— И теперь…
— Я склонен думать, что он зашел слишком далеко. Заигрался… Сегодня мы будем играть в другую игру. Вы включаете свет и кричите, или что-то там еще…
Фрэнсис надвинул шляпу на глаза и хмыкнул.
— Какого сорта игра, сэр?
— На сообразительность, — сказал Гонт. — Думаю, сегодня убийца клюнет на мою наживку. Пойдемте взглянем на Королевское озеро, пока не погасла заря.
— Послушайте, мистер Гонт, вы действительно полагаете, что у нас будет шанс схватить убийцу сегодня?
— Да… с вашей помощью. — Гонт запнулся. — У меня тщательно разработанный план. Он может сорваться. Но это единственно верный путь. Если бы его коварный замысел не был направлен против вас, я не уверен, что знал бы, как приступить к делу.
Они вышли на открытую поляну и молча смотрели на спокойное озеро. На холмах с западной стороны на фоне закатного неба виднелись силуэты низкорослых платанов. Гонт остановился возле грубо сколоченного мостика, бледный силуэт которого выделялся над слабо освещенной водой. Тэрлейну были видны его усы и эспаньолка, щегольская шляпа с опущенными полями и вздымающаяся накидка. Он казался роялистом времен войн эпохи Кромвеля. С нагрудником кирасы и пурпурной лентой, возле озера, на дне которого покоились павшие в бою рыцари. Фрэнсис бросил камешек в озеро. Расходящиеся круги на воде окрасились в пурпурный цвет…
Фрэнсис сказал:
— Так, значит, вы знаете, кто убийца?
— Вскоре я дам вам инструкции, — сказал Гонт, словно не слыша вопроса. — У инспектора Тейпа — свой инструктаж, и мы будем кооперироваться. Если потерпим неудачу, ничего страшного не произойдет. Но предупреждаю вас, чтобы вы были готовы к сюрпризу. Этот убийца — человек, которого вы никогда в жизни не заподозрили бы. Но я знаю, что он насторожился, и мы должны будем немного притворяться, чтобы ввести его в заблуждение… Люди инспектора Тейпа начеку весь день. Если вы четко выполните мои указания, он будет в наших руках до полуночи… Прошу прощения, джентльмены, не будете ли вы снисходительны к моей причуде и не позволите ли остаться здесь ненадолго одному?
— Конечно, сэр, — сказал Фрэнсис. — Но хотелось знать, что еще осталось нам сделать?
— Мне, — ответил Гонт, — лишь осмотреть Оружейный зал.
Тэрлейн и Фрэнсис пошли вверх по откосу, а Гонт остался у озера. Он стоял, наклонив голову. Когда Тэрлейн обернулся, он увидел, что Гонт смотрит на берег озера, подернутого легкой рябью, окрашенной в тусклый цвет крови.
* * *
В замке было так тихо, что Тэрлейн отчетливо услышал, как напольные часы в библиотеке пробили одиннадцать — бодро, неторопливо и безмятежно.
Какая нелепая ситуация! Тэрлейн покачал головой. Он, уважаемый профессор английского языка и литературы Гарвардского университета, оказался впутанным в такое страшное дело, как убийство. Ситуация на грани фантастики! Без десяти одиннадцать он покидает свою теплую постель — где уютно устроился менее чем полчаса назад, — надевает халат и тапочки. Затем, не зажигая света, открывает дверь своей комнаты, выходит в коридор, невзирая на боль в ревматических суставах. По-прежнему в темноте, если не считать бледного света луны, который пробивается сквозь окна, и огня камина, еще не потушенного, он должен ощупью спуститься вниз. Он весьма приблизительно представляет себе план этого средневекового замка, где он гостит вот уже вторые сутки. Но он должен спуститься по главной лестнице и прокрасться через Большой зал, коридор и библиотеку к Оружейному залу. Придя в Оружейный зал, он должен подняться на боковой балкон, забиться в угол и ждать развития событий. Для такого приключения, скорее абсурдного, чем романтического, разумно было бы надеть толстый свитер и две пары шерстяных носков. Но благодаря романтическому складу своей многострадальной души он совершенно забыл надеть и то и другое.
Тэрлейн отнюдь не подсмеивался над собой, спускаясь вниз. Он не думал о том, что сказали бы его коллеги по университету, узнай они, как он пробирается через Большой зал, точь-в-точь ребенок, играющий в пиратов, — напрягая слабые глаза и время от времени поглаживая седеющий клинышек бороды. Он думал только об инструкциях Гонта. Правда, перед началом этого приключения он кое-что запланировал. Он будет измерять свою температуру градусником и аккуратно записывать любые симптомы нервной или мышечной реакции. Позже, решил он, эти наблюдения послужат материалом для статьи, где будет подробно описано, что чувствует человек в подобных обстоятельствах, в сопоставлении с тем, как это изложено в классической литературе. Но когда настало время, он ничего этого не сделал.
В пещерной темноте Большого зала его обдало холодом. Обитатели дома, притихшие в присутствии сотрудника похоронного бюро, легли рано в эту ночь. Утром пожалуют арендаторы проститься с хозяевами, а на следующий день лорда и леди Рейл предадут земле на участке фамильного погребения возле моря. А пока они, набальзамированные, лежат в музыкальном салоне. Проходя мимо двери музыкального салона, Тэрлейн почувствовал запах цветов.
Это было первое реальное ощущение ужаса, которое сразило его. В темноте он привалился к стене, его прошиб холодный пот, сердце бухнуло в ребра. О господи! Он ведь здесь совсем один. Но так ли это? Гонт дал ему персональные инструкции после ужина. Что Гонт сказал каждому из остальных, он не знал. Где в данный момент убийца? Где остальные? Тэрлейн провел рукавом халата по лбу. Ему показалось, что запах цветов усилился…
Как раз в этот момент часы в библиотеке пробили первый удар… Почему-то это успокоило его. Эти часы представлялись ему старинным другом. Неоднократно он ловил себя на том, что думает о них. Они были символом стабильности в этом, наводненном латными рукавицами, доме. Когда Тэрлейн оказался в темной библиотеке, они как раз закончили бить. Он шел на ощупь, ведя ладонью по стене, пока не наткнулся на ореховый футляр этих часов и не прижал ладонь к нему, словно для успокоения.
Здесь шум водопада был очень громким. Ветерок врывался в комнату сквозь распахнутое окно, и Тэрлейн поежился. Пройдя ощупью мимо часов, он обнаружил, что дверь в Оружейный зал слегка приоткрыта.
По сей день он удивляется своей смелости. Он никогда бы не смог повторить это снова. Он испытывал, как он говорит, страстное желание продвигаться вперед, несмотря на охвативший его ужас, хотя возвращение наверх было намного опаснее того, что ждало его впереди. В колене дергался какой-то вышедший из-под контроля нерв, ног он почти не чувствовал, хотя его руки, как ему казалось, надежно служили ему. Он скользнул в дверь Оружейного зала, в абсолютную темноту. Здесь шум водопада был почти ревом, хотя он знал, что не должен был бояться этого шума. Но он не хотел дотрагиваться даже до стеклянных шкафов с этими фигурами.
Медленно продвигаясь, нащупывая путь с предельной осторожностью, он чувствовал, что его тело иногда непроизвольно подергивается. Ощущение было такое, будто он заблудился в лабиринте, и его страх усилился. Когда в конце концов он больно стукнулся ногой о железную лестницу, ведущую на балкон, то молча с облегчением схватился за холодные перила. Только бы подняться выше этих фигур, подумал он. Маленький и непрочный балкон казался ему спасением. Поднимаясь по ступенькам, он думал о том, оставит или не оставит он свои следы на пыльной поверхности пола. Но Гонт потребовал этого, и, кроме того, десятки людей уже исходили этот балкон вдоль и поперек, начиная с прошлой ночи. Он нашел стену, на которой находились окна, и сжался в углу балкона. На некотором расстоянии вправо от него находилось первое из окон, поднятое на ту же высоту, что и перила балкона, как он обнаружил ощупью. Он вжался спиной в угол…
Минуты? Часы? Он не представлял себе. Он знал, что время остановилось, что он бесконечно долго прижимается к холодной стене, что его ноги подрагивают… Он мечтал о пальто. Он мечтал о табаке. А более всего — о хорошем глотке виски, чтобы унять внутреннюю дрожь. Шум доморощенного водопада звучал у него в ушах с силой Ниагарского. Темнота, кружащаяся, как вихри пены на воде, когда он напрягал свои слабые глаза, наполнилась ужасными призраками. И вдруг ему почудилось какое-то движение.
А затем раздался скрип…
Тэрлейн едва не подскочил от неожиданности. Звук был такой слабый, что, если бы не тот факт, что этот звук раздался всего в нескольких футах от него, он бы его не услышал вообще. Этот звук донесся из ближайшего к нему окна, того самого, что выходило в гардеробную лорда Рейла. Он всматривался в темноту, но ничего не смог разглядеть. Тут вспыхнул на миг свет карманного электрического фонарика, достаточно яркий, чтобы увидеть, что происходит.
Кто-то отпер это окно изнутри, и оно медленно открылось внутрь комнаты, на петлях, как дверь. На высоте трех-четырех футов от пола цветное мозаичное стекло этого окна неожиданно засияло на свету. Потом фонарик выключили. Тэрлейну показалось, что кто-то выглянул, но он не был уверен.
