В спальне воцарилась тишина.
Феррарс открыл рот и тут же закрыл его. Г. М. молча курил. Белл уставилась в окно. Молли, сев в изножье кровати, тихо произнесла:
— Но…
— Давайте вернемся к моим приключениям в половине десятого, — снова заговорил я. — Итак, я обнаружил, что они, очевидно, прыгнули с утеса. Я был потрясен и расстроен, как был бы и Алек на моем месте. Вот почему нас выбрали как свидетелей.
Как я говорил сэру Генри, тогда я был слишком расстроен, чтобы многое замечать. Пасмурным вечером при свете затененного фонаря я увидел только следы. И я не криминалист. Но я мельком обратил внимание на одну деталь этих следов. — Фактически я упомянул о ней в этом повествовании. — Один человек шел вперед твердым шагом. Другой плелся позади более медленными или более короткими шагами.
Но вчера, когда мы видели следы при дневном свете, сэр Генри указал на несколько других деталей. Отпечатки были вдавлены в землю спереди, как будто люди спешили или почти бежали. Но обе серии следов шли вровень, шаг за шагом и параллельно.
Вот что пробудило мою подсознательную память. Весь план был сосредоточен вокруг одного эффекта. Нужно было заставить всех думать, что следы, которые я видел в половине десятого, были теми же, которые обследовала полиция в час ночи.
Снова наступило молчание.
Молли Грейндж даже не напоминала, что мои кофе, тост и бекон остывают. Она сидела в изножье кровати, положив руку на грудь.
— Сборник головоломок! — воскликнула девушка и объяснила, когда все повернулись к ней: — Я говорила доктору Люку, что нам может помочь сборник головоломок, который есть у меня дома. В одной из них два человека вроде бы прыгнули с утеса. В действительности один из них просто подошел к обрыву в собственных ботинках, потом надел ботинки другого и вернулся, пятясь задом. Рита и Барри могли это проделать, переодев обувь на травянистом пригорке у края утеса. Но сэр Генри сказал, что этого не могло быть…
Ее взгляд устремился на Г. М., который продолжал пускать клубы дыма с тем же деревянным выражением лица.
— Да, — кивнул я. — Именно таким образом они оставили первую серию следов в расчете обмануть меня. Разумеется, они знали, что полицию таким образом не обманешь.
Феррарс медленно провел перед глазами тыльной стороной ладони, словно проверяя зрение. Его кадык конвульсивно подергивался.
— Допустим, — сказал он. — Но как они оставили вторую серию?
Простить это Рите было труднее всего. Но повторяю еще раз, что ее намерения были добрыми.
— Вероятно, оба ждали поблизости, пока я выйду и увижу фальшивые следы. Они позаботились, чтобы кто-то это сделал, оставив заднюю дверь открытой. Я был самым предсказуемым кандидатом. Алек к тому времени отупел от виски, а нужен был трезвый свидетель, которому бы поверила полиция.
Я увидел следы и поверил в них, после чего вернулся в дом, чувствуя себя… очень скверно. Но это не важно.
— И вы все еще считаете, что об этой женщине можно сказать хоть что-то хорошее? — почти крикнула Белл Салливан.
Молли выглядела слегка шокированной. Взглядом я заставил обеих умолкнуть.
— Потом они не спеша направились к пещере под названием Пиратское Логово. Вы все знаете ее. Там они оставили наготове свои чемоданы. В пещере переоделись в купальные костюмы и вернулись. Бунгало находится в четырех милях от любого другого жилья — их не могли заметить, если они держались в стороне от дороги. На ногах у обоих была обувь.
Они подождали, пока прилив станет достаточно сильным. Почва на заднем дворе достаточно мягкая в любое время, а тем вечером она была еще мягче из-за дождя. Поэтому они просто снова прошли по дорожке к Прыжку Влюбленных, на этот раз толкая перед собой… должен ли я продолжать? Что они толкали перед собой?
Молли поднесла руку ко лбу.
— Газонокосилку! — выдохнула она.
Последовала очередная пауза. Солнце светило все сильнее, и в комнате становилось жарко.
— Ту самую газонокосилку, — добавила Молли, — которую, по словам Уилли Джонсона, мистер Уэйнрайт якобы украл у него.
Я кивнул:
— Сэр Генри отметил вчера, что весь участок выглядит нетронутым. Разумеется, это означало употребление газонокосилки, хотя я был настолько туп, что не подумал о ней.
Итак, эти двое опять двинулись по дорожке. Железная газонокосилка, весившая более четырехсот фунтов, должна была разровнять землю, уничтожив первые, фальшивые серии следов. Они просто шли за ней, оставляя за собой подлинные отпечатки ног. Теперь объяснимы более глубокие вмятины спереди — они не бежали, а толкали газонокосилку. Также понятно, почему длина шага у обоих была одинаковой — этого и следовало ожидать.
Газонокосилка не оставила никаких следов, потому что дорожка с обеих сторон ограничена галькой. Ширина косилки — четыре фута. Помню, как Джонсон говорил нам это, когда мы встретили его накачавшимся пивом в понедельник на дороге к Бейкерс-Бриджу. Ширина дорожки, как нам известно, тоже четыре фута. Им оставалось только следить, чтобы газонокосилка не переезжала через гальку и не вдавливала ее в землю.
— Но как они могли видеть это в темноте? — спросил Феррарс.
— Очень легко. К тому времени небо очистилось, как я говорил Молли в понедельник. А галька, если помните, выкрашена в белый цвет, который используют, чтобы ориентироваться при затемнении. Крафт сам указал нам, как они могли видеть в темноте.
Белл, все еще глядящая в окно, закурила сигарету. Солнце, должно быть, слепило ее.
— Интересно, кто все это придумал? — злобно осведомилась она. — Барри или бабенка?
Молли резко отмахнулась.
— А потом?
Я подходил к самому неприятному.
— Техника, дорогая моя, была предельно простой. Подойдя к краю Прыжка Влюбленных, они столкнули газонокосилку вниз. Крафт признавал, что он не обыскивал подножие утеса. Потом они сами прыгнули в воду и поплыли к Пиратскому Логову. В разгар прилива вода поднимается почти до входа в пещеру. Если они приплыли раньше, то могли оставить веревку, свешивающуюся из пещеры к морю.
Найти нужное место тоже не составляло труда. Они оставили горящую свечу — прошлой ночью я нашел огарок — в нише, где она была защищена от сквозняков. Пламя отражалось в воде, хотя не настолько, чтобы его можно было заметить с моря издалека.
Вскарабкавшись в Пиратское Логово, они сбросили купальные костюмы и снова облачились в обычную одежду. Еще через несколько минут они уже были бы на пути к старой студии и автомобилю Салливана. Но они не приняли в расчет одного. Я имею в виду убийцу.
Внешне ситуация выглядела вполне обычной — солнечный день, кудахтанье куриц в соседском курятнике, — но в действительности она была чудовищно ненормальной. Лица Молли, Белл и Феррарса были обращены ко мне. Я начал потягивать тепловатый кофе. Но моя рука дрожала, и мне пришлось поставить чашку.
Я думал о Пиратском Логове в субботу вечером. Тусклая свеча горит в нише. Салливан и Рита быстро переодеваются; Рита плачет, так как она покинула дом навсегда. А затем кто-то подкрадывается из туннеля с бледным искаженным лицом и стреляет в них в упор, прежде чем они успевают поднять руку…
— Послушайте… — хрипло начала Белл.
Погасив сигарету в мыльнице на умывальнике, она скользнула к краю кровати.
Дальнейшее было легко, рассеянно думал я. Убийца сбросил трупы и чемоданы в море. Тела получили мало повреждений, как отметил врач, производивший вскрытие, не потому, что они были мертвы, когда падали с высоты, а потому, что они никогда с нее не падали — прилив был максимальный. Трупы изуродовало почти до неузнаваемости течение, бьющее их о камни.
Я поднес руки к глазам.
— Вы говорите, — продолжала Белл, — что знаете, кто прикончил Барри и эту бабенку?
— Думаю, что знаю.
В паузе слышалось свистящее дыхание Молли Грейндж, наполовину приподнявшейся с кровати.
— И мы знаем этого человека? — спросила она.
— Разумеется, дорогая.
— Это кто-то… отсюда?
— Зависит от того, Молли, что ты под этим подразумеваешь.
— Мы слушаем, — сказал Феррарс. — Кто же их убил?
— Простите, мистер Феррарс, но думаю, что вы.
Пауза.
Я ненавидел этого человека и ничего не мог с собой поделать. Его актерское мастерство, возможно, было по-своему восхитительным, но мы были сыты им по горло.
По выражению лица Феррарса можно было подумать, что он изумлен до глубины души. Феррарс медленно поднялся с моррисовского кресла. Прядь волос падала ему на лоб, совсем как у фюрера.
— Я?! — завопил он, тыча себя пальцем в грудь. — Я?! За каким чертом мне это могло понадобиться?
От волнения я опрокинул кофейную чашку, поэтому Белл пришлось подойти и забрать поднос.
— Ну?! — орал Феррарс.
— Вы были достаточно дружны с Ритой, — ответил я, — чтобы изобразить ее на портрете с выражением лица, которое никто никогда не замечал, кроме, возможно, Салливана. Понимаете, о чем я?
