Что касается обвинения, — продолжал мистер Хэвивезер, — что подсудимый сжег завещание, то оно просто абсурдно. Мистер Кавендиш хорошо знает законы (ведь он заседал в свое время в местном суде), поэтому он понимал, что завещание, составленное за год до описываемых событий, после замужества миссис Инглторп потеряло силу. Более того, мистеру Инглторпу известно, кто написал записку! После того, как он сообщит это, многие факты предстанут совсем в другом свете.
Заканчивая свое выступление, сэр Эрнст заявил, что имеющиеся улики свидетельствуют не только против его подзащитного: скажем, роль мистера Лоуренса в этом деле выглядит более чем подозрительно.
Слово предоставили Джону.
Он очень складно и убедительно (хотя и не без помощи сэра Эрнста!) рассказал, как все произошло. Анонимная записка, показанная присяжным, а также готовность, с которой Джон признал участие в ссоре с матерью и свои финансовые затруднения, произвели большое впечатление на присяжных.
— Теперь я хочу сделать заявление, — сказал Джон. — Я категорически возражаю против обвинений, выдвинутых сэром Эрнстом против моего брата. Убежден, что Лоуренс совершенно невиновен.
Судья одобрительно кивнул, и, заметив это, сэр Эрнст чуть заметно улыбнулся.
— Подсудимый, — обратился к Джону мистер Филипс, — я не понимаю, как вы сразу не догадались, что служанка перепутала ваш голос с голосом мистера Инглторпа? Это очень странно!
— Не вижу здесь ничего странного. Мне сказали, что днем произошел скандал между мамой и мистером Инглторпом. Почему же я должен был в этом усомниться?
— Но когда свидетельница Доркас в своих показаниях процитировала несколько фраз, вы не могли их не вспомнить!
— Как видите — мог.
— В таком случае, у вас на удивление короткая память.
— Удивляться тут нечему. В пылу спора мы говорили много лишнего, и я старался не обращать внимание на мамины слова.
Мистер Филипс недоверчиво покачал головой.
— Ладно, оставим пока эту тему. Скажите, вам не знаком почерк автора анонимной записки?
— Нет.
— А вам не кажется, что почерк подозрительно напоминает ваш собственный, чуть-чуть, впрочем измененный?
— Нет, не кажется!
— А я утверждаю, что вы сами написали эту записку.
— Я?! Для чего?
— Чтобы иметь неопровержимое алиби! Вы назначили самому себе свидание в уединенном месте, а для большей убедительности — написали эту записку.
— Вы хотите меня оклеветать!
— Нет, но почему, скажите на милость, я должен верить, что в тот вечер вы находились в каком-то сомнительном месте, а не покупали стрихнин?
— Но я не покупал стрихнин!
— А я утверждаю, что покупали!
— Это ложь!
— Тогда я предоставляю присяжным самим сделать выводы из поразительного сходства почерка, которым написана эта записка, с почерком самого мистера Кавендиша!
С видом человека, исполнившего свой долг, мистер Филипс возвратился на место, и судья объявил, что следующее заседание состоится в понедельник.
Я взглянул на Пуаро. Он выглядел крайне расстроенным.
— Что случилось? — спросил я удивленно.
— Друг мой, дело приняло неожиданный оборот. Все очень плохо.
Но меня эти слова обрадовали. Значит, есть еще надежда, что Джона оправдают?
Я проводил Пуаро до дома, и он предложил зайти. Настроение моего друга нисколько не улучшилось. Тяжело вздохнув, он взял с письменного стола колоду карт и, к моему великому удивлению, начал строить карточный домик.
Заметив мое недоумение, Пуаро сказал:
— Не беспокойтесь, друг мой, я еще не впадаю в детство! Просто нет лучшего способа успокоиться. Четкость движений влечет за собой четкость мысли, а она мне сейчас нужна, как никогда.
— Пуаро, что произошло?
— Смотрите, — и легким щелчком он развалил карточный домик, — я могу объяснить, как произошло преступление, но без последнего звена в цепочке моя теория так же неустойчива, как это сооружение!
Пуаро начал строить новый домик, и я восхищенно проговорил:
— Какие четкие движения! Кажется, я лишь однажды видел, как у вас дрожат руки.
— Наверное, в тот момент я очень волновался.
— Волновался — это не то слово! Помните, как вы разозлились, когда увидели, что замок розовой папки взломан? Подойдя к камину, вы стали выравнивать безделушки, и я заметил, как сильно дрожат ваши руки. Однако…
Внезапно мой друг издал страшный стон и, закрыв лицо руками, откинулся в кресло.
— Что случилось, Пуаро? Вам плохо?
— Хастингс! Хастингс! Кажется, я все понял!
Я облегченно вздохнул.
— Что, очередная «маленькая идея»?
— Друг мой, идея грандиозная! Потрясающая! Спасибо, Хастингс!
— За что?
— Этой идеей я обязан вам.
Не успел я опомниться, как Пуаро выскочил из комнаты. Через пару минут дверь отворилась, и вошла миссис Кавендиш.
— Что случилось с вашим другом? Он подбежал ко мне с криком: «Где гараж?» — но прежде чем я ответила хоть слово, он выскочил на улицу.
Мы подошли к окну. Пуаро, без шляпы, со съехавшим набок галстуком, бежал по улице.
— Его остановит первый же полицейский.
Мэри пожала плечами.
— Не понимаю, что случилось?
— Откуда я знаю! Он строил карточный домик, вдруг подскочил как ужаленный и выбежал из комнаты.
— Надеюсь, к обеду он вернется.
Однако ни к обеду, ни к ужину Пуаро не появился.
Все утро следующего дня я тщетно прождал своего друга и начал было уже беспокоиться, когда, около трех часов, с улицы послышался звук подъезжавшего автомобиля.
Я подошел к окну и увидел, что в машине сидели Пуаро и Джепп с Саммэрхэем. Мой друг излучал блаженное самодовольство. Завидев миссис Кавендиш, он выскочил из автомобиля и обратился к ней изысканным поклоном:
— Мадам, позвольте мне собрать в гостиной обитателей усадьбы.
Мэри грустно улыбнулась.
— Мсье Пуаро, вам предоставлена полная свобода действий. Поступайте, как считаете нужным.
— Благодарю, мадам, вы очень любезны.
Когда я вошел в гостиную, Пуаро уже расставил стулья и деловито пересчитывал пришедших.
— Так. Мисс Ховард — здесь. Мадемуазель Цинция — здесь. Мсье Лоуренс. Доркас. Анни. Хорошо. Сейчас придет мистер Инглторп — я послал ему записку, — и можно начинать.
— Если здесь снова появится этот человек, — воскликнула мисс Ховард, — я буду вынуждена уйти.
— Мисс Ховард, — взмолился Пуаро, — очень прошу вас — останьтесь.
Эви нехотя села на место. Через несколько минут вошел Альфред, и Пуаро торжественно обратился к собравшимся:
— Мсье, мадам! Как вы знаете, мистер Джон Кавендиш попросил меня помочь в поисках убийцы его матери.
Я сразу осмотрел комнату покойной, которая до моего прихода была заперта. Там обнаружились три улики. Первая — кусочек зеленой материи на засове двери, ведущей в комнату мисс Мердок. Вторая — свежее пятно на ковре возле окна. Третья — пустая коробка из-под бромида, который принимала покойная.
Кусочек материи я передал полиции, но на него не обратили большого внимания и даже не поняли, что он был оторван от зеленого нарукавника.
Последние слова Пуаро вызвали большое оживление среди присутствующих.
— Из всех обитателей дома, — продолжал мой друг, — рабочие нарукавники есть только у миссис Кавендиш, которая ежедневно работает на ферме. Поэтому можно смело утверждать, что миссис Кавендиш ночью заходила в комнату миссис Инглторп, причем через дверь, ведущую в комнату мисс Мердок.
— Но эта дверь была закрыта изнутри, — сказал я удивленно.
— К моему приходу дверь, действительно, была закрыта на засов. Но это не означает, что она была закрыта и ночью. В суматохе, которая продолжалась до полудня, миссис Кавендиш вполне могла сама закрыть эту дверь.
Далее, из выступления миссис Кавендиш на дознании я заключил, что она что-то скрывает. Скажем, она утверждала, что слышала, как упал столик в комнате миссис Инглторп. Чтобы проверить ее слова, я попросил своего друга мсье Хастингса встать в коридоре возле комнаты миссис Кавендиш. Вместе с полицейскими я отправился в комнату миссис Инглторп и во время обыска случайно опрокинул столик. Как и следовало ожидать, мой друг не слышал ни звука. Теперь я уже почти не сомневался, что в тот момент, когда подняли тревогу, миссис Кавендиш находилась не в своей комнате (как было сказано в ее показаниях!), а в комнате миссис Инглторп.
Я взглянул на Мэри. Ее лицо покрывала смертельная бледность, но она старалась сохранить спокойствие.
— Теперь попробуем восстановить ход событий. Миссис Кавендиш находится в комнате своей свекрови. Она пытается найти какой-то документ. Вдруг миссис Инглторп просыпается, издает жуткий хрип и начинает биться в конвульсиях. Она пытается дотянуться до колокольчика и случайно переворачивает столик. Миссис Кавендиш вздрагивает, роняет свечу и воск разливается по ковру. Она поднимает свечу, быстро перебегает в комнату мисс Мердок и оттуда в коридор. Но там уже слышен топот бегущей прислуги. Что делать? Она спешит обратно в комнату мисс Мердок и начинает будить девушку. Из коридора слышны крики. Все пытаются проникнуть в комнату миссис Инглторп, и отсутствия миссис Кавендиш никто не замечает.
