Актеры не заставили себя ждать, и старший инспектор обратился к ним с краткой речью:
— Большое спасибо! Вы оказали огромную помощь следствию, хотя я прекрасно понимаю, что вам это было нелегко и радости не доставило. Теперь могу объяснить подробнее, в чем заключалась моя цель. Вы вправе знать, зачем все это устраивалось. Эксперимент подтвердил, что никто из тех, кто находился за поворотом коридора, не мог пройти на сцену, не столкнувшись при этом в темноте с костюмерами. Мистер Гарденер утверждает, что кто-то наступил ему на ногу. В то время за кулисами могли быть лишь трое: мистер Симпсон, Хиксон и мистер Джекоб Сэйнт.
При упоминании Сэйнта Джанет Эмералд открыла было рот, чтобы заявить протест, но Аллейн метнул в нее ледяной взгляд, и она умолкла.
— Мистер Сэйнт находился в своей ложе в зрительном зале. По одной версии, он якобы прокрался на сцену через дверь в просцениуме, подменил патроны и вернулся тем же путем в ложу. Уилкинс, подойдите к той двери, откройте ее, затем направьтесь к письменному столу.
Сержант Уилкинс браво шагнул к просцениуму, толкнул дверь, и та громко, на весь театр, заскрипела.
— Это перечеркивает изложенную выше версию, — подытожил Аллейн. — Остаются мистер Симпсон и бутафор. Что касается Хиксона, то он был на сцене в течение всего затемнения и мог подменить патроны, а потом спрятаться на колосниках. Никто не видел его, после того как снова зажегся свет. Куда же он подевался? По версии, которая выдвигается кем-то, он поднялся по лестнице за парусину, имитирующую потолок. Если кто-нибудь согласится мне помочь, мы проверим, могло ли это быть. Мистер Симпсон находится в суфлерской будке; мисс Макс, мисс Эмералд и покойный Артур — на сцене. Мистер Гарденер выходит из коридора и тут сталкивается с бутафором, который только что подменил патроны. Отпрянув к стене, Хиксон карабкается по лестнице вверх. На нем теннисные туфли, поэтому он не производит ни малейшего шума. На руках у него перчатки мистера Сэйнта, Хиксон нашел их на сцене. Мистер Симпсон, соблаговолите сыграть все это за бутафора.
Симпсон облизнул губы.
— Я… я не могу залезть на эту лестницу, у меня сразу же начинает кружиться голова. Рад бы… но… не могу.
Аллейн поглядел с сомнением на дородную фигуру Крэммера, перевел взгляд на позеленевшего от страха Мелвилла и в конце концов был вынужден обратиться к Гарденеру.
— Выручайте, дружище!
— Охотно! — учтиво согласился Феликс.
— А вы, Симпсон, замените на время мистера Гарденера.
— Позвольте мне! — вызвался Мелвилл.
— Спасибо, но я бы предпочел, чтобы это все-таки был мистер Симпсон.
Помреж, вздохнув, отправился в уборную Гарденера.
— Приступайте! — велел Аллейн Гарденеру, тот кивнул и поспешил к письменному столу, выдвинул верхний ящик, сделал вид, будто что-то оттуда достает и что-то кладет в него, потом открыл и захлопнул нижний ящик, заколебался, вопрошающе глянул на Аллейна и вернулся за кулисы.
— Ваш выход, мистер Симпсон! — кликнул Аллейн.
Распахнулась дверь уборной Гарденера, из нее вышел Джордж
Симпсон и по коридору направился в сторону сцены. Гарденер налетел на него, метнулся в сторону и полез наверх по лестнице.
— Подниматься до конца? — спросил Гарденер.
— Да, пожалуйста.
Все наблюдали за тем, как Феликс карабкается, переступая по железным перекладинам. Внезапно каждый, кто был на сцене, услыхал свиристящий шорох и увидел утолщение в «потолке». Голова Феликса скрылась за парусиной, и тут же по всем помещениям и закоулкам театра разлетелся жуткий, душераздирающий вопль.
— Господи, — испугался Симпсон, — в чем дело?
Гарденер едва не свалился с лестницы, подошвы соскользнули с перекладины, он повис на одних руках, но все-таки не упал, удержался и снова укрепил ноги на перекладине.
— Аллейн! — позвал он не своим голосом, — Аллейн!
— В чем дело? — громко спросил снизу старший инспектор.
— Он… здесь… здесь… повесился.
— Кто?..
— Бутафор… Хиксон.
Лицо Гарденера отражало смертельный ужас.
— Это Хиксон! — повторил он.
Фокс, Бейли и Томпсон подошли к подножию лестницы.
— Спускайтесь! — крикнул Аллейн Гарденеру.
Феликс начал спускаться, но когда до пола оставалось всего шесть перекладин он глянул вниз на поджидавших его полицейских, издал невнятный звук и застыл, как изваяние. Губы его безвольно растянулись, обнажив десны, слюна заструилась но подбородку.
— Отчего вы решили, что это бутафор? — спросил Аллейн.
В ответ Гарденер лягнул ногой, норовя заехать инспектору в лицо, но Аллейн успел увернуться.
— Нет, второй раз этот номер не пройдет! А вот Хиксона вы столкнули с лестницы именно таким манером.
Фоксу пришлось буквально стаскивать Гарденера с лестницы за лодыжки. На сей раз Аллейн не забыл прихватить наручники, и в мгновение ока они сомкнулись на запястьях Феликса…
Старший инспектор Аллейн, не будучи посвящен в премудрости театрального искусства, соблюл тем не менее закон драматургического единства: финал спектакля был сыгран на той же сцене, где совершилось убийство.
…Гарденера увели. Мисс Эмералд, закатив вполне натуральную истерику, отбыла восвояси. Барклей Крэммер, Джордж Симпсон, Говард Мелвилл и Далей Димер поспешили ретироваться через служебный выход. Отец и дочь Бидл ушли вместе с дряхлым вахтером Блэйром.
Остались только Аллейн, Стефани Воэн и потрясенный до глубины души, до самых ее потаенных уголков, Найджел. Потолочную парусину сняли, подвешенный к верхнему ярусу колосников увесистый мешок опустили на пол. Аллейн оттащил его на склад декораций. Найджел стоял в проеме двери, ведущей со сцены в коридор с артистическими уборными.
— Что же, Батгейт, — обратился к нему Аллейн, — впредь не водите дружбу с полицейскими.
— Из всего, что произошло, я извлеку совсем иные уроки, — серьезно ответил Найджел.
— Вы великодушны.
— Но почему вы сразу мне ничего не сказали?
— А что бы вы тогда сделали?
— Не знаю.
— Вот и я не знал. Неужто у вас самого ни разу не возникло подозрения насчет Феликса?
— Сначала я был уверен, что убийца — Сэйнт, а потом… — Он отвернулся, блуждая взглядом по кулисам.
Стефани Воэн сидела в том самом кресле, что и вечером после убийства, когда Аллейн впервые допрашивал ее.
Судя по ее виду, ее одолевали тяжкие думы.
— Оставьте нас на время, Найджел, — негромко попросил Аллейн.
Найджел вышел, и Аллейн приблизился к мисс Воэн.
— Вернитесь на бренную землю, — произнес он с искренним участием.
Она, точно очнувшись, подняла голову.
— У меня все чувства притупились, — пробормотала она.
Аллейн нежно взял ее за руку.
— Не мудрено, но это пройдет. Вызвать вам такси?
— Погодите, мне надо сначала прийти в себя; не знаю, на каком я свете.
Она сосредоточенно уставилась в пространство, будто силясь вспомнить что-то.
— Полагаю, вы с самого начала знали, какие муки мне пришлось испытать, — после долгой паузы сказала она.
— Не знаю, утешат ли вас мои слова, но поверьте, Гарденер сделал это не ради вас.
— Знаю. Я была лишь орудием, его косвенной соучастницей, но не мотивом преступления.
— В квартире Сюрбонадье я убедился, что ради Феликса вы готовы на огромный риск. Я не мешал вам, более того, притворился, будто во все поверил.
— Вы оказались во сто крат умнее меня.
— Вряд ли это что-нибудь изменит, но могу признаться: я ненавидел себя, держа вас в своих объятьях. Впрочем, и это лишь половина правды. В мыслях у меня была мешанина, я испытывал не только стыд, но и блаженство.
— Что будет с ним? — внезапно спросила она.
— Его будут судить, и на милосердие присяжных вряд ли можно рассчитывать. Вы не любите его, а лишь играете роль пылкой возлюбленной. Если вы дадите себе труд трезво взглянуть на вещи, то не станете отрицать, что он убийца.
— Да, вы нравы.
И она заплакала, заплакала некрасиво, всхлипывая, ее лицо до неузнаваемости исказилось. Он протянул ей платок, сходил в комнату Сюрбонадье, отыскал никелированную фляжку с виски, и, налив в стакан изрядную порцию, отнес ей.
— Выпейте. Это приведет вас в чувство.
Она глотнула, едва не задохнувшись.
— Теперь я пойду за такси.
Увидев выходящих из театра Аллейна и Стефани Воэн, Найджел спрятался под навес.
— До свидания, — сказала она, садясь в такси. — Вы знаете, где меня искать, если… я понадоблюсь.
Стефани протянула руку, и после мгновенного колебания Аллейн поднес ее ладонь к губам.
— Вы скоро оправитесь, — сказал он бодрым голосом. — До свидания.
