Фил сверкнул глазами из-под нависших бровей и с трудом прохрипел:
– Вы сильнее меня. Я это понял. – Руки у него затряслись. – Иначе…
– Забудьте, – равнодушно проговорил Фокс. – Что мне, по-вашему, было делать: заложить руки за спину и ждать, пока вы трижды выстрелите в меня? Между прочим, у вас челюсть как у аллигатора.
– Она приходила. – Хриплый голос Фила задрожал. – Она приходила, а вы… Что вы сделали? Отвели ее в полицию?
– Давайте дождемся инспектора. Он явится через минуту.
Фил издал неясный звук, одновременно похожий на рычание и на стон, поднес руку к распухшей челюсти и стал осторожно ее ощупывать. Фокс с интересом наблюдал за ним. Представление продолжалось до тех пор, пока не вернулся Дэймон с портфелем, который инспектор поставил на пол рядом со своим стулом.
Фокс предложил:
– Если ваш водитель владеет стенографией…
– Нет, спасибо! – сухо ответил Дэймон. – Эта проклятая шкатулка – настоящая бомба. Как бы она не зашвырнула меня на Стэйтен-Айленд[6]. Окружной прокурор будет тут через полчаса, если ему нужна стенографистка – пусть привозит. – Он неприязненно покосился на Фила: – Фокс говорит, что это он вас отделал и связал. Ваша версия?
– Если начнем с этого, – возразил Фокс, – то проторчим тут всю ночь. Давайте я вкратце обрисую, как все было.
– Мы слушаем.
– Итак, – проговорил Фокс, склонив голову набок, – с чего же начать? Наверное, с парадокса. Филипа не устраивали наши деньги, но, чтобы доказать, что они никуда не годятся, эти самые деньги потребовались ему, и в немалом количестве. Его приемный отец, которому не нравилось отношение Филипа к деньгам, отказался снабжать ими сына. Папаша дошел до того, что практически лишил беднягу наследства и продемонстрировал тому свое завещание. Зато при этой демонстрации любопытство Филипа возбудила некая шкатулка, завещанная Гатри Джадду. Как только представилась возможность, он пробрался в кабинет отца, отпер сейф, обыскал его, обнаружил шкатулку и выкрал ее. Затем взломал замок, изучил ее содержимое и… В чем дело?
Фил заерзал на стуле.
– Это ложь! – выпалил он.
– Что именно? То, что вы вскрыли замок? Покажите ему шкатулку, инспектор. Почему бы не показать?
Дэймон после секундного раздумья расстегнул портфель и вытащил шкатулку. Фил, проводивший ее зачарованным взглядом, издал какой-то возглас и подался к ней. Однако это был просто невольный порыв, какой охватывает любящую мать, увидевшую, что ее дитя чудом избежало опасности. Тингли снова опустился на место, не отрывая от шкатулки глаз.
– Пожалуй, – заметил Фокс, – стоит сразу прояснять возникшие недоговоренности. Итак, что вы назвали ложью?
– Она теперь у вас, – пробормотал Фил, пялясь на шкатулку.
– Вот именно. Так что было ложью?
– Я ее не взламывал.
– Неужели? – Фокс указал на замок. – Взгляните! Металл надпилен и отогнут. Задвижка выдернута…
– Мне это оказалось не под силу! Я отнес ее к слесарю, сказал, что потерял ключ, и заказал новый.
– К какому слесарю? Где?
– Где-то на Седьмой авеню, около Тридцатой. Имени не помню.
– Хорошо, слесаря пока оставим в покое. Вернемся к нашему повествованию. Останавливайте меня, если я совру. Итак, Филип узнал, что его мать зовут Марта Джадд, а так как в завещании и на конверте значилось имя Гатри Джадда, установить, что сестру Гатри Джадда зовут Мартой, было несложно. Достать в банке, президентом которого являлся Джадд, папку и выяснить, что активы этого финансового учреждения превышают полмиллиарда никуда не годных долларов, тоже не составило труда. – Фокс взглянул на Фила, словно ожидая подтверждения. – Люблю живописные подробности. Я мастер по этой части.
Дэймон проворчал:
– Вы хотели покороче…
– Приношу свои извинения. Три дня назад, а именно в понедельник, Филип навестил Гатри Джадда и потребовал у него миллион долларов, то есть всего одну шестьсот тридцатую банковских активов, и заявил, что в противном случае подаст на Джадда и его сестру в суд, чтобы возместить ущерб, причиненный ему тем, что от него отказались в младенчестве. Джадд на время откупился от него, выдав ему десять тысяч, и помчался к Артуру Тингли. Он появился в кабинете Тингли в десять часов утра во вторник…
– Нет, – перебил его Дэймон, – того человека звали Браун.
– На самом деле это был Джадд. Тингли пришел в бешенство и согласился вразумить приемного сына. Было решено, что все трое встретятся в кабинете Тингли вечером, в половине восьмого, чтобы выяснить отношения. В пять часов…
– Вы велели остановить вас, если соврете, – угрюмо вставил Фил. – Мы должны были встретиться в среду утром.
Фокс покачал головой:
– Ничуть не бывало. Мы с инспектором только что беседовали с Джаддом. Это к нему я ездил с… мисс Мартой Джадд. Во вторник, в пять вечера, Тингли-старший имел разговор с Филипом и велел ему снова явиться на фабрику к семи тридцати. Однако папаша решил призвать на помощь еще кое-кого и позвонил своей племяннице Эми Дункан, попросив ее приехать к семи. И все это во вторник! Я беспрерывно барахтался в трясине догадок и до сих пор оттуда не выбрался. Но сегодняшний вечер принес мне много открытий. Я приехал сюда в надежде кое-что вытянуть из Филипа и уже почти приступил к задуманному, как вдруг заявилась мисс Джадд и спросила, не Филип ли я Тингли. Я, разумеется, это подтвердил. У нас состоялась чрезвычайно информативная беседа. Я предложил ей поехать к Джадду и обсудить все с ним. Он наорал на нее за то, что она приняла меня за Филипа, и прогнал с глаз. Затем явились вы.
– Надеюсь, – с чувством произнес Дэймон, – однажды вы наконец утонете в этой своей трясине. Я бы хотел…
– Прошу прощения! – перебил его Фокс. – Вы бы сначала выдоили из меня последние капли, прежде чем отправить к мяснику. Вспомните: пока мне удалось вытянуть из Филипа только стоны и убийственные взгляды. Как-нибудь надо рассказать вам, что́ случилось, когда сегодня днем я приволок его в офис Джадда. Теперь речь не об этом. Во вторник вечером, в половине восьмого, Джадд подъехал к фабрике Тингли, вошел в здание, а через пять минут вышел. Филип явился в семь сорок и пробыл внутри около восьми минут. Сдается мне, Филип сумеет лучше меня поведать о том, что́ он видел и делал там, а я смогу сравнить его слова с тем, что рассказал мне Джадд.
Дэймон хмыкнул. Фил ехидно вымолвил:
– Хорошо устроились.
– Нет, мой мальчик, – ответил Фокс, испытующе глядя на него. – Даже если смерть Тингли – ваших рук дело, пришло время вылезать из этой норы и подыскать себе другую. Если убийца не вы, то правда не причинит вам вреда. Если убили – придумайте что-нибудь. После того, что рассказал мне Джадд, земля буквально горит под вашими ногами. Он вас не выносит, и вы это знаете. Верно ли, что, приехав на фабрику, вы узнали: Тингли и Джадд решили не иметь с вами дела, чтобы наказать за шантаж? Вы вышли из себя, схватили гирю и хватанули Тингли по голове, а затем…
– Нет! Я этого не делал!
– …А затем решили, что надо довести дело до конца, и бросились за ножом…
– Нет! Гнусный лжец! Это сделал он! Сам Джадд! Того уже прикончили, когда я явился… Он валялся там мертвый!..
– Валялся мертвый? Эми Дункан тоже была там?
– Да! Лежала на полу без чувств… Недалеко от него… А Джадд только что побывал там… Тогда я этого не знал, но мне было известно, что он собирался приехать… А теперь я знаю…
Фила всего трясло. Фокс вперил в него испытующий взгляд, пытаясь понять, что к чему; ведь если верно, что Артур Тингли в семь сорок был уже мертв, он не мог разговаривать в восемь часов по телефону.
– Остыньте немного, – велел ему Фокс. – Если вы виновны, то могли бы разыграть спектакль получше. А если нет – вам должно быть стыдно… Вы видели в здании кого-нибудь еще?
– Нет! – пробормотал Фил, пытаясь справиться с дрожью.
– Слышали что-нибудь?
– Нет. Было… очень тихо.
– Куда вы отправились, выйдя с фабрики?
– Не знаю. Побрел куда глаза глядят.
– Вы пробыли внутри восемь минут. Что вы там делали?
– Я… Пощупал пульс Эми. Хотел… вынести ее оттуда… но не осмелился… Главное, она дышала, пульс был ровный. Потом я… – Фил запнулся.
– Да? Что вы сделали потом?
– Начал искать шкатулку. Дверь сейфа оказалась открыта, но шкатулки в нем не было. Я стал смотреть в других местах, но тут услышал, как Эми зашевелилась – или мне только послышалось? – и выбежал оттуда. В общем, я сразу решил, что тут побывал Джадд, который совершил убийство и забрал шкатулку, поэтому отчаялся ее отыскать. Оттого и ушел.
– Ясно одно, – пессимистично пробормотал Дэймон, – вы либо убийца, либо самый ничтожный трус, какого мне когда-либо приходилось видеть.
Фокс напряженно хмурился: в этот момент его заботил вовсе не нравственный аспект.
