплая» – удовлетворённо отметила она и продолжила:
– Всё не так в этой версии. Первое и главное – вор взял не самую лучшую картину с выставки, а прямо скажем средненькую. Почему не взял знаменитую «Ночь на Днепре»? Там их было целых пять на выбор. Даже если главным критерием был размер, то и такого размера там был один из вариантов Ночи. Ведь если кражу задумал маньяк, чтобы наслаждаться картиной одному в подвале, то он нацелился бы на шедевр, которым действительно можно наслаждаться. А тут? Почему исполнитель взял не шедевр, а среднюю работу? Которая и стоит-то не так дорого, кстати.
– А сколько?
– Подобная картина стоила бы в районе 250 000 – 300 000 $. Ведь, что мы ценим в Куинджи? Контрастный свет и цвет, когда кажется, что позади картины расположена лампа, которая и создаёт это удивительное свечение красок. Кстати, многие современники художника так и думали, и всё время заглядывали за картину. Но никакого источника света там естественно не находили, и этот фирменный куинджевский фокус, так и остаётся неразгаданным и неповторимым до сих пор.
– То есть?
– Ни один копиист, а их полно всегда было, так как картины Куинджи всегда были популярны. Так вот ни один копиист не смог добиться такого же эффекта, даже близко.
– Ого
– Да. И что мы видим? Что решившись на преступление, преступник вместо того чтобы, взять лучшую картину, берёт среднюю.
– А может он взял ту, что удобнее висела? На видео видно, что это не центр зала, а какой-то закуток и народу там было поменьше.
– Может быть, но тогда это точно не заказ маньяка коллекционера. Вряд ли маньяк, который жить не может без шедевра Куинджи, говорит исполнителю – возьми то, что проще унести. Зачем идти на преступление, ради средней картины, если подобную можно купить, за относительно небольшие деньги, по меркам серьёзных коллекционеров?
– А может быть планировали украсть шедевр, да что-то пошло не так? И исполнитель взял другую картину?
– Не похоже, что что-то у них пошло не так. Вор действовал очень уверенно, если не сказать нагло. Спокойно подошёл именно к этой картине, а не мялся где-нибудь в сторонке возле других, и одним уверенным движением снял её со стены. Думаете, так просто было это сделать? Нет, только кажется, что легко. Вы давно развешивали картины?
– Вообще никогда.
– А я регулярно этим занимаюсь, и уверяю вас, что снять картину со стены – совсем не просто. Откуда он знал, какая там подвесная система? Есть разные способы крепления, и нужно знать, какой из них был использован, чтобы вот так без задержки, снять одним движением. Отдельный вопрос по сигнализации – почему она не сработала? Её не было? Почему? И откуда это знал преступник?
– Боже, к чему вы клоните?
– Аааа, – протянула Светлана, – теперь понятно, почему я спросила вас о цензуре?
– Пока нет, пока понятно, что у него должен был быть сообщник в музее, так? Ну и почему этот факт должен напугать мифическую цензуру?
– Не напугает?
– Нет.
– Хорошо, идём дальше – как преступник вытащил картину из рамы?
– Ну как как… Не знаю как, как-то вытащил.
– Это ещё сложнее, чем снять картину, и без специального инструмента, отвёрток и прочих пассатижей это сделать невозможно. Я не видела на видео, чтобы у него были какие-то инструменты с собой. Значит, опять знал, какая отвёртка нужна и поэтому принёс собой не набор инструментов, а один нужный?
– Значит знал.
– И при этом его не остановили при входе, а там рамка металлоискателя стоит, между прочим.
– Да уж…
– Итак, что мы имеем? Мы имеем очень уверенные действия человека в незнакомой для него обстановке, который очень умело и чётко, на глазах большого количества людей, ни разу не споткнулся и не запнулся. И которого, при этом, никто из сотрудников музея не остановил. Где были эти бесцеремонные тётушки, смотрительницы в зале? Я сама не раз сталкивалась с ними, когда фотографировала картины на выставках. Чуть подойдёшь поближе, они тут, как тут – ой не подходите, ой сейчас сигнализация сработает. А тут человек не просто близко подошёл к картине, а снял её, вынул из рамы, спустился с третьего этажа на первый, оделся и прошёл с картиной в руках мимо полицейских на выход. Они почему не спросили его – что он несёт? В каком-нибудь Ашане, охрана, иногда проверяет чек, уже за кассами. А там цена вопроса-то тьфу, три-пять тысяч рублей. Здесь же мимо полицейских пронесли картину ценой в 300 000$, а они ни гу-гу.
– Да, выглядит всё странно.
– А дальше ещё интереснее, как говорила Алиса в сказке Льюиса Кэрролла – «Всё страньше и страньше». Как дальше повёл себя похититель?
– Как?
– Тупо сел в собственную
