Ознакомительная версия.
Однако на обоих берегах уже начала собираться толпа, люди Ганимара и он сам не сводили глаз с лодки, качавшейся на волнах, постепенно уносимой течением. Поимка Люпена была неизбежной.
— Признайтесь, мэтр, — обернулся к англичанину Люпен, — вы не уступили бы свое место даже за все золото мира! Ведь вы же находитесь в первом ряду! Однако сначала и прежде всего — пролог… затем с ходу перескочим на пятый акт: поиска или побега Арсена Люпена. Итак, мой дорогой мэтр, разрешите задать вам один вопрос, умоляю, чтобы избежать недомолвок, ответить только да или нет. Откажитесь от этого дела. Еще не все потеряно, и мне удастся исправить вред, причиненный вами. Позднее я уже ничего сделать не смогу. Так договорились?
— Нет.
Люпен поморщился. Видно было, как раздражало его подобное упорство. Но он не сдавался.
— И все же я настаиваю. Это, скорее, нужно для вас, нежели для меня, ведь, уверен, вы первый впоследствии пожалеете о том, что вмешались в это дело. В последний раз, да или нет?
— Нет.
Люпен встал на корточки, поднял одну из досок на дне лодки и принялся что-то там делать. Шолмс так и не понял, что именно. Затем поднялся и, усевшись рядом с англичанином, начал разговор:
— Мне кажется, мэтр, что оба мы явились к этим берегам с одной целью: выловить предмет, от которого избавился Брессон? Со своей стороны, я назначил здесь встречу нескольким друзьям и собирался, как об этом свидетельствует мой костюм, предпринять небольшое погружение в глубины Сены. Но в этот момент друзья предупредили меня о вашем появлении.
Скажу вам по секрету, я не очень удивился, так как был в курсе, осмелюсь доложить, каждого шага вашего расследования. Это было так несложно! Как только на улице Мюрильо происходит что-либо представляющее для меня хоть малейший интерес, — сразу телефонный звонок — и я все знаю. Вы, конечно, поймете, что в подобных условиях…
Он умолк. Оторванная доска приподнялась, а вокруг нее били фонтанчики воды.
— Дьявольщина! Сам не знаю, как это получилось, но есть все основания полагать, что в днище этой старой посудины образовалась течь. Вам не страшно, мэтр?
Шолмс пожал плечами, а Люпен между тем продолжал:
— Вы, конечно, поймете, что в подобных условиях, зная заранее, что вы ищете случая со мной сразиться тем более истово, поскольку я со своей стороны пытался боя избежать, мне очень приятно вступить с вами в игру, исход которой предрешен, ведь у меня на руках все козыри. И я пожелал придать нашему поединку возможно более широкую огласку, чтобы все узнали о вашем поражении и в будущем какая-нибудь графиня де Крозон или другой барон д'Имблеваль не испытывали искушения прибегнуть к вашему содействию в борьбе со мной. Не усмотрите, впрочем, в этом, дорогой мэтр…
Он вновь осекся и, приставив ладонь козырьком ко лбу, стал обозревать окрестности.
— Ага, они наняли отличное судно, настоящий военный корабль, и теперь вовсю налегли на весла. Еще пять минут и пойдут на абордаж, тогда я пропал. Господин Шолмс, разрешите дать вам один совет: бросайтесь на меня, свяжите и выдайте властям моей страны. Ну как, подходит такая программа? Разве что до тех пор мы потерпим бедствие, в этом случае остается лишь подготовить наши завещания. Так что вы об этом думаете?
Взгляды их встретились. Шолмсу наконец стало ясно, что сделал Люпен: он пробил в днище дыру. Вода все прибывала.
Вот она дошла уже до подошв их ботинок. Покрыла и ноги, но оба так и не сдвинулись с места.
Когда воды уже было по щиколотку, англичанин схватил кисет и, скатав папироску, закурил.
А Люпен все говорил:
— И не усмотрите в этом, мой дорогой мэтр, что-либо иное, нежели признание собственной несостоятельности по сравнению с вами. Именно преклоняясь перед вами, я и избираю лишь те сражения, победа в которых мне обеспечена, избегая прочих, что могут произойти в невыгодных мне условиях. Выражая беспокойство и желая устранить Шолмса с моего пути, я тем самым признаю, что вы — единственный противник, которого следует опасаться. Все это, дорогой мэтр, я хотел вам сказать, поскольку судьбе было угодно оказать мне честь встретиться с вами. Жалею лишь об одном, о том, что наша беседа происходит в то время, как оба мы принимаем ножную ванну! Во всем этом как-то не хватает торжественности, не правда ли? Да что там ножная ванна. Сидячая, если хотите!
Действительно, вода достигла уже скамьи, на которой они сидели. Лодка погружалась все больше и больше.
Шолмс, невозмутимо покуривая папиросу, казалось, полностью погрузился в созерцание небосклона. Ни за что на свете перед этим человеком, живущим в постоянной опасности, окруженным злобной толпой, преследуемым тучей полицейских и тем не менее сохраняющим прекрасное настроение, ни за что на свете он не согласился бы проявить хоть малейшую суетливость.
«Подумаешь! — своим видом будто заявляли оба. — Стоит ли волноваться из-за таких пустяков? Ведь каждый день кто-нибудь тонет в реке! Разве это можно считать событием, достойным внимания?» Итак, один болтал, другой мечтал, и под напускной беззаботностью угадывалась великая гордость обоих.
Еще минута, и они пойдут ко дну.
— Главное, — заключил Люпен, — узнать, потонем мы до или после прибытия полицейских чемпионов. В этом все дело. Потому что вопрос о том, потерпим ли мы бедствие, отпал сам собой. Мэтр, наступает торжественная минута завещания. Я оставляю все, что имею, Херлоку Шолмсу, гражданину Англии, и поручаю… Бог мой, как же они торопятся, наши полицейские чемпионы! Ай, молодцы! Приятно посмотреть. Какая точность ударов веслом! Ах, так это вы, капрал Фоленфан? Браво! Идея зафрахтовать военный корабль просто великолепна. Я замолвлю о вас словечко перед начальством, капрал Фоленфан. Хотите медаль? Идет. Она уже у вас в кармане. А где же ваш товарищ Дьези? Не правда ли, на левом берегу, с сотней туземцев? Это затем, чтобы, если мне удастся спастись, меня бы подобрали слева Дьези и его туземцы, а справа Ганимар вместе с населением Нейи. Ничего себе, дилемма…
Лодку закачало. Вдруг она так закрутилась, что Шолмсу пришлось ухватиться за уключину.
— Мэтр, — попросил Люпен, — умоляю, снимите куртку. Так вам будет удобнее плыть. Нет? Не хотите? Ну тогда я надену свою.
И, натянув куртку, застегнувшись, как Шолмс, на все пуговицы, он вздохнул:
— Ну что за тяжелый человек! Как досадно, что вы упрямо лезете в дело… в котором, конечно, покажете все свои способности, да только напрасно! Честное слово, просто зря расходуете такой гениальный ум!
— Господин Люпен, — нарушив наконец молчание, произнес Шолмс, — вы слишком много разговариваете и нередко грешите избытком доверчивости и легкомыслием.
— Строгий упрек.
— Из-за этого, сами того не ведая, вы только что открыли мне то, о чем я до сих пор не мог догадаться.
— Как! Вы хотели о чем-то догадаться и ничего мне не сказали?
— Я не нуждаюсь ни в ком. Не пройдет и трех часов, как я посвящу господина и госпожу д'Имблеваль в вашу тайну. Вот мой единственный ответ…
Он не успел закончить. Лодка мигом погрузилась, увлекая под воду обоих. И спустя мгновение вынырнула, перевернувшись днищем вверх. С обоих берегов раздались крики, затем наступила тревожная тишина, и вдруг снова вопли: один из утопающих показался над водой.
Это был Херлок Шолмс.
Прекрасный пловец, он широкими саженками поплыл к шлюпке Фоленфана.
— Смелее, господин Шолмс! — прокричал капрал. — Мы здесь… соберитесь с силами… потом мы сами им займемся… он у нас в руках… ну давайте… еще немного, господин Шолмс, держите веревку.
Англичанин схватился за протянутый канат. Но пока он залезал на борт, позади его окликнули:
— Тайну, да, дорогой мэтр, вы ее им откроете. Я даже удивлен, как это вы до сих пор не догадались… Ну и что из этого? Чем это вам поможет? Ведь именно тогда вы и проиграете бой…
Верхом на днище, на которое он взобрался, продолжая болтать, устроившись поудобнее, Арсен Люпен возобновил свою речь, торжественно размахивая руками, словно надеялся еще переубедить противника.
— Поймите же, мой дорогой мэтр, тут ничего не поделаешь… абсолютно ничего… Вы оказались в пренеприятном положении…
Фоленфан решил призвать его к порядку:
— Сдавайтесь, Люпен.
— Вы грубиян, капрал Фоленфан, перебили меня на полуслове. Так я говорил…
— Сдавайтесь, Люпен.
— Но, черт возьми, капрал Фоленфан, люди сдаются, когда они в опасности. Не станете же вы утверждать, что я подвергаюсь хотя бы малейшей опасности?
— В последний раз, Люпен, говорю вам, сдавайтесь.
— Капрал Фоленфан, вы вовсе не собираетесь меня убивать, ну разве что раните… Ведь вы так боитесь, что я сбегу. А если рана случайно окажется смертельной? Нет, вы только подумайте, какие у вас будут угрызения совести! Отравленная старость…
Раздался выстрел.
Люпен закачался, ухватился на мгновение за обломок лодки и, выпустив его из рук, скрылся под водой.
Ознакомительная версия.
