Брегера прервал на полуслове громкий звук, потрясший воздух. Выстрел расколол, вдребезги разнес тишину.
Две мысли — если молниеносные вспышки в мозгу можно назвать мыслями — пришли на ум замершей на долю секунды Хитер. Первая — что ее застрелили, и вторая — что сделал это Брегер. Обе они отражали болезненное состояние ее нервов. Первая мысль не противоречила здравому смыслу, поскольку известны случаи, когда получившие пулю люди не падали, оставались стоять на ногах. Но вторая мысль явно была нелепой, так как Брегер застыл на месте, как и она…
— Ружейный выстрел, — сказал он. — На улице.
— Да, — согласилась Хитер.
— Опять охотятся на фазанов. — Брегер подошел к окну и взглянул через москитную сетку, потом направился к двери и вышел наружу.
Немного поколебавшись, Хитер последовала за ним. Брегер уже свернул за угол здания. Девушка спустилась по ступенькам и пошла в том же направлении.
Обогнув угол здания, она увидела Брегера и остановилась — у нее перехватило дыхание. С замирающим сердцем она пробежала десять шагов, отделявших ее от Брегера, который склонился над телом мужчины, лежавшим на земле недалеко от стены. Брегер выпрямился, Хитер увидела лицо мужчины, распростертого на земле, и сдавленно вскрикнула.
— Тихо! — резко скомандовал Брегер. — Кажется, я что-то слышу.
Он вглядывался в чащу леса, который начинался в дюжине ярдов от здания. Хитер ничего не слышала. Она не отрываясь глядела в лицо Джорджа Купера, хотела отвернуться, но не могла. Прежде ей не приходилось видеть такой омерзительной картины.
Его губы скривились, как у кретина. Две мухи, маленькая и большая, примостились на краях дырки в правом виске, всего в дюйме от глаза. Именно мухи и вызывали отвращение. Хитер сжала зубы и нагнулась, чтобы отогнать их, но не успела она разогнуться, как маленькая мушка опять уселась на рану.
— Вот так, — произнес Брегер. Он снял пиджак и прикрыл им искаженное гримасой смерти лицо. — Вы сможете подождать здесь?
Она тупо спросила:
— Куда вы собираетесь пойти?
— Хочу позвонить по телефону. — Брегер дрожал, и по тембру его голоса она поняла, что дрожал он от ярости. — Это единственное, что я могу предпринять. Я человек не храброго десятка и не слишком предприимчивый. Убийство произошло здесь, у стен моей лаборатории, под моим носом. Я услышал, как это случилось, но все, что могу сделать, — это войти в здание и позвонить по телефону. Только на это и способны теперь мужчины — зайти в дом и позвонить!
Он ушел. А когда через минуту возвратился, Хитер стояла, прислонясь спиной к стене с зажмуренными глазами и судорожно прижатыми к бокам кулачками.
Примерно в восемь часов вечера на место происшествия прибыл Альфабет Хикс, но он опоздал, и там оказалось куда многолюднее, чем он предполагал. На поросшей травой обочине дороги в мягком сумеречном свете выстроилась вереница машин, а у подъездной аллеи группка мужчин, женщин и детей окружила высокого красивого полицейского. Увидев все это, Хикс задним ходом съехал с дороги на траву, вышел из машины и дальше пошел пешком, мысленно ругая себя: «Если девушку убили, то я гнида. Настоящая гнида. Мне следовало сразу увезти ее отсюда…»
— Что тут случилось? — спросил он полицейского у подъездной аллеи.
Полицейский смерил его придирчивым взглядом и поинтересовался:
— Кто вы такой?
— Моя фамилия — Хикс. Если это секрет, то можете шепнуть мне на ухо.
Люди, стоявшие вокруг, захихикали.
Хикс огляделся, остановил взгляд на подходящем человеке и спросил его:
— Между нами, скажите, что произошло?
— Убийство, — ответил незнакомец. — Убили мужчину.
— Какого мужчину?
— Одного парня по фамилии Купер. Мужа той женщины, которую прикончили здесь вчера.
Хикс поблагодарил собеседника и по подъездной аллее пошел к дому.
Полицейский что-то крикнул и, видя, что Хикс не обратил на его окрик внимания, ринулся следом за ним. Но никаких хлопот Хикс ему не доставил, так как сам остановился, увидев, что навстречу идет мужчина в летнем костюме и старой широкополой шляпе. Не обращая внимания на то, что полицейский схватил его за руку, Хикс кивнул приближающемуся мужчине, который, похоже, за истекшие сутки не удосужился ни снять костюм, ни хотя бы на йоту сдвинуть шляпу.
Лицо встречного отнюдь не просияло радостью при виде Хикса, он холодно кинул:
— Привет вам.
— Привет, — отозвался Хикс. — Скажите, этот страж, что держит меня за руку, командует вами или подчиняется вам?
— Кто его знает. Это вопрос мышц и мозгов. Если вы любитель покоя, то какого черта приперлись сюда?
— По делу. Выполняю поручение.
— Вам известно, что у нас еще одна жертва?
— Только что узнал об этом.
Мужчина укоризненно покачал головой.
— Просто в голове не укладывается! О'кей, пошли. Отведу вас к Корбетту. Кстати, есть ли при вас визитные карточки? Моя сестра тоже хочет заполучить одну.
Хикс вытащил визитную карточку, когда они шли по лужайке, и подал ее провожатому. На передней террасе никого не было. Провожатый попросил Хикса подождать, а сам собрался войти в дом.
Но Хикс задержал его:
— Разрешите спросить, что стряслось с Купером?
— Убит. Уголовное дело.
— Это я знаю. Но каким образом? Его утопили, задушили, зарезали?..
— Застрелили.
— Здесь?
— Нет, возле лаборатории.
— Кому-нибудь предъявлено обвинение?
— Не знаю. Мне никто ничего не рассказывает. Обо всем узнаю из радиопередач, когда еду на машине домой.
Мужчина открыл дверь и скрылся за ней. Через несколько минут он вновь вышел на террасу и сказал Хиксу:
— Заходите, похоже, вашему приходу рады.
Окружной прокурор Корбетт, как и в прошлый раз, сидел в просторной гостиной, за большим столом с настольной лампой. По другую сторону стола стоял Р.И. Данди. У торца примостился стенограф, а напротив него ссутулился на стуле Менни Бек.
Возле самой двери стоял полицейский, поодаль находился еще один мужчина в гражданской одежде.
Когда Хикс вошел, Корбетт что-то с раздражением говорил Данди. Один только тон прокурора о многом поведал Хиксу, хорошо знавшему, что Корбетт лишь в крайнем случае позволял себе гневно разговаривать с кем бы то ни было, кто по возрасту попадал в число избирателей, особенно если это касалось влиятельных и состоятельных людей вроде Данди.
— Конечно, вы не арестованы, — говорил Корбетт. — Никоим образом! Пока что никто не арестован! Но при сложившихся обстоятельствах я имею право требовать от вас сотрудничества, как от ответственного гражданина, и просить вас не покидать этот дом без разрешения. Дело в том, что ни вы, ни ваш сын не можете достоверно подтвердить, где находились во время убийства Купера. Я вовсе не подозреваю вас в убийстве. И ваше замечание, будто мы преследуем вашу жену, совершенно неоправданно. И абсолютно неуместно!
— Посмотрим! — вспылил Данди. — Я останусь здесь лишь до того момента, когда приедет мой адвокат. Мне надо еще раз позвонить.
— Извольте. Можете воспользоваться этим аппаратом.
— Пойду наверх.
— Еще один вопрос, прежде чем вы уйдете. Касательно Хикса. Вчера вы сказали, что послали его сюда по конфиденциальному делу. А сегодня вы направили его сюда тоже с конфиденциальным заданием?
— Хикса? — Данди обернулся и увидел сыщика. — Сегодня я его не посылал! — выпалил он и, с трудом переставляя ноги, вышел из гостиной.
Хикс подошел к стулу возле стола, сел и заметил:
— Когда он психует, с ним нет сладу.
Корбетт ничего не сказал. Он не подал Хиксу руки и явно был не в настроении разыгрывать показную приветливость. Он смотрел на Хикса так, будто впервые его видел.
— Где вас носило? — грубо прорычал Менни Бек.
— Бог ты мой, — запротестовал Хикс, — похоже, я пришел не туда.
— Где вы были?
— Родился в Миссури. Детство провел на ферме. Учился в Гарварде. Закончил юридический факультет в 1932 году… Где я был когда?
— После того, как покинули здание суда сегодня после обеда?
— В Нью-Йорке.
— Где именно в Нью-Йорке?
— Послушайте, называйте час, а я буду называть место.
— В половине седьмого.
— В ресторане Джойса на Сорок первой улице, угощался печеными устрицами. Официант и гардеробщица подтвердят. Покинул это заведение около семи и на машине поехал прямо сюда.
Бек крякнул, продолжая пристально смотреть на Хикса. Маленький ротик Корбетта выглядел так, будто его обладатель собирается свистнуть, но вместо этого прокурор произнес:
— Сегодня вы не попали в число троицы, которая вчера подтвердила свое алиби. На сей раз алиби распространяется только на двоих.
— Двое лучше, чем один, — нравоучительно изрек Хикс. — При условии, что их показания совпадают.
