– И вернулись с крупной суммой?
– Да, сэр.
– Вы можете нам сказать, где вы взяли деньги?
– Я уже сказал, что взял их у друга.
– Вы отказываетесь назвать его имя?
– Отказываюсь.
– Почему?
– Потому что, думаю, не обязан называть его.
– Я считаю этот вопрос неуместным и неправомерным, – сказал Мун.
Мейсон повернулся к судье Кейлору:
– Велите свидетелю ответить на этот вопрос, и он откажется, потому что ответ может быть использован против него.
– Я возражаю, – сказал Мун. – Вопрос неправомерен.
Судья Кейлор проговорил, внимательно глядя на свидетеля:
– Я отклоняю возражение. Отвечайте на вопрос, свидетель.
Броган упрямо затряс головой.
– Вы будете отвечать на вопрос? – спросил Мейсон.
– Нет, сэр.
– Почему?
– Вы сами сказали, мистер Мейсон, что ответ будет использован против меня.
– Ответьте тогда – человек, у которого вы взяли деньги, является вашим близким другом?
– Да, сэр.
– Возможно, самым близким?
– Возможно.
– Иными словами, вы взяли эти деньги у самого себя. Вы и есть тот друг. Вы оставили игру и пришли к себе домой, чтобы взять деньги в потайном сейфе, спрятанном за стеной, не так ли?
Броган опять беспокойно заерзал на стуле.
– Отвечайте же на вопрос, – сердито сказал судья Кейлор.
Броган умоляюще посмотрел на судью:
– Неужели вы не видите, ваша честь, что адвокат во что бы то ни стало хочет пришить мне это убийство. Я не в силах с ним бороться.
– Но вы обязаны ответить на вопрос, – не уступал Кейлор. – Если вы находились в это время в своей квартире и взяли там деньги, то так и скажите.
– Я не обязан говорить, – возразил Броган. – Я отказываюсь отвечать.
– На каком основании?
– На том, что ответ может быть использован против меня.
– Больше вопросов не будет, мистер Броган, – усмехнулся Мейсон. – У меня все.
– Это все, мистер Броган. Освободите свидетельское место, – распорядился Мун и с покрасневшим от злости лицом продолжал: – Если суд позволит, я заявляю, что инсинуации – не доказательство. Гнусные измышления не означают реальных фактов. Но я знаю, почему они прозвучали, и, я думаю, суд тоже знает. Я намерен предотвратить появление в прессе искажающих правду сообщений, на что, я уверен, рассчитывает защитник. Я собираюсь вновь вызвать доктора Гановера, чтобы раз и навсегда опровергнуть всякие домыслы.
– Прекрасно, позовите его, – согласился Мейсон.
Он встал и кивнул Делле Стрит, сидевшей в глубине зала.
Та вышла из зала и вскоре вернулась со стопкой книг. Она положила их на стол перед Мейсоном, затем принесла еще одну стопку.
Доктор Гановер, занявший свидетельское место, посмотрел на внушительный ряд книг, поставленных так, чтобы свидетель мог видеть на корешках их названия.
– Итак, – сказал Мун, – я задам доктору Гановеру всего один вопрос. Скажите, доктор, возможно ли, что то состояние, в котором вы нашли тело, было достигнуто искусственным путем – пребыванием тела в морозильнике? Другими словами, могло ли вообще случиться, что Фрича убили в пять часов утра, потом его тело в течение двух-трех часов продержали в морозильнике, а вы в результате этих манипуляций определили время наступления смерти между полуночью и тремя часами ночи?
– Минутку, – прервал Мейсон. – Прежде чем вы ответите на этот вопрос, доктор, я хотел бы задать вам, если позволит суд, несколько вопросов, касающихся вашей профессиональной квалификации.
– Очень хорошо, – сказал судья Кейлор. – Это ваше право.
Мейсон поднял одну из книг.
– Вы когда-нибудь слышали о книге доктора Лемойна Снайдера под названием «Расследование убийства», доктор Гановер?
– Да, сэр.
– Как ее оценивают специалисты?
– Как превосходную.
– Является ли она авторитетным источником в области судебной медицины?
– Да, является.
– Вы когда-нибудь слышали о книге профессора Глэстера «Судебная медицина и токсикология»?
– Конечно.
– Какая у нее репутация?
– Тоже превосходная.
– Является ли она авторитетным источником в области судебной медицины?
– Да.
Мейсон начал открывать названные книги на страницах, отмеченных закладками. Доктор Гановер как загипнотизированный наблюдал за адвокатом, укладывавшим раскрытые книги одна на другую, пока на столе не выросла довольно внушительная стопа.
– Я хочу возразить против вопроса обвинителя, – пояснил Мейсон, – на том основании, что он должным образом не обоснован, строится на недоказанных положениях и игнорирует реальные факты.
– Какими фактами я пренебрег? – спросил Мун.
– Прежде всего вы опустили тот факт, что доктор Гановер в своих показаниях частично опирался на состояние пищи в органах пищеварения, которая, по его мнению, принималась в обычное время. Я хочу подчеркнуть, что доктор Гановер не мог знать, когда принималась пища, и поэтому его заключение основывается почти полностью на температуре тела.
Я также хочу обратить ваше внимание на то, что ваша свидетельница миссис Нортон, на показания которой вы так рассчитывали, прямо сказала, что, когда обвиняемая подошла к квартире Фрича, известного свидетельнице как Фрэнк Риди, тот открыл дверь и впустил ее. Она не сказала, что «дверь открыл какой-то мужчина», она сказала, что Фрич сам открыл дверь и впустил ее. Из этого следует, что Фрич был одет как обычно. Если свидетельница смогла узнать его, она обязательно бы заметила, что он пригласил к себе женщину, будучи в нижнем белье. Поэтому совершенно ясно, что единственным критерием, которым руководствовался доктор Гановер при определении времени наступления смерти, была температура тела, и, поскольку мы теперь знаем, что Фрич был в обычной одежде, когда к нему приходила мисс Бэйн, а смерть встретил в нижнем белье, я предлагаю запретить свидетелю отвечать на заданный обвинителем вопрос в том виде, в каком он поставлен.
– О, я могу сформулировать его иначе, – сказал Мун. – Я поставлю его прямо. Возьму, так сказать, быка за рога. Доктор Гановер, учитывая лишь те факты, которые вам известны, допуская, что вы не знаете, когда Фрич принимал пищу, обнаруженную у него в желудке, основывая ваше заключение лишь на температуре тела, в состоянии ли вы сказать, возможно ли предполагать, что Фрич встретил смерть позднее трех часов ночи, если установленная вами температура тела была достигнута нахождением тела в морозильнике?
– Учитывая при этом, – заметил Мейсон, – что такая версия прекрасно объясняет и положение рук убитого после окоченения.
– Я не нуждаюсь в подсказках, – раздраженно сказал Мун.
– Я только хочу обратить на это внимание доктора, – усмехнулся Мейсон, – поскольку на карту поставлена его профессиональная репутация. Хочу также напомнить свидетелю и обвинителю, что, прежде чем будет принято какое-то решение, нужно выяснить, что произошло на самом деле.
– Не пытайтесь угрожать свидетелю! – закричал Мун.
– Я не угрожаю, я только предупреждаю его.
– Отвечайте на вопрос, – обратился Мун к доктору Гановеру.
Тот провел рукой по лысине, еще раз взглянул на раскрытые книги и произнес:
– Конечно, это довольно трудный вопрос.
– Чем трудный? – осведомился Мун.
– Я уже говорил, – пояснил Гановер, – что при определении времени наступления смерти по температуре тела необходимо учитывать, как был одет покойный и какова была температура окружающей среды. Когда я определил, что смерть наступила между полуночью и тремя часами ночи, я учитывал, что, если не считать майки и трусов, тело было раздетым. Я также принял во внимание лишь температуру в квартире, где было обнаружено тело. Должен сказать, что если меняется любой из этих постоянных факторов, то, естественно, изменятся и мои выводы.
– Но неужели это может привести к такой разнице в определении времени? – удивился Мун.
Доктор Гановер, невольно вынудивший обвинителя перейти к обороне, тихо проронил:
– Боюсь, мистер Мун, вам следовало сказать мне, какая температура была внутри этого морозильника.
– Я этого не знаю, – сказал Мун.
– Тогда я не могу ответить на этот вопрос, – вежливо улыбнулся доктор Гановер, довольный тем, что нашел путь к спасению своей чести.
– Но мы можем это выяснить, – сказал Мун. – Если суд позволит, я предлагаю суду взглянуть на место преступления, прежде чем кто-то сумеет исказить улики. Предлагаю отложить заседание суда, чтобы прямо сейчас взглянуть на этот морозильник. Предлагаю и доктору Гановеру вместе с нами осмотреть предполагаемое место преступления.
– Я думаю, суд пожелает осмотреть место преступления, – объявил Кейлор. – Это кажется вполне разумным при данных обстоятельствах.
– Минутку, ваша честь, – сказал Мун. – Я полагаю, весь этот эффектный дивертисмент был организован с единственной целью – отсрочить тот неприятный момент, когда мистеру Перри Мейсону придется объяснять, как попала к нему склеенная пленка с оригиналом записи, из-за которой произошло это убийство. Я полагаю, все это – лишь отчаянная попытка защитника отвлечь внимание суда и помешать ему спросить мистера Мейсона, что он делал в квартире Фрича в девять часов утра седьмого числа. У нас есть запись разговора мистера Мейсона, подтверждающая, что он сам вошел в квартиру Фрича с целью обыска. Прежде чем мы туда направимся, я предлагаю суду послушать эту запись.
