— Нет, конечно, нет! Это он, Ричард Эбернети, думал, будто я женился на Сьюзен из-за ее денег. Он гордился и восхищался ею, но презирал меня. Я, видите ли, не так одевался, не так говорил! Он насмехался надо мной, не в лицо, конечно, внешне он всегда был очень любезен. Но я знаю, что я ему не нравился.
— Весьма возможно, ну и что?
— Если кто-то осмеливается так обращаться со мной, это не может сойти ему с рук. Была Одна женщина… она нагрубила мне. Знаете, что я сделал?
— Да.
— Значит, вам известно об этом случае? Она чуть было не умерла. — В голосе Бэнкса звучало глубокое удовлетворение. — Ричард Эбернети задирал передо мною нос, и что произошло с ним? Он мертв.
— Весьма квалифицированное убийство. Но почему вы рассказываете об этом мне?
— Потому, что вы сказали, что он не был убит. Я должен был показать вам, что вы не так уж умны, как воображаете, и кроме того…
Грег внезапно рухнул на скамью. Его лицо изменилось. Казалось, он был охвачен каким-то экстазом.
— Я поступил дурно, грешно… Меня нужно покарать. Я жажду искупления, раскаяния, понимаете?!
Несколько мгновений Пуаро внимательно следил за ним и вдруг неожиданно спросил:
— Вам очень хочется сбежать от вашей жены, куда угодно, но сбежать, правда?
— Сбежать от Сьюзен? Да вы с ума сошли! Сьюзен великолепна, изумительна.
— Да, Сьюзен изумительна. Это ко многому обязывает ее мужа, Сьюзен страстно любит вас. Это тоже налагает какую-то ответственность.
Грегори смотрел прямо перед собой. Затем сказал, как мог бы сказать надувшийся на взрослых мальчишка:
— Почему она не может оставить меня в покое? — Он вскочил. — Она идет сюда. Вы все расскажете ей, хорошо? Скажите ей, что я пошел в полицию сознаваться.
Сьюзен вошла, запыхавшись от быстрой ходьбы.
— Где Грег? Он был здесь. Я видела его!
— Да, ваш муж был здесь. Он приходил сказать мне, что отравление Ричарда Эбернети — дело его рук.
— Какой немыслимый бред! Надеюсь, вы не поверили ему?
— А почему я должен был ему не поверить?
— Да его и поблизости не было, когда умер дядя Ричард!
— Возможно. Но где он был в день смерти Коры Ланскене?
— Мы оба были в Лондоне. Пуаро покачал головой.
— Нет, нет, так не пойдет. Вы, например, в тот день взяли свою машину и, я думаю, отправились в Литчетт Сент-Мэри. Помните, встретившись с вами здесь, я сказал вам, что уже видел вас раньше. После предварительного следствия по делу о смерти миссис Ланскене вы оказались в гараже при «Кингс армз». Вы разговаривали там с механиком, а рядом, в другой автомашине, сидел пожилой иностранец. Вы не заметили его, но он заметил вас
— Ну и что? Ведь это было в день следствия.
— Но вспомните: механик сказал, что уже видел вас раньше. Где он мог видеть вас, мадам? Наверняка в Литчетт Сент-Мэри, ибо в его уме воспоминание о встрече связалось с представлением о вас как о племяннице миссис Ланскене Не попались ли вы ему на глаза поблизости от ее коттеджа? Согласитесь, это заслуживало внимания. Были наведены справки, и выяснилось, что вы действительно были в Литчетт Сент-Мэри во второй половине того дня, когда убили вашу тетушку. Кое-кто запомнил номер вашей машины, и сейчас инспектору Мортону уже известно, кому она принадлежит.
Сьюзен глубоко вздохнула.
— Ну ладно, ваша взяла! Слушайте. Эта фраза Коры на похоронах встревожила меня. Я все время думала о ней и наконец решила отправиться в теткино захолустье и порасспросить ее. Грегу я ничего не сказала. Я приехала туда часа в три дня, стучала и звонила, но никто мне не ответил, и я решила, что в доме никого нет. Вот и все. Если бы я обошла коттедж кругом, то, вероятно, заметила бы разбитое окно, но я этого не сделала. Я просто вернулась в Лондон, и мне даже в голову не пришло, что что-то неладно.
Лицо Пуаро было бесстрастно. Он спросил:
— Почему ваш муж обвиняет себя в преступлении?
— Потому что он… — Слова трепетали на кончике языка Сьюзен, но она удержала их. Пуаро, однако, закончил за нее:
— Потому что он не совсем в своем уме, не так ли? Видите ли, я кое-что о нем знаю. Я знаю, например, что незадолго до вашей с ним встречи он провел несколько месяцев в клинике для душевнобольных.
— Он лечился там добровольно!
— Его нельзя назвать в полном смысле слова сумасшедшим. Но у него явный комплекс преступления и наказания, и думаю, что это с детства.
Сьюзен заговорила быстро и горячо:
— Вы не понимаете, мсье Пуаро! У Грега никогда не было шанса показать себя. Вот почему мне были так нужны дядины деньги. Я знала, что Грегу надо почувствовать, что он самостоятельная личность, а не просто ничтожный помощник аптекаря, которым помыкают все, кому не лень. Теперь все будет иначе. У него будет собственная лаборатория. Он сможет разрабатывать свои собственные формулы…
— Да, да, вы дадите ему все, потому что любите его. Но даже вы не в состоянии дать человеку то, чего он не может, не умеет принять. В конце концов, он останется чем-то, чем ему быть не хочется, иными словами, мужем Сьюзен и не более того.
— Как вы жестоки! И какой вздор несете!
— Когда речь идет о Грегори Бэнксе, все остальное для вас не существует. Вам нужны были деньги вашего дяди не для вас самой, а для вашего мужа. И вы пошли бы на все, чтобы получить их, да?
Вне себя от гнева, Сьюзен резко повернулась и выбежала из беседки.
— Я подумал, — непринужденно вымолвил Майкл Шейн, — что, пожалуй, загляну и попрощаюсь с вами.
Он улыбался, и Пуаро невольно почувствовал, насколько обаятельным может быть этот человек. Он охотно поддержал беседу и после нескольких ничего не значащих слов сказал:
— У вашей жены, мистер Шейн, есть качество, которым одарены немногие: она точно знает, чего хочет.
— А, вы имеете в виду малахитовый стол?
— Быть может. И то, что на нем.
— Восковые цветы?
— Вот именно.
Майкл нахмурился.
— Я не совсем понимаю, мсье Пуаро. Но, во всяком случае, хорошо, что теперь все мы знаем, как обстоит дело. Было не очень-то приятно, мягко выражаясь, подозревать, что кто-то из нас отправил на тот свет бедного старого дядю Ричарда.
— Вы думаете о нем как о «бедном старом дяде»? И только? Но ведь до самой своей смерти он оставался человеком весьма умным и принципиальным.
— Пожалуй, что так.
— И отлично разбирался в людях?
Улыбка на лице собеседника оставалась такой же сияющей.
— Тут, мсье Пуаро, я вряд ли могу согласиться с вами. Меня, например, он явно не оценил.
— Быть может, потому, что считал вас не особенно способным хранить супружескую верность? Наводились кое-какие справки, видите ли.
— Кем? Вами?
— Не только мною.
Майкл Шейн бросил на него быстрый испытующий взгляд.
— Вы хотите сказать, что полиция…
— Я хочу сказать, что полицию интересует, где был каждый из родственников миссис Ланскене в день, когда она была убита.
— Вот как? Ну и влип же я! — Майкл говорил с обезоруживающей искренностью. — Я ведь в тот день сказал Розамунд, что завтракал с неким Оскаром Льюисом.
— А на самом деле?
— На самом деле я отправился к одной даме. Ее зовут Соррел Дэйнтон, и она довольно известная актриса. Можете себе представить, в каком я сейчас идиотском положении. Полиция-то будет удовлетворена, но вот Розамунд! Дело в том, что я обещал ей больше не встречаться с Соррел. Не то чтобы я питал к той какое-то особо сильное чувство… Так, знаете, обычная интрижка.
— Но эта леди любит вас?
— Пожалуй, но женщины вообще народ привязчивый. Итак, хотя полиция и будет удовлетворена…
— Вы в этом уверены?
— Ну, вряд ли я мог наброситься с топоров на Кору, если в тот момент я увивался за Соррел совсем в другом месте. У Соррел коттедж в Кенте.
— Понимаю. И эта мисс Дэйнтон, она подтвердит ваши слова?
— Ей это наверняка не понравится, но, поскольку речь идет об убийстве, я полагаю, ей придется дать показания.
— И она, быть может, подтвердит ваше заявление, даже если вы в тот день не увивались, говоря вашими словами, за ней.
— Что такое? — Только что беспечно улыбавшийся Майкл внезапно стал похож на грозовую тучу.
— Эта леди любит вас, а женщины, когда они любят, принесут присягу в чем угодно, даже если это будет ложь.
— Вы хотите сказать, что не верите мне?
— Дело не во мне. И не меня вам придется убеждать.
— Кого же?
— Инспектора Мортона, который только что вышел на террасу из боковой двери.
Майкл Шейн стремительно обернулся.
Эркюль Пуаро и инспектор Мортон рядышком прогуливались по террасе. Пуаро говорил:
— Прошу вас, друг мой, дайте мне еще несколько часов. К тому времени я буду знать, правильны ли мои предположения. И если они правильны…
— Тогда?
— Тогда я смогу дать вам в руки конкретную улику.
— Видит бог, она нам здорово пригодилась бы, — с чувствам отозвался инспектор Мортон. — Я приехал сюда из Беркшира, договорившись, с местной полицией, чтобы в связи с расследованием дела об убийстве Коры Ланскене задать несколько вопросов ее родственникам. Они все, — тут он лукаво подмигнул собеседнику, — как раз случайно собрались здесь. Только задать несколько вопросов и лишь в одном случае официально предупредить насчет возможных последствий.
