Мальчишка — рассыльный вошел в кабинет и подал Дейкину листок, на котором были написаны два имени: мистер Ричард Бейкер и миссис Понсфут Джонс.
— Сейчас я не могу никого принять, — сказал Дейкин. — Пусть перед ними извинятся и объяснят, что я очень занят.
Через пару минут рассыльный вернулся. На этот раз он принес конверт, в который была вложена короткая записка.
«Хотел бы поговорить с Вами о Кармайкле».
Р. Б.
— Пусть их впустят! — бросил Дейкин.
Как только он усадил гостей, Бейкер перешел прямо к делу.
— Я не хочу зря отнимать у вас время, — начал он, — но случилось так, что я учился вместе с неким Генри Кармайклом. Много лет назад мы потеряли друг друга из виду и увиделись вновь лишь несколько недель назад в Басре, в приемной британского консульства. Кармайкл был переодет арабом. Ему удалось, не привлекая ничьего внимания, установить контакт со мною. Вас интересует все это?
— Чрезвычайно, — кивнул Дейкин.
— Я понял, что Кармайклу грозит опасность, и не ошибся. Через несколько минут его пытались застрелить. Я обезоружил нападавшего, Кармайклу же удалось скрыться. Чуть позже я обнаружил, что он сумел на бегу сунуть мне в карман грязную бумажку — «шит», выданный какому-то Ахмеду Мохаммеду. Я решил действовать так, как если бы эта бумажка представляла для Кармайкла чрезвычайную ценность. Поскольку никаких инструкций я не получил, оставалось хранить ее, как зеницу ока, до тех пор, пока Кармайкл не даст знать о себе. Недавно я узнал от Виктории Джонс, что Кармайкла нет в живых. Кое-что, сказанное ею, заставило меня прийти к выводу, что, если этот документ следует кому-то передать, то только вам. Вот он!
Ричард Бейкер встал, положил «шит» на стол Дейкина и спросил:
— Представляет эта бумага для вас какую-то ценность?
Дейкин вздохнул.
— Да. Гораздо большую, чем вы, вероятно, думаете… Теперь, в свою очередь, поднялся с места и Дейкин.
— Я глубоко признателен вам, Бейкер, и от всей души прошу простить за то, что мне придется закончить на этом наш разговор. К сожалению, меня ждут дела, не терпящие даже минутного отлагательства…
Пожимая руку миссис Понсфут Джонс, он добавил:
— Вы, конечно, присоединитесь к мужу? Надеюсь, раскопки — пройдут как нельзя более удачно.
— Право же, удачно получилось, — заметил Ричард, — что доктор не приехал сегодня в Багдад вместе со мной. Он, конечно, почти не обращает внимания на окружающее, но все же, вероятно, отличил бы свою жену от ее сестры.
Дейкин удивленно посмотрел на миссис Понсфут Джонс. Звучным, мелодичным голосом она проговорила:
— Моя сестра Элси все еще в Англии. Я перекрасила волосы и приехала с ее паспортом. В девичестве мою сестру звали Элси Шееле. Что же касается меня, мистер Дейкин, то я Анна Шееле.
Багдад стал неузнаваемым. Никогда еще на его улицах не было столько полиции. Полицейские местные, международные, американские, советские…
Ходившие по городу слухи были полны пессимизма. Главы государств так и не прибудут. Уже дважды русские самолеты с эскортом истребителей доставляли лишь второстепенных, ничего не решавших чиновников. И все же скептики были в конце концов посрамлены: президент Соединенных Штатов и глава правительства Советского Союза прибыли в Регентский дворец.
Исторические часы, которые должны были решить судьбы мира…
Начались эти часы очень скромно, в маленьком зале, где собирались люди, имена которых были незнакомы широкой общественности.
Доктор Алан Брек из Атомного института в Харуэле открыл совещание коротким, сдержанным, хорошо документированным докладом. Покойный сэр Руперт Крофтон Ли передал ему для экспертизы образцы минералов, привезенных из путешествий по Китаю, Туркестану и Курдистану. Все они оказались весьма богаты ураном. К сожалению, докладчик не мог указать точное место их происхождения, поскольку относящиеся к этому вопросу заметки сэра Руперта погибли при бомбардировке во время войны.
Затем слово взял Дейкин. Усталым голосом он рассказал историю Кармайкла, человека, решившего проверить, сколько правды в слухах о громадных заводах, воздвигаемых в далеких горных долинах, вдали от цивилизации. Он убедился в том, что эти слухи не беспочвенны. Дейкин рассказал о том, как сэр Руперт согласился прибыть в Багдад, чтобы встретиться с Кармайклом, и был убит за пару дней до того, как погиб и сам Кармайкл.
— Сэра Руперта больше нет, — закончил Дейкин, — Кармайкла больше нет, но остался еще один человек, которого я прошу вас внимательно выслушать: мисс Анну Шееле.
Анна Шееле заговорила спокойно, словно делая обычный доклад в кабинете мистера Моргенталя. Она приводила имена и цифры. Пользуясь своей великолепной памятью и безупречной документацией, она показала, как чудовищный скрытый организм высасывал своими бесчисленными щупальцами, из всех стран мира суммы, достаточные для того, чтобы финансировать отвратительное предприятие, единственной целью которого было разделить мир на два враждующих лагеря. Речь шла не о гипотезе. Анна Шееле излагала факты.
Когда она закончила, вновь заговорил Дейкин.
— Кармайкл мертв, — сказал он, — но из своей последней экспедиции он вернулся с доказательствами. Решающими, неоспоримыми доказательствами. Он не решился хранить их при себе, понимая, что нельзя допустить, чтобы они погибли вместе с ним. К счастью, у Кармайкла на Востоке было немало друзей. Двое из них помогли передать бесценные документы третьему — человеку, пользующемуся безусловным уважением во всем Ираке, человеку, оказавшему нам честь, согласившись присутствовать на сегодняшнем совещании. Я имею в виду шейха Хуссейна эль Зийяру из Кербелы.
Как и сказал Дейкин, шейх Хуссейн эль Зийяр был известен во всем мусульманском мире не только как глава племени и поэт, но, прежде всего, как человек святой. Он поднялся с места. Высокий, с крашенной хной бородой, в расшитой золотом коричневой накидке.
— Генри Кармайкл был моим другом, — проговорил он глубоким, низким голосом. — Он был еще ребенком, когда я узнал его, и мне доставляло радость знакомить его с сокровищами нашей поэзии. Двое правоверных пришли ко мне в Кербелу, двое правоверных, которые бродят по всей стране с чем-то вроде бродячего кинотеатра.., люди простые, но верные слуги Пророка. Они передали мне пакет от моего английского друга Генри Кармайкла. Он просил меня, сказали они, хранить пакет до тех пор, пока за ним не явится он сам или его доверенное лицо, которое произнесет нужные слова. Если этот человек — вы, говорите, сын мой!
— Сайд, — заговорил Дейкин, — арабский поэт, живший ровно тысячу лет назад, написал в честь принца Сейфуль — Дуалы из Алеппо оду, в которой можно найти такие слова: «Зид хаджи тафаддал адни сурра сили».
Шейх Хуссейн эль Зийяра с улыбкой протянул Дейки — ну небольшой пакет.
— Я же, как и принц Сейфуль — Дуала, отвечу: «Да исполнятся все твои желания!»
— Господа, — обратился к присутствующим Дейкин, — вот микрофильмы, заснятые Кармайклом…
Выступил еще один человек, старик, бывший когда-то выдающимся, всеми уважаемым ученым.
— Господа, — проговорил он дрожащим, полным боли голосом, — завтра мне будет предъявлено обвинение в мошенничестве, и я буду по справедливости брошен в тюрьму. И все же разрешите мне обратиться к вам с единственной мольбой: сделайте все, чтобы избавить мир от опасности, нависшей над ним по вине сжигаемых честолюбием молодых безумцев! — Высоко подняв голову, полный достоинства несмотря ни на что, Ратбон продолжал:
— Я растратил на свои нужды немало чужих денег, но, видит Бог, я закончил тем, что сам поверил в евангелие, которое проповедовал. Методы, которыми я действовал, порочны, но идеал остается в силе. Еще раз умоляю вас, господа, объединить усилия ради того, чтобы сохранить мир!
Старик сел. На минуту наступило молчание, а затем бесстрастный голос одного из официальных представителей произнес:
— Факты, изложенные в ходе данного заседания, будут доведены до сведения президента Соединенных Штатов Америки и главы правительства Союза Советских Социалистических Республик. Документы…
— Что меня всегда будет мучить, — сказала Виктория, — так это мысль о той несчастной датчанке, убитой в Дамаске!
— Успокойтесь! — добродушно улыбнувшись, ответил ей Дейкин. — Эта несчастная, как вы ее назвали, датчанка отлично себя чувствует. Как только самолет с вами на борту поднялся в воздух, мы арестовали француженку и перевезли Грету Харден в госпиталь. Полагаю, что, пока в Багдаде все не закончилось бы, жизни ее опасность не грозила. До тех пор они ограничились бы тем, что держали ее под действием какого-нибудь наркотика. Стоит ли добавлять, что она сотрудница нашей секретной службы?
— Вот как?
— Конечно! Когда Анна Шееле исчезла, мы решили, что неплохо было бы чем-то отвлечь наших противников. Мы заказали билет на самолет для некой Греты Харден, позаботившись о том, чтобы эта личность выглядела не слишком убедительно. Ни родственников ни прошлого… Они попались на удочку.., и пришли к желательному для нас выводу: Грета Харден и есть Анна Шееле. Кстати, чтобы подкрепить противника в этом убеждении, в ее вещах были припрятаны сфабрикованные нами, но выглядевшие достаточно достоверными документы.
