— Как скоро после того, как вы услышали все это, раздался выстрел?
— Почти сразу, сэр.
— Через минуту?
— Не могу сказать, сэр. Так все было быстро.
— Вы все еще были в вестибюле?
— Ох, нет, сэр. Я была у самой двери комнаты миссис Стивенс. Экономки, сэр.
— Вы не подумали о том, чтобы вернуться в вестибюль и выяснить, что произошло?
— Ох, нет, сэр. Я просто вошла к миссис Стивенс и сказала: «Ох, да что это было?» — испуганно так. И я сказала: «Это было в доме, миссис Стивенс, в доме». Ну, прямо, будто что взорвалось.
— Благодарю вас, — сказал коронер.
Новый взрыв эмоционального волнения в зале, когда место на возвышении занял Кейли; не «сенсация» на этот раз, но живой и, как показалось Энтони, сочувственный интерес.
Он давал показания взвешенно, не проявляя никаких чувств — ложь звучала с такой же размеренностью, как и правда. Энтони напряженно следил за ним, прикидывая, в чем заключается его странная привлекательность. Ведь Энтони, знавший, что он лжет, и лжет (как он полагал) не ради Марка, а ради себя, тем не менее в какой-то мере невольно разделял это общее сочувствие ему.
— У Марка когда-нибудь был револьвер? — спросил коронер.
— Нет, насколько мне известно. Думаю, я знал бы, если бы он у него был.
— Вы были наедине с ним все утро. Он не упомянул об ожидаемом приезде Роберта?
— Утром я почти не видел его. Я работал в моей комнате и снаружи, и так далее. Мы встретились за ланчем, и тогда он кое-что сказал.
— Что именно?
— Н-у… — Он поколебался, а затем продолжил: — Не могу найти более подходящего слова, чем «брюзгливо». Иногда он повторял: «Как ты думаешь, что ему нужно?», или: «Мне не нравится тон его письма. Ты думаешь, он что-то задумал?» Ну, и тому подобное.
— Выразил ли он удивление, что его брат в Англии?
— Думаю, он всегда опасался, что Роберт рано или поздно объявится.
— Так… Вы не слышали какого-нибудь разговора братьев, когда они были вместе в кабинете?
— Нет. Сразу после прихода Марка я направился в библиотеку и не выходил из нее.
— Дверь в библиотеку была открыта?
— О, да.
— Вы не видели и не слышали последнюю свидетельницу?
— Нет.
— Если кто-нибудь вышел бы из кабинета, пока вы были в библиотеке, вы услышали бы это?
— Думаю, да. Конечно, если бы они не старались двигаться бесшумно.
— Так… Вы назвали бы Марка вспыльчивым?
Кейли тщательно обдумал вопрос, прежде чем ответить.
— Вспыльчивым — да, — сказал он. — Но не склонным к насилию.
— Был ли он атлетически развит? Активным и быстрым?
— Активным и быстрым — да. Но не особенно сильным.
— Так… Еще один вопрос. Была ли у Марка привычка иметь при себе большие суммы денег?
— Да. У него с собой всегда была стофунтовая банкнота, а вдобавок, возможно, еще фунтов десять — двадцать.
— Благодарю вас, мистер Кейли.
Кейли тяжелой походкой вернулся на свое место.
«Черт подери, — сказал Энтони себе, — ну почему он мне нравится?»
— Энтони Джиллингем!
Вновь можно было ощутить живое любопытство зала. Кто этот незнакомец, так таинственно оказавшийся причастным к происшедшему?
Энтони улыбнулся Биллу и поднялся на возвышение давать показания.
Он объяснил, по какой причине остановился в «Георге» в Вудхеме; как он услышал, что Красный Дом совсем близко оттуда; как он пошел навестить своего друга Беверли и пришел как раз после трагедии. Обдумывая случившееся после, он сделал вывод, что слышал выстрел, но в тот момент не придал этому звуку никакого значения. К дому он подошел со стороны Вудхема, а потому не видел Роберта Эблетта, опережавшего его на несколько минут. Далее его показания совпадали с показаниями Кейли.
— Вы и последний свидетель вместе подошли к стеклянным дверям и обнаружили, что они заперты?
— Да.
— Вы взломали их и подошли к телу. Разумеется, вы понятия не имели, чье это тело?
— Нет.
— Сказал ли мистер Кейли что-либо?
— Он перевернул тело так, чтобы увидеть лицо. А когда увидел, то сказал: «Слава Богу».
Вновь репортеры написали «сенсация».
— Вы поняли, что он подразумевал?
— Я спросил его, кто это, и он сказал, что это Роберт Эблетт. Затем объяснил, что сначала испугался, что это был его кузен, у которого он живет. Марк.
— Так. Он выглядел взволнованным?
— Сначала очень сильно. Но затем слегка успокоился, убедившись, что это был не Марк.
Внезапно нервный джентльмен среди толпы в глубине зала захихикал.
Коронер надел очки и сурово поглядел туда, откуда донеслось хихиканье. Нервный джентльмен решил, что самая пора затянуть шнурок башмака. Коронер снял очки и продолжал:
— Кто-нибудь выходил из дома, пока вы шли к нему по подъездной аллее?
— Нет.
— Благодарю вас, мистер Джиллингем.
За ним последовал инспектор Берч. Инспектор, сознавая, что это его день и что глаза всего мира прикованы к нему, предъявил план дома и указал расположение разных комнат. Затем план был передан присяжным.
Инспектор Берч, гак он поведал миру, прибыл в Красный Дом в четыре часа сорок две минуты того дня, о котором идет речь. Его принял мистер Мэтью Кейли, который сделан ему краткое заявление, и затем он направился исследовать место преступления. Стеклянные двери были взломаны снаружи. Дверь в вестибюль была заперта; он досконально обыскал комнату и не обнаружил никаких следов ключа. В спальне за кабинетом он нашел открытое окно. На окне не было никаких следов, но расположено оно низко и, как он установил экспериментально, было очень легко перешагнуть через подоконник, не коснувшись его подошвами. В нескольких ярдах за окном начинается кустарник. За окном не было никаких свежих следов, но земля там очень твердая ввиду отсутствия дождей. В кустах, однако, он нашел несколько сломанных веток, а также и другие признаки, что какое-то тело пробиралось через них. Он допросил всех, имеющих какое-либо отношение к усадьбе, и никто из них в недавнее время в кусты не заходил. Продираясь через кусты, человек может обойти дом стороной и выйти к стэнтонской опушке парка, оставаясь невидимым со стороны дома.
Он навел справки о покойном. Покойный уехал в Австралию примерно пятнадцать лет назад из-за каких-то финансовых затруднений дома. В деревне, из которой происходили он и его брат, о нем отзывались дурно. Покойный и его брат никогда не были в хороших отношениях, и тот факт, что Марк Эблетт разбогател, стал причиной ожесточенной неприязни между ними. И в Австралию Роберт уехал вскоре после этого.
Он навел справки на вокзале в Стэнтоне. Это был рыночный день в Стэнтоне, и вокзал более обычного был заполнен. Никто конкретно не заметил приезда Роберта Эблетта; в этот день большое число пассажиров сошло с поезда два десять, поезда, на котором Роберт, несомненно, приехал из Лондона. Однако свидетель покажет, что в тот день в три пятьдесят три пополудни он заметил на вокзале мужчину, похожего на Марка Эблетта; и что этот мужчина сел в поезд три пятьдесят пять на Лондон.
На землях Красного Дома имеется пруд. Он его протралил, но безрезультатно.
Энтони слушал его невнимательно, все это время думая о своем. Последовало медицинское заключение, но оно не могло ничего подсказать. Он чувствовал, что близок к истине. В любую секунду что-то могло оказаться тем намеком, в котором нуждался его мозг. Инспектор всего лишь копался в обыденности. А дело могло быть чем угодно, только не обыденным. В нем крылось что-то запредельное.
Показания давал Джон Борден. Во вторник днем он был на платформе, провожая друга, уезжавшего на поезде три пятьдесят пять. Он заметил на платформе мужчину с поднятым воротником пальто и кашне вокруг подбородка. Он удивился, почему мужчина кутается в такой жаркий день. Мужчина, казалось, старался остаться незамеченным. Едва поезд остановился, как он кинулся в вагон. И так далее.
«В деле об убийстве всегда находится свой Джон Борден», — сказал себе Энтони.
— Вы когда-нибудь видели Марка Эблетта?
— Раза два, сэр.
— Это был он?
— Я его как следует не разглядел, сэр. Из-за поднятого воротника, кашне и вообще. Но чуть я услышал про это прискорбное дело, и что мистер Эблетт исчез, я сказал миссис Борден: «А не мистера ли Эблетта я видел на вокзале?» Ну, тогда мы это обсудили и порешили, что надо сообщить инспектору Берчу. Рост был точно как у мистера Эблетта, сэр.
Энтони погрузился в свои мысли.
Коронер суммировал:
— Присяжные, — сказал он, — теперь выслушали все свидетельства и должны будут решить, что произошло в комнате между двумя братьями. В чем была причина смерти покойного. Медицинское заключение, вероятно, убедит их, что мистер Эблетт умер в результате пулевого ранения головы. Кто выпустил эту пулю? Если Роберт Эблетт сам выпустил пулю, они, несомненно, вынесут вердикт «самоубийство», но если так, где находится револьвер, выстреливший ею? И что сталось с Марком Эблеттом? Если они не верят в возможность самоубийства, что остается? Смерть в результате несчастного случая, оправданная самозащита и убийство. Могли покойный быть убитым случайно? Это было возможным, но сбежал ли бы тогда Марк Эблетт? Свидетельства, что он сбежал с места преступления, были очень весомы. Его кузен видел, как он входил в комнату. Горничная Элси Вуд слышала, как он ссорился с братом в этой комнате. Дверь была заперта изнутри, и имелись признаки, что снаружи открытого окна кто-то недавно пробирался через кусты. Кто, если не Марк? Тогда им надо будет взвесить, сбежал бы он, если не был виновен в смерти брата? Без сомнения, невиновные люди иногда теряют голову, поддавшись панике. Возможно, что будь впоследствии доказано, что Марк Эблетт застрелил своего брата, также может быть доказано, что он был вынужден поступить так и что, когда он сбежал от трупа своего брата, в действительности ему не надо было бояться рук Закона. В такой связи ему вряд ли нужно напоминать присяжным, что они не высший трибунал и что если они найдут Марка Эблетта виновным в убийстве, это никак не повлияет на суд над ним, если и когда он будет арестован… Присяжные могут обсудить свой вердикт.
