На грани
Клэр Холивел вышла из своего дома и направилась к калитке, легонько помахивая корзиной, в которую были сложены фляга с супом, немного винограда и кастрюлька со студнем домашнего приготовления. Как ни мала была деревушка Дэймер-Энд, без нищих не обходилось и в ней, а Клэр была примерной христианкой.
В свои тридцать три года Клэр Холивел сохранила прекрасную осанку, здоровый цвет лица и живые карие глаза.
Вряд ли ее можно было назвать красивой, но она всегда выглядела бодрой, свежей и энергичной, как, в общем-то, и положено выглядеть настоящей англичанке. В деревне ее все любили, и никто никогда не сказал о ней дурного слова. С тех пор, как два года назад умерла ее мать, Клер жила в доме одна, но она не жаловалась. В конце концов, у нее был пес Ровер, небольшой курятник и масса работы на свежем воздухе.
Когда она отпирала калитку, мимо промчался двухместный автомобиль, и сидевшая за рулем женщина в красной шляпке небрежно помахала ей рукой. Клэр стиснула зубы и помахала в ответ. У нее тут же заныло сердце. Впрочем, это случалось всякий раз, как она видела Вивиан Ли.
Жену Джералда!
Меденхэм-Грэндж, родовое имение семьи Ли, располагалось в нескольких милях от деревни. Нынешним его владельцем был сэр Джералд Ли — мужчина пожилой и, как считалось в округе, весьма суровый. Суровость эта, правда, была большей частью напускной и, вдобавок, сочеталась с крайней застенчивостью. В детстве они с Клэр играли в одной песочнице, потом подружились, и с годами эта дружба становилась лишь крепче, обещая — Клэр, во всяком случае, в этом не сомневалась — со временем перейти в новое качество. В полной уверенности, что рано или поздно это случится, Клэр и не думала торопить события, и однажды…
Она прекрасно помнила тот день — почти уже год назад, — когда тихую деревушку потрясло известие, что сэр Джералд женится на какой-то мисс Харпер — особе, которую никто в глаза не видел и слыхом о ней не слыхивал!
Новую леди Ли в деревне невзлюбили сразу же. Она не проявляла ни малейшего интереса к приходским делам, на охоте скучала, презирала спорт и даже не думала скрывать, что ненавидит деревню. Все только головами качали, от души сочувствуя сэру Джералду, но прекрасно его при этом понимая. Вивиан Ли была настоящей красавицей, особенно в сравнении с Клэр Холивел: миниатюрная, грациозная, с копной вьющихся золотисто-рыжих волос и вызывающе огромными фиалковыми глазами.
Джералд Ли, по простоте душевной, решительно не видел препятствий к тому, чтобы его жена и Клэр стали лучшими подругами, и постоянно приглашал последнюю в Грэндж на обеды. Его жена, в свою очередь, старалась при каждой встрече выразить Клэр свое дружеское расположение — вот как сегодня утром, например.
Корзина с провизией предназначалась одной выжившей из ума старушке. Добравшись до места, Клэр обнаружила там викария Уилмота, и в обратный путь они двинулись уже вместе. На перекрестке, где им нужно было расходиться, они еще немного постояли, обсуждая приходские дела.
— Джонс снова запил, — печально сообщил викарий. — Странно. Он ведь добровольно принял обет трезвости.
— Мерзавец, — коротко сказала Клэр.
— Не судите его строго, — смиренно проговорил викарий. — Мы не можем понять его искушений, поскольку стремление к спиртному нам чуждо, но у каждого свои искушения, и, думаю, его нужно простить.
— Может быть, — неуверенно ответила Клэр.
Викарий искоса взглянул на нее.
— Некоторым посчастливилось избежать искушений, — мягко произнес он, — но это лишь до поры до времени.
Молитесь, дабы чаша сия вас минула.
Он попрощался и торопливо зашагал прочь. Клэр задумчиво кивнула и, повернувшись, нос к носу столкнулась с сэром Джералдом Ли.
— Привет, Клэр. Как хорошо, что я тебя встретил! Ты отлично выглядишь. Какой у тебя чудесный цвет лица, — продолжал он, не подозревая, что минутой раньше этого цвета еще не было. — Представляешь, у Вивиан заболела мать и она уезжает в Борнмут. Боюсь, сегодняшний обед отменяется. Может, во вторник?
— О да! Вторник мне вполне подходит.
— Отлично. Вот и договорились. Ну, мне нужно спешить.
И сэр Джералд удалился, жизнерадостно что-то насвистывая.
Подойдя к своему дому, Клэр увидела, что служанка ждет ее на пороге.
— Наконец-то вы пришли, мисс. Тут такое дело: Ровера принесли. Его машиной сбило. Утром еще.
Клэр склонилась над собакой. Она любили всех животных, но Ровера считала почти человеком. Она осторожно ощупала одну за другой его лапы и легонько провела рукой по бокам. Ровер рыкнул и лизнул ей руку.
— Слава Богу, кажется, ничего не сломано, — проговорила Клэр. — Разве что внутри повредилось.
— Может, позвать врача, мисс?
Клэр покачала головой. Она не очень-то доверяла местному ветеринару.
— Подождем до завтра. Ведет он себя спокойно, десны хорошего цвета, значит, внутреннего кровотечения нет.
Если завтра ему не станет лучше, съездим на машине в Скиппингтон к Ривзу. Тот и врач хороший, и человек замечательный.
На следующий день Роверу стало хуже, и Клэр отправилась в путь. Скиппингтон, хоть и считался ближайшим городом, находился от деревни чуть не в сорока милях, но дело того стоило: упомянутый Ривз был лучшим ветеринаром в округе. Осмотрев Ровера, он, правда, обнаружил небольшие внутренние повреждения, но выразил твердую уверенность, что пес поправится. Оставив Ровера под его присмотром, Клэр почувствовала себя намного спокойнее.
В единственной гостинице Скиппинггона останавливались обычно одни только коммивояжеры. Учитывая, что вокруг Скиппинггона не было охотничьих угодий, а сам городок стоял вдали от главных автомагистралей, ничего удивительного в этом не было. Ленч в гостинице подавали не раньше часа дня, и, чтобы скоротать время, Клэр принялась просматривать лежавшую на стойке книгу регистрации.
Неожиданно у нее вырвалось сдавленное восклицание.
Она определенно знала руку, которая вывела запись: «Мистер и миссис Сирил Браун. Лондон». Все эти петли, росчерки и завитушки трудно было с чем-нибудь спутать. Она готова была поклясться, что знает, кто сделал запись. И, однако, это было невозможно, поскольку Вивиан Ли находилась в этот момент в Борнмуте!
Однако сомнительная запись притягивала ее, как магнит, и неожиданно она услышала собственный голос:
— Миссис Сирил Браун! Да ведь я ее, кажется, знаю.
— Такая маленькая? — с готовностью отозвалась женщина за стойкой. — С рыжими вьющимися волосами?
Чудо какая хорошенькая. И автомобиль у нее красивый.
Красный двухместный — как его — «пежо», что ли?
Это была поистине невероятная удача. Клэр слушала женщину точно во сне.
— С месяц назад они уже приезжали сюда на выходные. Видать, понравилось. Молодожены, я так думаю.
Клэр услышала, как ее собственный и вместе с тем совершенно чужой голос произнес:
— Благодарю вас. Я, видимо, ошиблась.
Сидя в гостиничном ресторане и задумчиво ковыряя вилкой холодный ростбиф, она пыталась разобраться в своих чувствах, а чувств было порядочно.
Сомнений быть не могло. Особенно приятно было то, что она раскусила Вивиан с первого взгляда. Год назад, только ее увидев, она сказала себе, что эта дамочка способна на многое. Да, но с кем же она здесь? Наверняка с кем-нибудь из бывших ухажеров. Впрочем, какая разница? Бедный Джералд… Само собой, он должен об этом узнать.
Собственно говоря, это ее долг — открыть ему глаза. Она должна — нет, обязана, — не теряя времени, рассказать ему все. Да. Именно так и должен поступить настоящий друг. С другой стороны, ситуация была не совсем однозначна, а совесть Клэр — не вполне чиста. Разумеется, ее побуждения были совершенно искренними, но ей не нравилось то, что они слишком уж совпадали с ее желаниями. Во-первых, она не любила Вивиан. Во-вторых, развод сэра Джералда с женой — а при его книжных представлениях о чести развод был неизбежен — явился бы первым шагом к женитьбе на ней, Клэр. Она даже поежилась, настолько некрасивыми выглядели в этом свете ее предполагаемые действия.
В общем, Клэр запуталась и уже никак не могла разобраться, что же руководит ею в первую очередь. Врожденная же порядочность не разрешала ей предпринимать каких-либо действий до тех пор, пока она не поймет, в чем именно состоит ее долг и как будет правильнее поступить. Но вот что в данном случае было бы правильным, а что нет, она не знала.
Случай позволил ей узнать факты, способные в корне изменить жизнь любимого мужчины и ненавистной — о, как же она к ней ревновала! — женщины. Теперь она свободно могла вернуть себе первого и уничтожить вторую.
Только вот могла ли так поступить она?
Клэр никогда не участвовала в местных сплетнях и пересудах — неотъемлемой части деревенской жизни. Теперь получалось, что она ничем не лучше всех этих сварливых кумушек, которых она от души презирала. Ей вдруг вспомнились слова викария: «Молитесь, дабы чаша сия вас минула». Господи! Неужели это оно, искушение? Искушение, коварно принявшее обличье долга. Волк в овечьей шкуре. Но в таком случае… В таком случае она как христианка, живущая в любви и милосердии ко всему живому, не должна ничего говорить Джералду до тех самых пор, пока не будет твердо уверена в чистоте своих помыслов. Клэр решила подождать.
