Немного помолчав, Эдвард добавил:
— Ее самолет прибудет в Дамаск послезавтра.
— И что потом?
Он посмотрел Виктории прямо в глаза.
— Потом все будет зависеть от вас!
— От меня?
— Вы займете ее место.
Виктория побледнела. Ей вспомнился сэр Руперт. Аналогичная подмена закончилась его гибелью. В Дамаске придет очередь Анны Шееле. Будь то Анна Шееле или Грета Харден, она умрет. Ничего не изменится, если Виктория откажется от предложенной ей роли.., роли, которую она не может не принять. Эдвард ждет. Если он усомнится в ее преданности, она тоже умрет, не успев даже сообщить Дейкину о том, что сумела узнать. Надо соглашаться. Это единственное средство сохранить хоть какой-то шанс связаться с Дейкиным.
Глубоко вздохнув, Виктория проговорила:
— Но, Эдвард, я же не смогу… Меня тотчас же разоблачат! Я даже не умею говорить с американским акцентом.
— Анна Шееле говорит без всякого акцента. К тому же у вас будет ларингит. Удостоверенный одним из лучших врачей Багдада.
— И что я должна буду сделать?
— От Дамаска до Багдада вы будете Гретой Харден. Прибыв в Багдад, вы сляжете, и врач разрешит вам подняться только к открытию конференции. Вы явитесь на нее и представите привезенные вами документы.
— Поддельные, разумеется?
— Конечно. Мы изготовим их для вас.
— А что они будут доказывать? Эдвард усмехнулся.
— Существование в Соединенных Штатах гигантского коммунистического заговора.
— Вы и впрямь думаете, Эдвард, что я сумею достойно сыграть эту роль?
Теперь, когда Виктории приходилось самой разыгрывать комедию, она чувствовала себя вполне в своей тарелке.
— Почему бы и нет? — ответил Эдвард. — Лгать вы умеете великолепно!
Виктория мысленно воздала должное великому искусству лжи. Не выдумай она епископа Ллангоу, ей и в голову не пришло бы заподозрить Эдварда.
— А Ратбон? — спросила она внезапно.
— Ратбон?
— Да. Он тоже один из шефов?
На лице Эдварда появилась холодная улыбка.
— Ратбон не более, чем марионетка! Знаете, чем занимается наш уважаемый доктор Ратбон? Уже много лет он присваивает себе три четверти пожертвований, которые получает со всех концов земного шара. Ратбон — ловкий мошенник, но мы держим его в руках. В любой момент мы можем его разоблачить, и ему это отлично известно!
Виктория мысленно представила высокий лоб и снежную шевелюру старика. Может быть, он и мошенник, но ей было жаль его…
Эдвард поднялся.
— Нам пора. Нужно ехать в Дамаск и все приготовить там.
Виктории оставалось только подчиниться. Когда они окажутся в Багдаде, риск станет гораздо меньше. Она чувствовала себя в силах вести двойную игру, с одной стороны разыгрывая полную преданность Эдварду, а с другой путая ему карты.
— Вы сказали, — проговорила Виктория, — что Дейкину известно, быть может, где скрывается Анна Шееле. Я могу попробовать поговорить с ним. А вдруг у него вырвется хоть какой-то случайный намек…
— Маловероятно. К тому же, с Дейкином вы не увидитесь…
Виктория почувствовала, что у нее замерло сердце.
— Но он велел сегодня вечером прийти к нему, — попробовала она пойти на прямой блеф. — Если я не появлюсь, это насторожит его…
— Мы дошли уже до такой точки, когда это больше не имеет значения. Настало время приступить к осуществлению наших планов.., и в Багдаде вам делать больше нечего.
— Но, Эдвард, все мои вещи остались в «Тио»! Я ведь сняла там номер.
Виктория подумала о драгоценном платке Кармайкла.
— Какое-то время эти вещи вам не понадобятся, — ответил Эдвард. — Подходящий костюм для вас уже заготовлен. Поехали!
Они сели в машину. Как можно было поверить, что, решившись раскрыться, Эдвард позволит ей связаться с Дейкином, упрекала себя Виктория. Даже уверенность в том, что она влюблена по уши, не помешала ему остаться настороже.
— Вам не кажется, что, если я не вернусь, меня начнут разыскивать? — сделала она еще одну попытку.
— Успокойтесь! Это уже не имеет никакого значения. Несколько минут, пока машина мчалась сквозь пальмовые рощи, они сидели молча.
— Лефарж! — словно размышляя вслух, проговорил вдруг Эдвард. — Хотел бы я знать, что Кармайкл имел в виду!
— Да, совсем забыла! — воскликнула Виктория. — Не знаю, представляет ли это какой-нибудь интерес, но на раскопки в Телль Асуаде приезжал какой-то мсье Лефарж.
— Что?
Эдвард вздрогнул так, что едва не потерял контроль над управлением и машина резко вильнула в сторону.
— Когда это было?
— Ну, с неделю назад. Он сказал, что ведет раскопки в Сирии. С экспедицией Парро, если не ошибаюсь…
— А некие Андрие и Жюве тоже при вас были на раскопках?
— Да. Я еще помню, что у одного из них начались желудочные колики и ему пришлось пойти прилечь.
— Это были наши люди, — сказал Эдвард.
— Посланные на поиски меня?
— Нет. Я понятия не имел, где вы находитесь… Просто Ричард Бейкер был в Басре одновременно с Кармайклом, и мы решили проверить, не доверил ли тот ему какие-нибудь документы…
— Вот оно что! Бейкер, действительно, жаловался, что в его вещах кто-то рылся. Нашли что-нибудь?
— Нет… А теперь, Виктория, постарайся хорошенько вспомнить! Этот Лефарж был у вас до или после наших людей?
Виктория немного подумала, прежде чем ответить:
— До. Как раз накануне.
— Что, собственно, он у вас делал?
— Прошелся по раскопкам с доктором Понсфутом Джонсом, а потом Бейкер повел его в дом, чтобы показать находки, собранные в Зале древностей.
— Они разговаривали между собой?
— Надо полагать! Не очень представляю, как они могли бы осматривать все это старье, даже словом не обменявшись…
Эдвард и не пытался скрыть раздражение.
— Хотел бы я знать, кто такой этот Лефарж!.. Как могло случиться, что у нас нет ни малейших сведений о нем?
Жалеть только что созданного ею Лефаржа Виктория не стала и описала его во всех подробностях: довольно высокий, худощавый, с болезненным цветом лица, очень темными волосами и тонкими усиками. Получилось, не без удовольствия поняла она, довольно убедительно.
Они были уже в предместьях Багдада. Въехав на улочку, по сторонам которой стояли выстроенные в претенциозном европейском стиле виллы, они остановились перед одной из них. Перед нею у обочины стояла легковая машина с опущенным верхом. Эдвард выскочил из машины и помог выйти Виктории.
Дверь отворила невысокая женщина с желтоватым лицом. Эдвард обменялся с ней несколькими фразами по-французски. Виктория, хотя и очень поверхностно знавшая этот язык, поняла все же, что речь шла о ней, о том, в частности, что ей необходимо немедленно переодеться.
Действительно, уже через минуту Викторию провели в спальню, где за несколько мгновений она превратилась в.., монахиню. Перед Эдвардом она предстала в длинном платье, чепце и со сложенными на четках руками.
Эдвард улыбнулся.
— Красивее монахини я никогда еще не встречал! Старайтесь опускать глаза, особенно перед мужчинами, и вы будете в этой роли просто великолепны!
Француженка, помогавшая Виктории, тоже переоделась, и из дома к машине вышли две монахини. За рулем сидел водитель — европеец в белой блузе.
— А теперь, Виктория, — проговорил Эдвард, — все зависит от вас! Выполняйте в точности только то, что вам будет велено!
В его голосе прозвучал оттенок угрозы. Виктория спросила:
— Вы не поедете с нами?
— Не могу! Скоро, однако, мы увидимся снова…
Наклонившись к самому лицу Виктории, он ласково добавил:
— Я рассчитываю на вас, любовь моя! Эту роль только вы способны сыграть.., и я обожаю вас! Монахинь целовать не полагается.., но мое сердце с вами!
Виктория опустила глаза не хуже, чем это сделала бы настоящая монахиня. Больше всего ей сейчас хотелось выцарапать Эдварду глаза, а он тем временем продолжал:
— Обо всем остальном можете не беспокоиться! Документы у вас в порядке и никаких сложностей на сирийской границе не будет. Да, чуть не забыл! В монахинях вас зовут сестрой Марией. Ваша спутница, сестра Тереза, займется всем, и именно ей вы должны подчиняться.
Захлопнув дверцу он отступил на тротуар и добавил:
— И главное, умоляю вас, не вздумайте крутить!.. Иначе…
Не докончив фразу, Эдвард прощальным жестом помахал рукой вслед трогавшейся машине.
Виктория задумалась. Как в самом Багдаде, так и на пограничном посту можно было бы поднять крик, позвать на помощь, привлечь внимание, затеяв какой-нибудь скандал. Только, что это даст? Вероятно, ничего, кроме.., смерти Виктории Джонс. Небольшой пистолет, на мгновенье мелькнувший в руках сестры Терезы, не оставлял сомнений в том, что времени рассказать о своих невзгодах у сестры Марии не будет.
Станет ли риск меньшим в Дамаске? Сомнительно… Как знать, не заготовлена ли уже у сестры Терезы справка, подтверждающая психическое расстройство, которым страдает сестра Мария.
