– Да, теперь не осел. Большой бык!
Он взревел. Нервы мои были на пределе. Я подошел к ней:
– Унеси все обратно! По горло сыт этой корридой, и ухо воняет. Отнеси туда, откуда взяла, и…
Я протянул руку, пытаясь вырвать ухо. Уинстон увернулся. Она расхохоталась, избегая смотреть мне в глаза. Что-то ударило меня в живот. Я обернулся – один из гомосеков, переодетый в дамское платье, тыкал в меня шваброй.
– Прочь с дороги! Я пикадор! Я пикадор на старой белой кляче!
Еще двое или трое бросились куда-то и вернулись со швабрами, палками от щеток и прочим и, изображая из себя пикадоров, начали прыгать вокруг Уинстона, тыча в него этими предметами. При каждом попадании он завывал. Хуана, вытянув шпагу из ножен, набросила на нее плащ, соорудив нечто вроде мулеты, Уинстон принялся налетать на нее, стоя на коленях и опираясь на одну руку, в другой он держал ухо.
Пудински заиграл вступление к «бою быков» из «Кармен». Стоял такой адский шум, что собственных мыслей слышно не было. Подойдя к роялю, я облокотился о него и стал ждать удобного момента забрать и увести ее.
Внезапно музыка стихла и по комнате пронеслось громкое «У-у!». Я обернулся. Она стояла посредине, как статуя, слегка развернувшись левым боком к Уинстону, в позе матадора, готового нанести решающий удар, в правой руке на уровне глаз шпага, и целилась прямо в него. В левой по-прежнему был плащ. Он, сидя на полу, не сводил с нее глаз. Пудински взял несколько мрачных аккордов.
Уинстон пару раз фыркнул, потом вопросительно поднял на нее глаза, словно ожидая подсказки, что делать дальше. Потом подпрыгнул, отскочил и натолкнулся на диван. Кто-то из гостей вскрикнул. Я рванулся вперед – перехватить рукоятку, – но опоздал. Не верьте книжным описаниям удара шпаги. Он столь молниеносен, что за ним невозможно проследить глазом и описать его тоже невозможно. Он – словно вспышка света, и следующее, что я увидел, было: кончик espada торчит из задней стороны спинки дивана, на губах Уинстона пенится кровь, а она стоит, склонившись над ним, говорит с ним, смеется над ним и уверяет, что там, в холле, его ждет детектив, который пришел забрать его в ад.
Перед глазами пронеслась картина: толпа, разгоряченная зрелищем боя, срывается со скамеек, стекает на арену, умирающего быка дергают за хвост, пинают ногами, и я старался убедить себя, что связался с чудовищем, дикаркой, что все это абсолютно ужасно и невыносимо. Бесполезно!… Мне хотелось смеяться, испускать восторженные вопли, кричать: «Оlй!» Я знал: то, что только что свершилось здесь, было грандиозно и прекрасно.
Она плюнула в кровь, отступила и подобрала с пола плащ. Секунду стояла мертвая тишина, прерываемая лишь всхлипами и вздохами окаменевшего у рояля Пудински. Затем все они дружно рванули к двери: бежать, пока не явилась полиция. Они отталкивали друг друга, пробивая себе дорогу, женщины ругались, как мужчины, гомосеки взвизгивали, как женщины, и, вырвавшись в холл, не дожидаясь лифта, с топотом устремились вниз по лестнице. Кто-то упал, слышны были новые проклятия и звуки пинков, которыми они наделяли друг друга. Она подошла и опустилась возле моего кресла на колени.
– Теперь он тебя не получать. Прощай и помни Хуана.
Она поцеловала меня, вскочила и выбежала из комнаты. Я сидел, тупо уставившись на тело, приколотое к дивану, с головой, свисавшей немного вбок, и сохнущей на рубашке кровью. Пудински поднял лицо, спрятанное в ладонях, увидел это, издал стон, вскочил и, упершись лбом в стенку, разразился громкими рыданиями. Я поднял коврик и набросил на диван. Тут вдруг внутри у меня все перевернулось, и я бросился в ванную. С полудня во рту и крошки не было, но из меня все шла и шла какая-то белая пена, и даже после того, как желудок был уже совершенно пуст, рвотные спазмы не утихали и я продолжал издавать чудовищные звериные звуки. Потом поднял голову и увидел в зеркале свое лицо. Оно было зеленым.
* * *
Когда я вышел в гостиную, там находились два фараона, человек пять голубых и одна девица в смокинге, а также какой-то тип в штатском и котелке. Наверное, тот самый шпик, что приходил за Хауной, он и перехватил часть гостей на выходе. Увидев меня, фараоны сделали мне знак отойти в сторону, а один из них бросился к телефону. Вскоре явились еще двое фараонов и пара детективов, а еще через некоторое время гостиная просто кишела фараонами. Похоже, один из людей в штатском оказался врачом, а другой фотографом. Во всяком случае, он установил треногу, начал распечатывать какие-то лампочки, а обертки кидал в цветочный горшок. Вскоре вошел еще один фараон и сделал мне знак выйти. Я повиновался, за мной последовал один из детективов. Я был без плаща, но ничего не сказал. Ведь неизвестно, схватили ли они Хуану и где она сейчас, и я опасался, что, если попрошу зайти сперва к нам, она окажется дома и ее возьмут. Мы прошли в лифт. Спускал нас Гарри. Внизу в вестибюле еще несколько фараонов допрашивали Тони.
Мы сели в полицейский автомобиль, проехали по Второй авеню, затем по Лафайет-стрит и дальше вниз, к дому, где, видимо, располагался участок. Вышли, поднялись по ступенькам, там фараон проводил меня в какую-то комнату и попросил подождать. Один из них вышел, другой остался. Взял со стола утреннюю газету и стал читать. Так мы просидели, должно быть, час. Он читал газету, и оба мы молчали. Наконец я не выдержал и спросил, не найдется ли у него сигареты. Он, не гладя на меня, протянул пачку. Я закурил. Прошел еще, наверное, час. Небо за окном начало светлеть.
Где-то примерно около шести вошел детектив в штатском, сел и уставился на меня. Потом спросил:
– Вы там были сегодня? На квартире этого Хоувза?
– Да, был.
– Видели, как его убили?
– Да.
– За что она его убила?
– Не знаю.
– Да ладно вам! Знаете, не морочьте голову.
– Я сказал: не знаю.
– Вы с ней живете?
– Да.
– Тогда как же это вы не знаете? За что она его?
– Понятия не имею.
– Она попала в страну нелегально.
Я понял, что Тони проболтался.
– Не могу сказать. Возможно.
– А что вы вообще можете сказать?!
– Только то, что знаю.
С минуту он бушевал и грозился, что заставит меня расколоться, но это была ошибка. Это дало мне возможность подумать. Мне могли вменить в вину лишь ее нелегальный въезд. Только на этом основании он мог бы меня задержать, если б захотел. Но допускать этого нельзя, ведь я сумею помочь ей, лишь находясь на свободе. Взяли они ее или нет – до сих пор неизвестно, но, сидя за решеткой, я уж точно ничего не смогу для нее сделать. Я сидел, глядя ему прямо в глаза, и думал об отметках в моем паспорте, и к тому времени, как он снова начал задавать вопросы, уже придумал свой план и решился попробовать солгать.
– Так что кончайте вилять, черт подери! Будьте уверены, я заставлю вас разговориться, ясно? Итак, она здесь нелегально. Да или нет?
– Я сказал, не знаю.
– Разве не вы ввезли ее в страну?
– Не я.
– Вот как? Но ведь вы были в Мексике?
– Да, был.
– И вывезли ее оттуда с собой, ведь так?
– Нет. Мы познакомились в Лос-Анджелесе.
– Каким именно образом вы попали в Штаты?
– Сперва автобусом до Ногалеса, потом на попутке до Сан-Антонио и уже оттуда, опять автобусом, в Лос-Анджелес. А с ней познакомился где-то через неделю в мексиканском квартале. Ну, потом начал работать в кино, и как-то так вышло, что она все время была со мной. А потом вместе поехали в Нью-Йорк.
Он тут же ухватился за последнюю фразу:
– Ага, так это вы привезли ее в Нью-Йорк!
– Нет. Она сама платила за свой билет.
– Какого дьявола! Я же предупреждал, кончайте крутить!
– Что ж, не верите – спросите у нее.
Глаза его как-то странно сверкнули, и я понял – они ее еще не взяли.
– Спросите у нее. И не выдумывайте лишнего. Не родилась еще на свет женщина, которой я стал бы покупать билет из Лос-Анджелеса до Нью-Йорка.
– Кто на нее донес?
– Понятия не имею.
– Опять двадцать пять! Я же…
– Говорю, не знаю! И вообще хватит! Я готов рассказать все, что знаю, готов помочь, чем смогу, но оставьте этот тон, эти дешевые приемчики из серии «допрос третьей степени». Иначе я начну сам, и вряд ли вам это понравится.
– Что вы хотите этим сказать?
– Скоро поймете. Я не позволю, чтоб со мной обращались, как с каким-нибудь занюханным гангстером! У меня есть друзья, кое-какие связи, ясно? Снисхождения я не требую, но и прав своих ущемлять не позволю.
– Ладно, Шарп. Давайте рассказывайте по порядку все как было.
– Мы пошли на вечеринку, она и я.
– Угу. Подходящее место для таких, как вы.
– Да, он был голубым, но к тому же еще был музыкантом, я работал с ним, он пригласил меня на новоселье…
– Вы что, тоже голубой?
– Снова за свое?! Итак, мы пошли. А вскоре появился мальчик и…
– Один из голубых?
– Один из коридорных. И сказал, что внизу меня дожидается какой-то парень. А потом выяснилось, что Хоувз три раза звонил в иммиграционную службу…
