Инспектор Мэллоу на мгновение как-то изменился в лице, и Терри понял: удар достиг цели. Мэллоу, однако, тут же овладел собой и вместе с Синтией направился к лифту. Все еще не пришедший в себя Стабби Нэш. шатаясь, проследовал за ними.
По глазам Альмы можно было определить — пока что она не плакала. Слезы и все такое прочее еще последуют, подумал Терри. А пока она настолько поглощена всякого рода заботами, что у нее просто нет времени дать волю своим чувствам.
— Терри, — сказала она, — мы теперь во всем полагаемся на вас. Я только что была в тюрьме и разговаривала с Синтией.
В лице Ят Тоя не промелькнуло даже и тени любопытства, когда он шаркающей походкой с подносом в руках вошел в комнату.
— Ну, как она, Альма? — спросил Терри.
— Да не очень.
— Она сделала какое-нибудь заявление?
— После ареста — нет. Она отказалась разговаривать с ними до тех пор, пока они не пригласят Ренни Хоулэнда. Впрочем, заявление-то она сделала тогда еще, во время первого допроса, когда беседовала с прокурором.
— И в своем заявлении призналась, что это она забрала портрет?
Альма смутилась, ее лицо как-то сразу потемнело.
— Да. И почему только мы не обратились к вам с самого начала! Мы думали, что нам самим легко удастся выбраться из этой переделки, и совсем не предполагали, чем все это может для нас обернуться.
— Не падайте духом, — сказал Терри. — У нас еще есть шанс выкарабкаться.
— Вам известно еще что-нибудь?
Он отрицательно покачал головой.
— Терри, они собираются что-нибудь предпринять по отношению к вам?
— Думаю, да, но не прямо сейчас. Они хотят, чтобы я достиг такого душевного состояния, когда меня легко можно будет расколоть, и делают при этом ставку на то, что я живу теперь в постоянном напряженном ожидании нового удара с их стороны.
— Они вас арестуют?
Улыбнувшись, Терри кивнул.
— Конечно, а то как же?
— У них есть хоть какие-нибудь доказательства?
— Никаких, — неунывающим тоном произнес Терри. — Инспектор Мэллоу говорит о неких совпадениях, которые якобы указывают на мою причастность к этой истории. Так что единственное, что он в состоянии доказать, — это некие совпадения.
— И все?
Терри снова кивнул.
— Ну а если предположить… я говорю, если… ему все же удастся раздобыть какие-нибудь доказательства? Что тогда?
— Тогда? — сказал Терри. — Тогда перед ним возникнет дилемма. Вместо одного убийцы будет сразу два, и ему нелегко будет определить, кто же на самом деле совершил преступление. Поэтому он и решил сначала заняться Синтией. Если ему не удастся доказать ее причастность к убийству, он переключится на меня. В делах, связанных с такого рода преступлениями, очень важно учитывать общественное мнение, вот он и Держит Синтию под подозрением, заявляя при этом журналистам, что один из ее близких знакомых находится под наблюдением.
— А кто насчет этой Хуаниты? — Альма обратила на Терри пристальный взор. — Она клянется, что портрет, который написала Синтия, был у нее. Что это она в два часа утра спускалась по лестнице.
Терри бросил в свой бокал кусочек льда.
— Ну и что?
— Эта женщина утверждает, что портрет у нее украли.
— Вот и прекрасно, — заметил Терри. — Жаль только, что она не может предъявить портрет и тем самым рассеять всякие сомнения относительно правдивости этого рассказа.
Альма понизила голос:
— Терри, ведь мы оба знаем, что у нее действительно был этот портрет.
— Что касается меня лично, — произнес Терри, — я не стал бы слишком доверять ее заявлениям. Она такая эмоциональная, нервная, прямо так и кипит от переполняющих ее страстей. От такой женщины, как она, всего можно ожидать.
— Терри, вы что, смеетесь надо мной? Ведь мы оба знаем…
— Ничего мы не знаем, — перебил ее Терри. — Мы только предполагаем.
Он взял бокал и сделал маленький глоток. Альма недоумевающе пожала плечами.
— Что ж. не хотите быть со мной откровенным, дело ваше.
— Я всегда откровенный, — возразил Терри.
— Может, вы и откровенный, но понять вас просто невозможно. — В голосе Альмы прозвучала обвиняющая нотка. — Сидите как ни в чем не бывало, улыбаетесь, как чеширский кот. Тут такое серьезное дело, а вам бы только шуточки шутить.
— Вы выражаетесь прямо как инспектор Мэллоу, — заметил Клейн. — Кстати, звонил адвокат Синтии, спрашивал, не могу ли я заглянуть к нему после обеда, — дескать, хочет со мной поговорить. Вы не знаете, что ему от меня нужно?
— Не знаю. Меня он тоже просил прийти. Он сказал, что дело приняло весьма неприятный оборот и что помочь Синтии можно лишь в том случае, если мы объединим наши усилия.
— Наверное, хочет содрать с вас побольше денег за свои адвокатские услуги?
— Не думаю. Стабби Нэш навел о нем справки. Не знаю, насколько тщательной была проверка, пока, однако, ничего плохого сказать о нем нельзя.
— А что думает Синтия по поводу того, что ее адвокат пригласил нас к себе?
— Ей это не очень нравится. За все судебные издержки она хочет расплатиться сама.
— Однако не исключена возможность, — задумчиво сказал Терри, — что этот адвокат принесет больше вреда, чем пользы.
— Что вы имеете в виду, Терри?
— События, — растягивая слова, произнес Терри, — это как кусочки из картинки-головоломки. Кусочки эти надо подбирать таким образом, чтобы они соответствовали друг другу, в противном случае картинка не получится. Если полицейским не удастся раздобыть все кусочки, то картинку им не собрать. Если кусочков у них будет слишком много, то, собрав картинку, они обнаружат, что какие-то кусочки оказались лишними.
Альма озабоченно нахмурила лоб.
— Я думала об этом, Терри. Может, вам поговорить обо всем этом с Хоулэндом, когда вы увидитесь с ним сегодня?
Терри задумчиво кивнул.
— Терри, — сказала Альма, — мы все оказались в таком положении, которое просто обязывает нас быть откровенными друг с другом. Синтия нуждается в вас, я — тоже. Вы с Синтией тянетесь друг к другу, но из-за меня в ваших отношениях возникает какая-то напряженность. Я так люблю вас обоих… но я — как стена, которая стоит между вами. Терри, я хочу, чтобы вы поговорили со мной и сказали мне всю правду. Мы и раньше разговаривали, но я не придавала значения вашим словам. Многое из того, что вы говорили, казалось мне тогда непонятным, даже безумным. И только теперь я поняла, как вы были правы.
Он пристально посмотрел на нее:
— О чем вы, Альма?
— Вы заявили однажды, что в основе отношений между полами лежит враждебность. Что вы хотели сказать этим тогда, Терри?
То, что сказал. Как только между мужчиной и женщиной возникают какие-то отношения, эти отношения неизбежно выливаются во взаимную враждебность. Настоящая, искренняя дружба возможна лишь тогда, когда элемент пола либо отсутствует, либо не принимается во внимание.
— Довольно циничный подход к жизни. Не правда ли, Терри?
— Возможно.
— Терри, я пришла сюда затем, чтобы сказать вам кое-что.
— Я слушаю.
— Вы боретесь с самим собой.
— Я? — он удивленно поднял брови.
— Да, вы.
Терри шутливо заметил:
— Что ж, мы можем заключить с вами прекрасное честное пари. Итак, как вы думаете, Альма, кто победит в этой борьбе — я или тот, кто борется во мне против меня?
— Не надо шутить, Терри, — попросила Альма. — Вы ведь знаете, что я хочу сказать вам и боитесь это услышать.
Терри медленно опустил свой бокал на стол.
— Давайте, Альма, выкладывайте… может, вы и правы.
— Вы были влюблены в меня тогда, перед этой вашей поездкой в Китай. — Слова эти прозвучали не как вопрос, но как утверждение, в котором ощущалась спокойная уверенность.
— Да, это правда. — Пальцы его коснулись влажной поверхности бокала и стали скользить по ней.
— Терри, почему вы уехали тогда?
— Вы были замужем, — сказал он задумчиво. — Ваш муж был моим лучшим другом. После той ночи в моей квартире… я вдруг понял, что люблю вас… и так дальше продолжаться не может.
— Не надо изображать из себя эдакого сэра Галахада, благородного рыцаря. Вы ведь знаете или, по крайней мере, должны знать, что такого рода люди уже давно не существуют. Люди по-настоящему интеллектуального склада прекрасно понимают, что иногда обстоятельства… внезапный порыв чувства… пара бокалов вина… О Терри, если бы вы только знали, как трудно мне говорить об этом.
— Боб был моим лучшим другом, — сказал Терри. — А я был до сумасшествия влюблен в вас. Сейчас, когда прошло уже столько времени, легко говорить о том, что обстоятельства… Я не знаю, что вы тогда думали обо всем этом, но я знаю, как вы чувствовали себя.
— И тогда вы уехали в Китай, — тихо произнесла она.
— Да, я уехал в Китай, — согласился Терри. — На следующий же день. И никому не оставил своего адреса. Я сделал это умышленно, чтобы таким образом раз и навсегда покончить с тем, что было.
