Ознакомительная версия.
— Тут и говорить не о чем. Но я непременно хочу снять с вас и службу. Отправляйтесь домой и отдохните. Не возражайте, я так решил. Ни слова — все решено.
Он снова стал меня благодарить. Потом сказал, избегая моего взгляда, уставившись в окно за моей спиной:
— Вы сегодня были в Старой Усадьбе, правда, сэр?
— Да.
— Простите меня — но… за вами посылали?
Я удивленно взглянул на него, и он залился краской.
— Прошу прощенья, сэр. Я просто подумал, что выяснилось что-нибудь еще, и миссис Протеро послала за вами. Что-нибудь новое…
В мои намерения вовсе не входило удовлетворение любопытства Хоуза.
— Она хотела обсудить со мной предстоящие похороны и еще какие-то мелочи, — сказал я.
— А! Только и всего. Понимаю.
Я молчал. Он стал переминаться с ноги на ногу, и наконец сказал:
— Вчера вечером ко мне заходил мистер Реддинг. Я никак не пойму, что ему было нужно.
— А он сам разве не сказал?
— Он только сказал, что забежал на огонек. Сказал, что вечером ему одиноко. Никогда прежде он этого не делал.
— Что ж, его считают интересным собеседником, — сказал я с улыбкой.
— Зачем ему понадобилось приходить ко мне? Мне это не нравится. — В его голосе послышались истерические нотки. — Он сказал, что зайдет еще. Что все это значит? Что ему взбрело в голову, как вы думаете? — Хоуз почти кричал.
— А почему вам кажется, что у него были какие-то тайные цели? — спросил я.
— Мне это не нравится, — упрямо повторил Хоуз. — С ним мне делить нечего, я его никогда не трогал. Я никогда не верил, что он виноват, даже когда он сам себя оговорил, я заявил во всеуслышание, что это невероятно. Если уж подозревать кого-то, то скорее Арчера, а его я никогда не подозревал. Арчер — другое дело — негодяй, безбожник. Пьяница и бандит.
— Вам не кажется, что вы слишком суровы к нему? — спросил я. — Ведь по сути дела мы о нем почти ничего не знаем.
— Браконьер, только что из тюрьмы. Он на все способен.
— Неужели вы думаете, что он застрелил полковника Протеро? — полюбопытствовал я.
У Хоуза укоренилась привычка никогда не отвечать прямо да или нет. В последние дни я несколько раз ловил его на этом.
— Разве вам не кажется, сэр, что это единственное возможное решение?
— Насколько мне известно, — сказал я, — против него нет ни одной, даже самой малой, улики.
— А угрозы? — живо возразил Хоуз. — Вы забыли — он грозился отомстить.
Мне до смерти надоело слушать про угрозы Арчера. Насколько я понимаю, их никто своими ушами не слышал, прямых свидетельств нет, одни слухи.
— Он собирался свести счеты с полковником Протеро. Напился для храбрости и застрелил его.
— Это чистейшие домыслы, — сказал я.
— Но вы признаете, что это вполне вероятно?
— Нет, не признаю.
— Но все-таки он имел такую возможность?
— Возможность — да.
Хоуз бросил на меня косой взгляд.
— А почему вы считаете, что это маловероятно?
— А потому, — сказал я, — что Арчеру и в голову бы не пришло стрелять из револьвера. Не то оружие.
Хоуза, кажется, озадачили мои доводы. Он явно ожидал возражений иного рода.
— И вы серьезно думаете, что это реальное подтверждение невиновности Арчера? — спросил он неуверенно.
— На мой взгляд, это полностью исключает виновность Арчера, — сказал я.
Убедившись в том, что я твердо держусь своего мнения, Хоуз больше не спорил. Он еще раз поблагодарил меня и ушел.
Я проводил его до входной двери и на столике в холле заметил четыре письма. В них было что-то общее. Почерк, почти несомненно, женский. Одинаковая надпись: «С посыльным, срочно». Единственное различие, которое мне бросилось в глаза, — то, что одно было гораздо грязнее остальных.
Это сходство на минуту заставило меня испытать забавное ощущение, что у меня двоится, нет, четверится в глазах.
Мэри вышла из кухни и увидела, что я задумчиво рассматриваю эти записки.
— Принесли после ленча, — сообщила она, не дожидаясь расспросов. — Кроме одного. Одно я вынула из ящика.
Я кивнул, собрал письма и понес их к себе в кабинет. В первом из них было написано:
«Дорогой мистер Клемент, до меня дошли некоторые сведения, которые я хотела бы сообщить Вам. Это касается смерти бедного полковника Протеро. Я была бы очень благодарна за совет — обращаться ли мне в полицию, или нет. После безвременной кончины моего дорогого супруга я так боюсь всякой суеты. Не могли бы вы зайти ко мне сегодня днем на несколько минут?
Искренне ваша. Марта Прайс Ридли» .
Я открыл второе письмо:
«Дорогой мистер Клемент, я в такой тревоге — у меня от волнения все в голове перепуталось, прямо не знаю, как быть. Я услышала нечто очень важное, мне кажется. Но при одной мысли, что придется иметь дело с полицией, я прихожу в ужас. Я в полном отчаянии и растерянности. Не сочтете ли вы за труд, дорогой викарий, заглянуть ко мне на минутку и разрешить все мои сомнения и затруднения? Вы такой чудесный утешитель в горестях для всех нас!
Извините за беспокойство.
Искренне ваша, Каролина Уэзерби» .
Я почувствовал, что содержание третьего письма могу, пожалуй, угадать, не читая.
«Дорогой мистер Клемент, до меня дошло нечто чрезвычайно важное. Я считаю, что вы должны узнать об этом первый. Зайдите ко мне сегодня в любое время. Я буду ждать» .
Это воинственное послание было подписано: «Аманда Хартнелл» .
Я вскрыл четвертое письмо. По милости судьбы, я получал очень мало анонимных писем. Я думаю, что анонимное письмо — самое низкое и жестокое оружие. То, что я держал в руках, не было исключением. Несмотря на старания выдать его за послание малограмотного человека, некоторые черты заставили меня в этом усомниться.
«Дорогой викарий, я думаю, вам надо знать, что Творится. Вашу леди видели, как она выходила из дома мистера Реддинга, украдкой. Сами понимаете, в чем тут Дело. Между ними Что-то есть. Думаю, вам надо знать.
Друг» .
У меня вырвался негромкий возглас отвращения, я скомкал бумагу и швырнул ее в камин. В эту минуту вошла Гризельда.
— Что это ты выбрасываешь с таким презрением? — спросила она.
— Грязь, — сказал я.
Я вынул спичку из кармана, чиркнул и наклонился к каминной решетке. Но Гризельда меня опередила. Она наклонилась, подняла скомканную бумажку и разгладила ее, прежде чем я успел ей помешать.
Она прочла, вскрикнула и гадливо отбросила ее мне обратно, отвернув лицо. Я зажег спичку и смотрел, как бумага горела.
Гризельда отошла от меня. Она стояла у окна и смотрела в сад.
— Лен, — сказала она, не оборачиваясь.
— Да, милая.
— Я хочу тебе что-то сказать. Не мешай, я так хочу. Пожалуйста! Когда Лоуренс Реддинг сюда приехал, я сделала вид, что мы с ним едва знакомы. И ты мне поверил. А это неправда. Я, в общем, я его давно знала. Честно говоря, еще до того, как я встретилась с тобой, я даже была в него влюблена. Мне кажется, в Лоуренса почти все влюбляются. И я — было время, когда я вела себя, как дурочка. Не подумай, что я писала ему компрометирующие письма или делала глупости, как в романах. Но я была к нему очень неравнодушна.
— Почему же ты мне не сказала? — спросил я.
— Ну! Потому! Сама не знаю, из-за того, что ты иногда бываешь такой глупый, прямо на себя не похож. Подумаешь, раз ты меня намного старше — это не значит, что я должна… что мне должны нравиться другие люди. Я подумала, что ты начнешь мучиться, раздумывать, — проще было скрыть от тебя эту дружбу с Лоуренсом.
— Ты очень ловко умеешь скрывать, — сказал я, вспоминая, что она говорила мне в этой самой комнате на прошлой неделе и какая искренность звучала в ее голосе.
— Правда, мне всегда удавалось скрывать, что хочу. Мне это даже нравится.
Она сказала это с детским удовольствием.
— Я тебе говорю чистую правду. Про Анну я не догадывалась, и ломала голову, почему это Лоуренс так изменился — совсем, понимаешь, совсем не обращает на меня внимания. Я к этому не привыкла.
Молчание.
— Ты все понял. Лен? — с беспокойством спросила Гризельда.
— Да, — ответил я. — Понял.
В чем я совсем не уверен.
Оказалось довольно трудно загладить впечатление от анонимного письма. Дегтем поневоле замараешься.
Но я собрал остальные три письма, взглянул на часы и отправился в путь.
Было бы очень интересно угадать, что именно «дошло» до всех трех дам одновременно. Я решил, что новость у всех одна и та же. Но мне пришлось вскоре убедиться в том, что логика моя хромает.
Не стану делать вид, что главная цель — мои визиты — помешала мне зайти в полицейский участок. Ноги сами принесли меня туда. Мне не терпелось узнать, вернулся ли инспектор Слак из Старой Усадьбы. Оказалось, он уже вернулся, и, кроме того, с ним вместе пришла и мисс Крэм. Прекрасная Глэдис восседала на стуле в полицейском участке и норовила всех заставить плясать под свою дудку. Она категорически утверждала, что никакого чемодана ни в какой лес не носила.
Ознакомительная версия.
