Дегармо уселся за руль, я — рядом с ним, а Малыш забрался на заднее сиденье. Машина выбралась в туманную прохладу ночной улицы. За два квартала от нас появился большой полицейский автомобиль с двумя красными мигалками.
Дегармо сплюнул в окно и повернул «крайслер» в противоположную сторону.
— Это Уэббер, — сказал он. — Опять опаздывает на похороны. В этот раз, Малыш, мы таки утерли ему нос.
— Не нравится мне ваша затея, лейтенант. Честное слово, не нравится.
— Держи хвост пистолетом, парень. Тебя еще, глядишь, возьмут назад в уголовный отдел.
— Пусть не возьмут, зато сохраню какую-никакую работу, — сказал Малыш. Смелость из него быстро улетучивалась.
Кварталов десять Дегармо гнал на большой скорости, затем чуть сбросил газ.
— Вам лучше знать, что вы делаете, лейтенант, — нервно сказал Малыш. — Но этой дорогой к муниципалитету не попадешь.
— Правильно, — сказал Дегармо. — А мы туда и не собираемся.
Машина совсем замедлила ход и почти вползла в улицу с маленькими аккуратными домами. Дегармо плавно нажал на тормоза, остановился у обочины посреди квартала и, перекинув руку через спинку сиденья, повернул голову к Малышу:
— Так ты считаешь, ее убил он?
— Мое дело маленькое, — сдавленным голосом ответил Малыш.
— У тебя есть фонарь?
— Нет.
— Фонарь лежит в кармане у левой дверцы, — сказал я. Малыш покопался там, щелкнул выключателем — и зажегся яркий луч.
— А теперь посмотри ему на затылок, — приказал Дегармо.
Луч скользнул по салону и застыл. За спиной у меня раздалось сопение и что-то коснулось опухоли на затылке. Я дернулся. Луч погас, и машину снова наполнила темнота улицы.
— По-моему, его оглушили, лейтенант, — сказал Малыш. — Ничего не пойму.
— И ту девушку оглушили, — сказал Дегармо. — Только шишка не очень заметная. Но она есть. Ее оглушили, чтобы сначала раздеть и расцарапать, а уж потом придушить. Иначе из царапин не пошла бы кровь. И все это тихо, без шума. И телефона в квартире нет. Как ты думаешь, кто сообщил об убийстве в полицию, Малыш?
— Откуда мне, к черту, знать? Позвонил какой-то человек и сказал, что в доме «Гранада» на Восьмой улице, в квартире 618, лежит труп. Когда вы появились, Рид все еще разыскивал фотографа. Дежурный доложил, что голос был хриплый, скорее всего, измененный. Фамилии звонивший не назвал.
— То-то и оно, — сказал Дегармо. — А если бы ее убил ты сам, Малыш, как бы ты выбрался из дома?
— Взял бы и ушел, — ответил Малыш. — Проще простого! Эй! — внезапно рявкнул он на меня. — А вы какого черта остались?
Я не ответил.
— Ты бы стал лазить по окнам на шестом этаже и вламываться в чужие комнаты, где, того и гляди, застанешь людей? — монотонно продолжал Дегармо. — Стал бы притворяться хозяином и тратить время на телефонный звонок в полицию? А, Малыш? Труп ведь мог пролежать в квартире хоть целую неделю. А потом ищи-свищи. Так упустил бы ты свой шанс, Малыш?
— Думаю, нет, — осторожно сказал Малыш. — Я бы вообще не стал звонить. Но от сексуальных маньяков жди чего угодно, лейтенант. Они же ненормальные. К тому же у этого фрукта мог быть помощник, который его и огрел, чтобы подставить под арест.
— Последнее ты сам придумал или где вычитал? — фыркнул Дегармо. — Торчим мы тут, разговоры разговариваем, а тот, кто знает все ответы, сидит рядом, да отмалчивается. — Он повернул ко мне свою крупную голову. — Так что ты там делал, приятель?
— Сам не знаю, — сказал я. — От удара память отшибло.
— Мы поможем, — сказал Дегармо. — Отвезем сейчас за город — это недалеко, всего несколько миль. Там будет спокойно. Посидишь, полюбуешься звездами и все вспомнишь. Еще как вспомнишь!
— К чему вам это, лейтенант? — спросил Малыш, — Лучше вернемся в муниципалитет. И вообще, есть у нас устав или нет?
— Плевать мне на устав, — сказал Дегармо. — Мне этот тип нравится. Хочу с ним спокойно побеседовать. Правда, он стесняется, но это ничего. Как-нибудь уговорю.
— Без меня, — сказал Малыш.
— И что же ты собираешься делать?
— Вернусь в муниципалитет.
— Никто тебя не держит. Иди, раз уж ты любишь ходить пешком.
Малыш какое-то время молчал.
— Люблю, очень люблю, — сказал он наконец спокойным тоном и, открыв дверь, выбрался на тротуар. — Надеюсь, вам понятно, лейтенант, что мне придется доложить.
— Понятно, — сказал Дегармо. — Передай Уэбберу привет. И когда он будет в следующий раз заказывать бифштекс, пусть поставит в память обо мне пустую тарелку.
— Ничего не пойму, какой-то темный лес, — сказал маленький полицейский и захлопнул дверцу.
Дегармо завел мотор и сразу, чуть ли не с места, набрал скорость в сорок миль. Через три квартала на спидометре было уже пятьдесят. У проспекта машина замедлила ход, повернула на восток и поехала уже нормально. Иногда мимо нас проносились поздние автомобили, но больше ничто не нарушало холодную предрассветную тишину. Через некоторое время мы выехали за город.
— Пришла пора и мне послушать, — сказал Дегармо флегматично. — Может, вместе мы в этом деле разберемся.
«Крайслер» преодолел подъем и пошел вниз, через парк при доме престарелых. Над высокими фонарями светились нимбы от ночного тумана с залива. Я начал говорить:
— Кингсли пришел ко мне сегодня вечером и сказан, что позвонила жена. Ей срочно требовались деньги. Отвезти их должен был я, а заодно и помочь, если она попала в беду. У меня, правда, на этот счет имелись свои планы. В общем, ей описали мою внешность и назначили встречу в бульваре Аргуелло. Она должна была там появляться в первую четверть каждого следующего часа.
— Значит, хотела удрать, а удирают, как правило, по какой-то причине. К примеру, после убийства, — сказал он медленно и, слегка подняв руки, тут же снова бросил ил на баранку.
— Я приехал туда спусгя несколько часов. Меня предупредили, что она перекрасила волосы в каштановый цвет. Но когда в кафе мимо моего столика прошла шатенка, я ее не узнал. Я ведь ее видел только на фотографии, но даже на хорошей фотографии не всегда уловишь сходство. Затем по ее просьбе мексиканский мальчишка вызвал меня на улицу. Говорить она не хотела — требовала деньги. А мне позарез нужно было поговорить. И в конце концов она поняла, что не отделается, и сообщила, что живет в «Гранаде». Только прежде чем идти туда, пришлось дать ей десять минут форы.
— Как раз достаточно, чтобы устроить засаду, — сказал Дегармо.
— Засада там, само собой, была, но я не уверен, что ее устроила она. Ей ведь не хотелось, чтобы я приходил, не хотелось того разговора. С другой стороны, она понимала, что я не отстану и, прежде чем отдать деньги, потребую объяснений. Поэтому все ее отнекивания могли быть просто игрой. Что-что, а играть она умела. За это могу поручиться. В общем, я пришел, и мы поговорили. Ничего интересного она не сообщила. Но потом разговор зашел об убийстве Лавери, и тут она раскололась подозрительно быстро. Я объявил, что сейчас сдам ее в полицию.
Мы проехали мимо Уэствуда. Городок был темный, светилась только ночная бензозаправка, да несколько окон в отдаленных жилых домах.
— Она выхватила пистолет, — продолжал я. — Думаю, не шутила. Но подошла слишком близко, и мне удалось зажать рукой ее голову. Пока мы барахтались, кто-то вынырнул из-за зеленой портьеры и оглушил меня. Когда я очнулся, она была уже мертва.
— Успел заметить, кто ударил? — невозмутимо спросил Дегармо.
— Нет. Заметил только — даже скорее почувствовал, что это был мужчина, и довольно крупный. А вот это я нашел на кушетке в куче одежды. — Я достал из кармана желто-зеленый шарф и положил его на колено Дегармо. — Вечером он был на Кингсли.
Дегармо взял шарф и поднял его к приборному щитку.
— Такой ни с чем не перепутаешь, — сказал он. — Прямо в глазах рябит. Значит, Кингсли? Черт! А дальше?
— Дальше я услышал стук в дверь. В себя я еще не пришел, в голове — туман, в душе — страх. Ботинок и пиджака на мне нет, да еще все облито джином. Видик и запах еще те. Поди докажи, что ты не раздевал и не душил ее. В общем, я выбрался из окна ванной, привел себя, как мог, в порядок… Остальное вам известно.
— Чего же ты… почему вы не спрятались в соседней квартире? — спросил Дегармо.
— А какой смысл? Даже у полицейских из Бей-Сити хватило бы ума обнаружить, куда я делся. Нет, у меня был только один шанс — уйти из здания, пока они не осмотрели ванную. Не попадись мне вы, могло выгореть.
— Вряд ли, — сказал Дегармо. — Но я все понимаю. А какие у него были мотивы?
— У Кингсли? Если, конечно, это он убил. Мотивов и причин тут хватает. Она доставляла ему массу неприятностей, обманывала, мешала карьере, наконец, пристрелила человека. Еще у нее была куча денег, а Кингсли хотел жениться на другой. Он мог испугаться, что с такими деньгами она уйдет от наказания и только посмеется над ним. Даже если бы ее осудили, денег ему все равно не видать. Но в случае смерти не пришлось бы и разводиться. Да мало ли тут мотивов! К тому же подвернулся случай сделать козлом отпущения вашего покорного слугу. Меня бы в конце концов оправдали, но путаница задержала бы следствие. Кстати, если бы убийцы не надеялись выкрутиться, было бы куда меньше преступлений.
