Но и этими воспоминаниями мне не хотелось делиться с Пуци.
В одиннадцать часов, не успели мы прибыть на вокзал, как громилы были уже там. Двое, в бушлатах. Они стояли под деревянным навесом с ближнего конца платформы, засунув руки в карманы, тихо разговаривали и довольно натурально делали вид, что не обращают на нас внимания.
Я огляделся — нет ли поблизости их дружков. Увидел несколько парочек, родителей с детишками, двух-трех дородных деляг в дорогих костюмах, читавших газеты.
Посреди платформы стоял крупный мужчина в длинной черной шинели и в шляпе с опущенными полями. Солнце светило вовсю, воздух уже основательно прогрелся. Зачем ему шинель — разве что под нею он нагишом. Зато в глубоких карманах можно было запросто спрятать большой пистолет вроде «маузера» или «люгера».
Когда подошел пыхтящий поезд, мы двинулись в конец платформы — к вагонам первого класса. Миновали человека в шинели, который смотрел на свои карманные часы так пристально, будто следил за движением стрелок. Сели в поезд. Наше купе оказалось первым по счету. Мы с Пуци уложили багаж наверх, потом я помог мисс Тернер убрать ее чемодан.
Человек в шинели прошел мимо нашего купе. Однако внутрь даже не заглянул.
Мы сели. Через несколько минут к нам зашел проводник — поздороваться. Пуци спросил, где находится вагон-ресторан. Проводник что-то сказал и указал большим пальцем в начало состава.
— В следующем вагоне, — перевел Пуци.
— Хорошо, — сказал я.
Мы встали, все трое, и вышли в коридор.
Человек в шинели стоял в двух метрах от нас — ближе к концу вагона. Оттуда он мог наблюдать за нами и за нашим багажом. Но пока он все так же не обращал на нас никакого внимания. Он открыл окно, закурил сигарету и уставился наружу с видом человека, никогда раньше не видевшего железнодорожного вокзала.
Пуци шел впереди, я замыкал шествие. Мы вышли из дверей, прошли через коридор к выходу из вагона, по железному настилу, прикрывавшему сцепление между вагонами, и двинулись дальше в вагон-ресторан. За столиками сидело несколько деляг — все почитывали газеты. Поезд вдруг дернулся вперед, и мы зашагали быстрее. Я оглянулся. Человека в шинели за нами не было.
Мы прошли через дверь в другом конце вагона и в тамбуре повернули направо. Пуци дернул дверь вагона, мы друг за другом быстро выскочили из медленно набиравшего скорость поезда, перебежали через платформу и двинулись обратно к вокзалу.
Я глянул назад — вслед уходящему поезду. С него больше никто не сошел.
В помещении вокзала Пуци кликнул носильщика, дал ему денег и послал за чемоданами, которые мы с мисс Тернер купили этим утром и куда сложили все наши пожитки.
Если человек в шинели или громилы в бушлатах откроют наши чемоданы, брошенные в купе, они наверняка огорчатся, обнаружив там мешки с мукой, которые мы туда положили для веса. А может, и не огорчатся. Ведь теперь мука в Германии в цене.
Мы зашли в привокзальное кафе и сели за свободный столик. Подошел официант. Я снова заказал себе кофе, мисс Тернер — чай, а Пуци, как всегда, — пиво.
— Я все никак не пойму, Фил, — сказал Пуци. — Если эти молодцы шли за нами…
— Никаких «если», Пуци, — ответил я. — Они действительно шли за нами.
— Хорошо, согласен, они преследовали нас. И единственное, что им теперь остается, так это подстерегать нас на вокзале в Мюнхене, когда мы приедем.
Я сказал:
— Возможно. Но мне не понравилось, что их занесло на наш поезд. Они наверняка уже пронюхали, где мы с мисс Тернер должны остановиться в Мюнхене. Они могли подстеречь нас и взять там. Зачем же было липнуть к нам?
Пуци был явно озадачен.
— Погодите, Фил. Откуда им знать, где вы остановитесь?
— Оттуда же, откуда они узнали, что мы отправляемся поездом, который отходит в четверть двенадцатого.
— Может, они догадались. И ждали нас, все утро на вокзале.
— Пуци, — сказал я, — вовсе не обязательно было уезжать сегодня. Теоретически мы могли проторчать в Байрейте еще целый месяц. Но когда мы с мисс Тернер утром вышли из гостиницы, нас никто не подстерегал. Они точно знали, мы будем на вокзале к одиннадцати пятнадцати.
— И что не менее важно, господин Ганфштенгль, — сказала мисс Тернер, — они знали, что мы в Байрейте. Откуда же?
Пуци дернул головой, удивленный нападками с двух сторон. Он перевел взгляд с мисс Тернер на меня и обратно, как будто заподозрив, что мы вдруг сговорились. Хотя, в общем, думаю, так оно и было.
Он повернулся ко мне с открытым лицом и, подняв брови, попытался склонить меня на свою сторону.
— Откуда же мне знать, Фил? Наверно, они следили за нами начиная с Берлина.
— Нет, — возразил я. — На вокзале в Берлине я бушлатов не заметил. И в Хофе тоже. Молодчики прибыли сюда позже.
— Или, — сказала мисс Тернер, обращаясь к Пуци, — ДО нас.
Она говорила об этом прошлым вечером.
Пуци взглянул на нее.
— Ерунда, — заявил он, — быть того не может.
Официант принес наш заказ. Пуци рассчитался, заплатив двести тысяч марок.
Когда официант ушел, я спросил Пуци:
— Кто знал, что мы вчера уезжали в Байрейт?
— Гесс. Только Гесс, а он в Мюнхене. Он единственный, кому я об этом сказал.
— И вы сказали, что сегодня мы уезжаем поездом в одиннадцать пятнадцать?
— Да, конечно. Но вы же не думаете, что это Гесс подослал этих молодчиков? Да и зачем?
— Я не говорю, что это Гесс. Но, послушайте, Пуци, прикиньте все в хронологическом порядке. Мы уезжаем из Франкфурта в Берлин в понедельник вечером. В ту же ночь в Берлине убивают Нэнси Грин. А во вторник вечером эти громилы оказываются у «Микадо».
— Но Гесс ничего не знал о «Микадо», Фил. Мы и сами ничего не знали, пока не получили записку в ресторане от капитана Рёма.
— Тогда, если фон Динезен не проговорился, громилы следили за нами от гостиницы «Адлон». Как же они узнали, что мы там остановимся?
Пуци нахмурился.
— Что вы хотите этим сказать, Фил?
— То, что говорил и раньше. У кого-то слишком длинный язык.
— У кого-то из списка, вы хотите сказать?
— Возможно. Вы заказали нам номера в гостинице в Мюнхене, так?
— Во «Временах года». Одна из лучших гостиниц в городе.
— Так. Но мы туда не поедем. Какие там еще есть гостиницы?
— А какие вы предпочитаете?
— Что-нибудь побольше. Чтобы было много обслуги и входов-выходов.
— Есть «Байеришер Хоф». Довольно приличная гостиница.
— Годится.
— Но если эти громилы поджидают нас на вокзале в Мюнхене…
— Да. Мисс Тернер вчера изучала путеводитель Бедекера. Поезд останавливается в маленьком городке, перед самым Мюнхеном. — Я обратился к ней. — Как бишь его?
— Дахау, — ответила она.
Я снова повернулся к Пуци.
— Там и сойдем, возьмем такси и доберемся до Мюнхена на машине.
— Но это будет стоить целое состояние.
— А у меня оно как раз есть — целое состояние. Американские доллары, забыли?
— Да, но как же насчет Гесса, Фил?
— А он-то тут при чем?
— Мне надо сообщать ему, в какой гостинице мы остановимся?
— Когда будем в Дахау, вы позвоните ему и договоритесь встретиться с ним сегодня вечером там же. В гостинице. Сможете это сделать без упоминания названия гостиницы?
Пуци нахмурился.
— Но почему?
— Не исключено, что телефон Гесса прослушивается.
Он призадумался.
— Да. Мы с ним как-то там выпивали. В день его рождения. Я могу на это намекнуть.
— Договорились. Только предупредите, пусть он никому не говорит, где мы находимся. Ни одной живой душе, Пуци.
— Кроме господина Гитлера, разумеется.
— Никому.
Мы сели в поезд, отправлявшийся в двенадцать пятнадцать, прихватив с собой новый багаж. И в шесть часов прибыли в Дахау. Пуци позвонил Гессу, и Гесс согласился встретиться с мисс Тернер и со мной в десять часов вечера в баре гостиницы «Байеришер Хоф». Затем Пуци нашел таксиста, который за двадцать американских долларов с радостью согласился довезти нас до Мюнхена. За те же деньги он охотно прокатил бы нас и до Москвы.
Пуци жил в Уффинге, примерно в двадцати километрах от Мюнхена. Из Дахау мы поехали на юг и высадили его на железнодорожном вокзале в Пазинге — городке в трех километрах к западу от Мюнхена, откуда он мог поездом добраться до дома.
Мы с мисс Тернер приехали в гостиницу в половине восьмого. Зарегистрировались, я поболтал немного с портье и дал ему двадцать долларов. Потом послал очередную телеграмму Куперу в Лондон, сообщив, где мы находимся. После этого мы поговорили с консьержем, господином Брауном, который тоже остался при двадцатке. Затем мы поднялись в свои комнаты и привели себя в порядок. В девять мы встретились внизу, в ресторане. Поужинали и в десять часов направились в бар. Там нас уже ждал Рудольф Гесс.
