– Нет, – ответил я, – но О’Гарро уверяет, что это был перно. Он говорит, что видел, как Асса налил себе и поставил стакан на стол, когда его позвал Хансен. А когда…
– Проклятье! – взорвался Кремер. – И у вас хватило наглости их допрашивать? Вы ведь чертовски хорошо знаете…
– Перестаньте психовать, – сказал я. – Никаких вопросов я О’Гарро не задавал. Он сказал сам. И потом, я собственными глазами видел, как Асса пил – или, вернее, лакал – перно, когда заходил сегодня к нам перед ужином; он сказал, что это его любимый напиток.
– Он заходил сюда? Перед ужином?!
– Да, сэр. Если, конечно, мистер Вульф не считает, что у нас его не было.
– Чего он хотел?
– Спросите лучше у мистера Вульфа.
– Ну уж нет, – решительно возразил Вульф. – На сегодня с меня хватит. Расскажи мистеру Кремеру, что говорил здесь мистер Асса и что я ему отвечал. Всё дословно.
Я придвинул к себе стул, сел и на минуту закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. Вообще-то я прошел достаточно долгую и солидную тренировку, чтобы обойтись и без этого, но за последний час детали как-то успели отойти у меня на второй план, и мне потребовалось немного сфокусироваться. Вызвав в памяти нужный разговор, я открыл глаза и доложил. Дойдя до конца, до того места, где Асса проговорил: «Что ж, пусть будет так», – и ушел, я добавил:
– Вот и все. Будь у нас магнитофонная запись, я бы с удовольствием сравнил. Какие будут вопросы?
Вопросов не последовало. Кремер засунул в рот сигару и принялся ее жевать. Потом наконец проговорил:
– Ступай в кабинет, возьми там свою машинку и бумагу. Стеббинсу скажи, что я так велел. Потом сядь где-нибудь и отпечатай мне все, что рассказал. Все дословно.
– С этим можно подождать, – нелюбезно проговорил Вульф, – пока мы не закончим. Я хочу, чтобы Гудвин был здесь.
Кремер решил не настаивать. Он вынул изо рта сигару и сказал:
– И потом вы позвонили мне.
– Да. Как только ушел мистер Асса.
– Очень жаль, что вы не рассказали мне об этом сразу. Тогда Асса был бы жив.
– Возможно.
Кремер вытаращил глаза от удивления:
– Черт побери, вы что, с этим не согласны?
– Я заранее согласен со всем, что вам будет угодно. У меня, мистер Кремер, и прежде хватало причин для досады, но все это ничто по сравнению с тем, что произошло. Я даже не предполагал, что чья-то смерть может так глубоко ранить меня… Это просто трудно пережить. Не хватало еще только, чтобы у мистера Ассы – теперь уже, в сущности, на теле умершего – оказался этот бумажник, это было бы уже слишком. Подобный удар мне не перенести.
– Но так оно и было!
– Что именно?
– У него оказался бумажник. В нагрудном кармане. Бумажник опознали как тот же самый, который был у Далманна, – во всяком случае, с достаточно большой степенью вероятности. Бумаги с ответами в нем не обнаружено.
Вульф нервно проглотил слюну. Потом еще раз.
– У меня просто нет слов, чтобы описать свое унижение. Что ж, теперь, мистер Кремер, вам остается только пойти и арестовать убийцу. Только прошу вас, заприте меня здесь, все равно я вам все испорчу… Оставьте мне только эту комнату, остальной дом в вашем полном распоряжении.
Мы с Кремером наблюдали за Вульфом с интересом, но без всякой жалости. Мы оба слишком хорошо его знали. Конечно, он был огорчен. Еще бы, подготовить сцену для одного из своих шикарных спектаклей с самим собой в главной роли и, едва начав монолог, обнаружить, что одно из основных действующих лиц, а возможно, и предполагаемый злодей умирает прямо у него на глазах, так и не дав ему развернуться… Здесь было от чего прийти в уныние. Но ни я, ни Кремер не были такими простачками, чтобы и вправду поверить, будто у Вульфа не хватало слов, чтобы описать свое унижение, или чтобы ему вообще когда-нибудь не хватало слов, чтобы что-нибудь описать. Словом, Кремер не стал похлопывать его в знак утешения по плечу, а вместо этого поинтересовался:
– А что, если его никто не убивал? Что, если яд в свой стакан насыпал сам мистер Асса?
– Ха! – был ответ Вульфа, и мне пришлось прикрыть рот рукой, чтобы скрыть усмешку. Потом он продолжил: – Будь это действительно так, бумага с цианистым калием должна была находиться у него в кармане уже в тот момент, когда мистер Асса собирался ехать сюда, – уж не знаю, где он находился до этого. А я отказываюсь поверить, что, выбирая место, чтобы покончить счеты с жизнью, он остановился на моем доме, где, как он знал, должны были собраться все заинтересованные лица… Да еще явился сюда с бумажником в кармане!..
– Но что-то могло произойти, когда Асса уже был здесь, – возразил Кремер.
– Не думаю. У него имелось предостаточно возможностей поговорить с партнерами и раньше.
– Но, может, он хотел бросить на кого-нибудь подозрение в убийстве?
– В таком случае для умного человека он вел себя поразительно неуклюже. Если, конечно, вы не располагаете какими-нибудь деталями, которые мне неизвестны.
– Нет. Я тоже считаю, что его убили. – Кремер махнул рукой, как бы отбрасывая все прочие возможности. – Если я вас правильно понял, когда мистер Асса пришел сюда и попытался сделать все возможное, чтобы сорвать эту вашу встречу, вы догадались, что он убил Далманна и взял его бумажник, и рассчитывали вечером вытянуть из него признание. Я прав или нет?
– Нет, сэр. Вы забываете, что меня не интересовало убийство. Я, разумеется, предвидел, что от этой темы нам все равно никуда не уйти, потому и пригласил вас. И я действительно исходил из предположения, что бумажник взял именно Асса, поскольку…
– Еще бы! – выпалил Кремер. – Вполне естественное предположение, ведь он был совершенно уверен, что ответы конкурсантам разослали вы, значит, у него были веские причины полагать, что этого не мог сделать никто другой. У него была только одна возможность узнать об этом, и нетрудно догадаться какая.
– Ничего подобного. – Голос Вульфа звучал отнюдь не униженно; я вовсе не берусь утверждать, что босс не испытывал подобных чувств, просто у него хорошо работал механизм по устранению неполадок. – Даже совсем наоборот. Видите ли, мистер Асса упорно старался внушить мне, что это я послал ответы, хотя прекрасно знал, что я этого не делал. Не знай он наверняка, кто их действительно послал, он бы не пошел на такой рискованный шаг. Значит, разослал их он сам, взяв из бумажника Далманна. Я считаю маловероятным, чтобы Асса списал ответы с оригиналов, хранящихся в банке, он бы не решился пойти туда один и потребовать вскрыть сейф. Так что спасшая конкурс блестящая уловка, честь которой он приписывал мне, принадлежит на самом деле ему самому. Значит, либо бумажник взял он сам, либо знал, кто это сделал, но первое представляется мне более вероятным, поскольку покойный сказал мне, что пришел по своей инициативе и действует под свою ответственность, даже не посоветовавшись с партнерами. И отсюда совершенно ясно, почему ему так хотелось добиться отмены этой встречи.
– И все-таки непонятно, почему вы ее не отменили?
– Да потому, что я был связан двойным обязательством, и отнюдь не перед ним. Во-первых, я должен был довести до конца работу, которую поручил мне мой клиент, фирма «Липперт, Бафф и Асса», а во-вторых, у меня были известные обязательства и перед самим собой: не позволить себя одурачить. – Вульф внезапно умолк, плотно сжал губы и прикрыл глаза. – Не позволить себя одурачить… – с горечью повторил он. – И посмотрите, к чему это привело. – Он открыл глаза. – И все-таки меня одурачили. И не Асса, который пытался спасти этот парфюмерный конкурс, а кто-то другой, кто уже убил однажды и готов был убить снова. Я предполагал, что Асса взял бумажник Далманна, но никогда не допускал, что он убийца; впрочем, это уже ваше дело. Теперь все предстает совершенно в ином свете. Ведь было бы просто ребячеством думать, будто Ассу убили только потому, что кто-то знал, что это он взял бумажник и разослал конкурсантам ответы. И уж вовсе полнейшим идиотизмом было бы предположить, будто все дело в том, что Асса знал: кто-то из них – Хансен, Бафф, О’Гарро или Хири – завладел бумажником и разослал ответы, и его убили, желая предотвратить разоблачение. Единственное разумное допущение, что Асса знал или имел веские основания подозревать, что кто-то из них убийца. Вот ради этого стоило идти на риск… Но, боже, почему же непременно у меня в кабинете!
– Да, это уж действительно неслыханная наглость. – Кремер вынул изо рта сигару, вернее, то, что от нее осталось. – Но почему только эти четверо? А как насчет конкурсантов?
– Вздор. Об этом не стоит даже говорить. Отпустите их по домам. Или, может, вы считаете, что на них стоит потратить время?
– Нет, – согласился Кремер, – пожалуй, не стоит. Но по домам я их все-таки не отпущу. Не забудьте, что все эти люди были в кабинете, когда в стакан насыпали яд. Их всех как раз там сейчас допрашивают, поодиночке. Надеюсь, вы не против, что мы воспользовались для этого комнатами первого этажа и помещениями цокольного тоже?
