Агата Кристи - Раз, два – пряжку застегни

Помолчав, Блант заговорил снова. Его голос слегка изменился, став более жестким:

– А потом эта проклятая дура все испортила. Узнала меня – после стольких лет! Да еще рассказала Амбериотису! Вы ведь понимаете – должны понимать, – что нужно было что-то предпринять. Дело было не только во мне – я смотрел на это не с эгоистической точки зрения. Если бы я оказался разоренным и опозоренным, это ударило бы и по моей стране. Ведь я кое-что сделал для Англии, мсье Пуаро. Я сохранил ее сильной и платежеспособной. Она свободна от диктаторов – от фашизма и от коммунизма. Я не люблю деньги ради самих денег. Мне нравится власть, но я не хочу быть тираном. Мы, англичане, – истинные демократы. Мы можем говорить все, что думаем, о наших политиках, ворчать и смеяться над ними. Мы свободны. Это было делом всей моей жизни. Если меня не будет… ну, вы знаете, что тогда может произойти. Я нужен, мсье Пуаро! А этот проклятый грек-шантажист собирался уничтожить плоды моей работы! И я, и Герда понимали, что необходимо что-то предпринять. Нам было жаль Мабель Сейнсбери Сил, но мы должны были заставить ее замолчать. Нельзя было полагаться на то, что она будет держать язык за зубами. Герда пошла навестить Мабель, пригласила ее к чаю и велела спросить миссис Чепмен, объяснив, что проживает в ее квартире. Мабель пришла, ни о чем не подозревая. Она так ничего и не узнала – в чае был мединал, он не причиняет боли; вы просто засыпаете и не просыпаетесь. Лицо было изуродовано потом – тошнотворное занятие, но мы чувствовали, что это необходимо. Миссис Чепмен должна была исчезнуть навсегда. Я предоставил «кузине Хелен» коттедж для проживания. Мы решили пожениться через некоторое время. Но сначала нужно было убрать Амбериотиса. Это прошло без всяких осложнений. Он не заподозрил, что я не настоящий дантист. Со шприцем я неплохо справился, но не рискнул воспользоваться бормашиной. Хотя после инъекции он все равно ничего бы не почувствовал.

– А пистолеты? – спросил Пуаро.

– Они принадлежали секретарю, которого я однажды нанял в Америке. Он купил их где-то за границей. Уходя от меня, он забыл их взять.

Последовала пауза.

– Хотите знать что-нибудь еще? – осведомился Элистер Блант.

– Как насчет Морли? – спросил Эркюль Пуаро.

– Мне очень жаль Морли, – просто ответил Блант.

– Да, понимаю… – промолвил Пуаро.

После очередной долгой паузы Блант спросил:

– Итак, мсье Пуаро, что будет дальше?

– Хелен Монтрессор уже арестована, – сказал Пуаро.

– И теперь моя очередь?

– Я имел в виду именно это.

– Но вас это не радует? – допытывался Блант.

– Нет. Совсем не радует.

– Я убил трех человек, – продолжал Элистер Блант. – Следовательно, я должен быть повешен. Но у меня есть смягчающие обстоятельства.

– Какие именно?

– Я верю душой и сердцем, что необходим для сохранения мира и процветания в этой стране.

– Очень может быть, – кивнул Эркюль Пуаро.

– Вы согласны со мной?

– Да, согласен. Вы отстаиваете то, что я считаю важным: благоразумие, стабильность, честный бизнес.

– Благодарю вас, – спокойно сказал Блант. – Ну, так каковы ваши намерения?

– Вы предлагаете, чтобы я… бросил это дело?

– Да.

– А ваша жена?

– У меня большие связи. Будем напирать на ошибочное опознание.

– А если я откажусь?

– Тогда, – просто отозвался Элистер Блант, – мне придется отвечать. Все в ваших руках, мсье Пуаро. Но повторяю, это не только вопрос самосохранения – я нужен миру. И знаете почему? Потому что я честный человек, обладаю здравым смыслом и не преследую корыстных целей.

Пуаро кивнул. Как ни странно, он в это верил.

– Да, это одна сторона дела, – сказал он. – Вы нужный человек на нужном месте. Вы олицетворяете благоразумие, здравомыслие, уравновешенность. Но есть и другая сторона – три мертвых человека.

– Да, но кто они? Мабель Сейнсбери Сил – вы сами говорили, что у нее куриные мозги! Амбериотис – шантажист и мошенник!

– А Морли?

– Я уже сказал, что мне жаль Морли. Он был достойным парнем и хорошим дантистом, но, в конце концов, есть и другие дантисты.

– Да, – промолвил Пуаро, – есть и другие дантисты. А Фрэнк Картер? Вы бы без сожаления позволили ему умереть?

– Вот уж чья смерть не вызвала бы моей жалости. Это редкий мерзавец.

– Но он человек, – возразил Пуаро.

– Ну, мы все люди…

– Да, мы все люди. Именно об этом вы забыли. Вы говорите, что Мабель Сейнсбери Сил была глупа, Амбериотис – мошенник, Фрэнк Картер – дрянь, а Морли – всего лишь дантист, каких много. И вот в этом я с вами не согласен, мсье Блант. Для меня жизни этих четверых людей так же важны, как ваша жизнь.

– Вы не правы.

– Нет, я прав. Вы – человек, обладающий природной прямотой и честностью. Вы сделали только один шаг в сторону – и внешне это на вас не отразилось. Общество по-прежнему считало вас порядочным и достойным. Но внутри вас любовь к власти выросла до невероятных размеров. В результате вы пожертвовали четырьмя человеческими жизнями и оправдываете себя тем, что это были самые обыкновенные люди.

– Неужели вы не понимаете, Пуаро, что от меня зависят счастье и безопасность всей нации?

– Нации меня не заботят, мсье. Я беспокоюсь об отдельных личностях, которые имеют право на то, чтобы их не лишали жизни. – Он встал.

– Значит, это ваш ответ, – промолвил Элистер Блант.

– Да, – устало отозвался Эркюль Пуаро, – это мой ответ.

Он подошел к двери и распахнул ее. В комнату вошли двое мужчин.

Эркюль Пуаро спустился туда, где его ждала девушка.

Джейн Оливера с бледным и напряженным лицом стояла у камина. Рядом с ней был Хауард Рейкс.

– Ну? – спросила она.

– Все кончено, – мягко ответил Пуаро.

– Что вы имеете в виду? – резко осведомился Рейкс.

– Мистер Элистер Блант арестован за убийство.

– А я думал, он сумеет вас подкупить, – сказал Рейкс.

– Нет, – возразила Джейн. – Я никогда так не думала.

Пуаро вздохнул.

– Мир принадлежит вам, – промолвил он. – Новое небо и новая земля. Но только, дети мои, пусть в вашем новом мире останутся свобода и сострадание… Это все, о чем я прошу.

Эркюль Пуаро возвращался домой по пустынным улицам.

К нему приблизилась маленькая неприметная фигурка.

– Ну? – осведомился мистер Барнс.

Пуаро пожал плечами и развел руками.

– Какой линии он придерживался? – допытывался Барнс.

– Он во всем признался и ссылался на смягчающие обстоятельства. Утверждал, что страна нуждается в нем.

– Так оно и есть, – кивнул мистер Барнс.

Помолчав пару минут, он спросил:

– Но вы с этим не согласны?

– Абсолютно согласен.

– Тогда…

– Мы с вами ведь можем ошибаться, – заметил Эркюль Пуаро.

– Об этом я не подумал, – признался Барнс. – Конечно, можем. – Некоторое время они шли молча, потом Барнс с любопытством спросил: – О чем вы думаете?

– «За то, что ты отверг слово Господа, и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем», – процитировал Пуаро.

– Хм… Понимаю, – промолвил мистер Барнс. – Саул после истребления амаликитян. Да, на это можно посмотреть и с такой точки зрения.

Они пошли дальше.

– Ну, здесь я сяду в метро. Доброй ночи, Пуаро, – попрощался Барнс и смущенно добавил после паузы: – Знаете… я хотел сказать вам кое-что.

– Да, mon ami?

– Я перед вами виноват. Сам того не желая, сбил вас со следа. Я имею в виду Элберта Чепмена, Q.X.912.

– Да?

– Я – Элберт Чепмен. Вот почему меня это так заинтересовало. Понимаете, у меня никогда не было жены.

Усмехнувшись, он поспешил прочь.

Пуаро стоял неподвижно. Потом его глаза широко открылись, а брови приподнялись.

– Девятнадцать, двадцать – тарелочка пуста… – пробормотал он себе под нос и направился домой.

«Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его». Екклезиаст, 11: 1. (Здесь и далее примеч. перев.)

Стиль мебели конца XVII – начала XVIII в., названный по имени английского мебельного мастера Томаса Шератона (1751–1806).

Стиль мебели конца XVIII в., названный по имени английского мебельного мастера Джорджа Хепплуайта (?—1786).

Иаков I Стюарт (1566–1625) – король Англии с 1603 г.

Леопольд III – король Бельгии в 1934–1951 гг.

Здесь: не так ли? (фр.)

Ну? (фр.)

Ну, старина? (фр.)

Мой дорогой (фр.).

Одним словом (фр.).

Вот оно что! (фр.)

Ищите женщину (фр.).

«Как вам это понравится»– пьеса У. Шекспира.