— Мне все это ужасно надоело, — сказал сэр Дэвид. И резко встал. — Пойду отдохну, пожалуй.
— В самом деле, сэр Дэвид, — сказал Дойл. Его розовая лысина аж побагровела, а усы на ее фоне казались еще белее.
— Значит, до ужина, — промолвил сэр Дэвид и удалился.
— Дорогой мой Бомон, — сказал Дойл, взволнованно наклонясь ко мне, и его лицо сделалось пунцовым. — Мне очень жаль. Он вел себя непростительно грубо. Я уже почти решил пойти за ним и устроить ему чертовски хорошую взбучку. Видит бог, — продолжал он, широко открывая глаза, расправив широкие плечи и опершись руками на подлокотники кресла, — я так и сделаю!
Госпожа Корнель наклонилась вперед и положила руку на огромную лапищу Дойла.
— Не надо, сэр Артур, пожалуйста.
— Все в порядке, — сказал я Дойлу.
Но у Дойла все еще был такой вид, будто он сейчас выпрыгнет из кресла.
— Он же вел себя грубо вполне сознательно.
— Все нормально, — сказал я. — Сегодня все слегка не в себе. Не волнуйтесь, сэр Артур.
Вмешалась мадам Созострис:
— Мистег Бомон совегшенно пгав, сэг Агтуг. Сегодня эфигные вибгации совсем гезкие. Очень, очень. Я их чувствовать. Вы не должны становиться их жегтвой и сами становиться гезким внутги.
— Да, — согласился Дойл. Он откинулся на спинку кресла, достал из кармана пиджака платок и легонько промокнул широкий лоб. — Разумеется, вы правы.
Госпожа Корнель тоже откинулась на спинку кресла. Мне показалось, что все откинулись на спинки своих кресел.
— Да, — повторил Дойл, обращаясь к мадам Созострис, — вы совершенно правы. Никакого насилия. — Затем, еще раз промокнув свой лоб, сказал, ни к кому, в частности, не обращаясь: — И куда катится эта страна?
Я достал часы.
— Господин Бомон, — сказал Дойл.
Я взглянул на него.
— Не могли бы мы поговорить?
— Конечно, — заверил я его.
Мы с Дойлом извинились и вышли из оранжереи. Дойл искал место, где бы нам никто не помешал. И нашел — маленькую гостиную справа. Мы проскользнули туда, он быстро огляделся и закрыл дверь. Мы сели друг против друга на маленькие диванчики. Его лицо уже приобрело свой нормальный розовый цвет.
— Прежде всего, — начал Дойл, — я хотел бы еще раз извиниться за поведение сэра Дэвида. Он вел себя возмутительно.
— Не стоит извинений, сэр Артур. Это же не ваша вина.
— Но этот человек англичанин. К тому же баронет, господин Бомон. И я должен вам сказать, для так называемого джентльмена его слова были недопустимы.
— Меня это не волнует. Вам тоже не стоит огорчаться.
Он наклонился ко мне, слегка при этом поморщившись.
— Когда бы я ни приезжал в Америку, сколько бы ни путешествовал по этой замечательной стране, меня везде принимали необыкновенно тепло и радушно. Практически все. Я хочу, чтобы вы знали, лично мне стыдно за то, что произошло сегодня.
— Не стоит. Впрочем, спасибо, сэр Артур. Вы собирались мне что-то сообщить?
— Да-да. — Он слегка подвинулся, снова поморщился, сунул руку в карман, немного там покопался и вытащил трубку с кисетом. — Не возражаете?
Я покачал головой.
— Послушайте, — начал он, роясь в карманах в поисках спичек, — вы всерьез так думаете? Вы в самом деле верите, что стрелял кто-то из гостей? — Он принялся возиться с трубкой.
— По-моему, такое предположение вполне резонно.
— А для меня, боюсь, в этом нет резона. — Он наконец раскурил трубку. По комнате разнесся запах горящих мешков из-под картофеля. Он сунул спички в один карман, кисет — в другой. — Я уже говорил Гудини сегодня, что никак не могу смириться с мыслью, что кто-то из гостей лорда Перли мог совершить такое. Даже сэр Дэвид. — Он пыхнул трубкой и, прищурившись, взглянул на меня сквозь клубы сизого дыма. — Я уже начал подозревать, что здесь, в Мейплуайте, происходит что-то очень странное, даже зловещее.
— Что именно, сэр Артур?
Он нахмурился.
— Пока не могу сказать. Но мне бы хотелось, с вашего разрешения, попытаться сегодня кое-что узнать у Бегущего Медведя.
— Простите? Бегущего кого?
— Бегущего Медведя. Духовного посредника мадам Созострис. Ее проводника. Индейца из племени шошонов, вождя, — он погиб во время вашей франко-индейской войны.
— Бегущий Медведь, — проговорил я. — Ясно.
— Не возражаете, если мы обсудим с ним наши проблемы?
— Ни в коем случае, — сказал я. — Задавайте ему любые вопросы.
— Прекрасно. Спасибо.
— Не стоит благодарности, сэр Артур. — Я встал. — Простите, но я немного тороплюсь. Нужно кое-что обсудить с Гарри.
— Я слышал, сэр, — начал Бриггз, — вы один из пинкертонов. Американских сыщиков, сэр.
— Вы не ошиблись, господин Бриггз, — подтвердил я.
Мы сидели в библиотеке, кроме нас, там никого не было, а дверь была плотно прикрыта.
Бриггз взглянул на закрытую дверь. Немногим более минуты мне понадобилось, чтобы узнать, что его узкое бледное лицо способно на самые разные выражения. Например, на дверь он бросил несколько вороватый взгляд. А ко мне повернулся, глядя уже вежливо-вопрошающе.
— Мне довелось слышать, сэр, что вы, пинкертоновские джентльмены, имеете доступ, гм, к некоторым средствам, которыми, скажем так, можете распоряжаться по своему усмотрению, сэр. То есть к деньгам, и в определенных случаях вам разрешено раздавать их тем, кто добровольно помогает в ваших расследованиях.
— Иногда мы действительно платим за сведения, — подтвердил я.
— И сколько, позвольте вас спросить, вам разрешено выделять денег, сэр?
— Зависит от информации.
— Разумеется, сэр. Безусловно, сэр. Если я правильно помню, сэр, вы интересовались, навещал ли кто-нибудь в последнее время покойного графа?
— Верно. Вы о ком-нибудь знаете, господин Бриггз?
— Видите ли, сэр, — сказал он и скромно кашлянул в кулак, — с моей стороны было бы неосторожно передавать вам, сэр, те сведения, которыми я располагаю, прежде чем мы, сэр, не придем к определенному взаимопониманию, если можно так выразиться, сэр.
Я улыбнулся.
— Думаю, фунта хватит.
Он нахмурился.
— О, как жаль, сэр. Понимаете, я рассчитывал, что вознаграждение, которое я имел в виду, будет больше.
— На сколько же?
Он глянул на дверь, потом на меня.
— Ну, честно говоря, сэр, я подумывал о сумме, которая приближалась бы, скажем, к пяти фунтам, сэр.
— А что если я смогу получить те же сведения от кого-то другого, причем бесплатно?
— О, нет, сэр, — поникшим голосом сказал он. — Нет, это совершенно невозможно. Даже представить себе нельзя, сэр. Я совершенно уверен, сэр, что являюсь единственным обладателем этих, скажем так, разведывательных данных.
— Вы можете и ошибаться.
— Могу, сэр. По логике вещей. Но, думаю, в данном конкретном случае я не ошибаюсь.
— Я могу рискнуть на три фунта, господин Бриггз. Но это все.
Бриггз призадумался над моим предложением. Он изучил покрой моего пиджака, длину моих брюк, блеск моих туфель, вернее, отсутствие оного. Наконец, он вздохнул:
— Вы пользуетесь моей слабостью, сэр. Должен вам сказать. Ну хорошо, я согласен, сэр. — Он снова покашлял в кулак. — Теперь только остается, сэр, совершить передачу вознаграждения.
Я полез в задний карман брюк и вытащил бумажник. Если я ему не заплачу сейчас, он, скорее всего, будет продолжать в том же духе.
Я отдал ему три банкноты по фунту, и он, аккуратно их сложив, сунул в карман своего пиджака.
— Благодарю, сэр, — сказал он. — Значит так, сэр. Прежде всего вам следует знать, что в доме есть служанка и зовут ее Дарлин, сэр…
Он все равно продолжал говорить в том же духе, и мне пришлось терпеливо ждать, пока он доберется до сути. Все сводилось к тому, что уже несколько месяцев эта Дарлин ночью тайком навещала графа в спальне.
— И никто об этом не знал, господин Бриггз? — спросил я.
— Никто, сэр. Понимаете, эта молодая женщина выжидала до двух часов ночи, а в это время Карсон, камердинер графа, крепко спал.
— А вы как об этом узнали?
— Понимаете, сэр, должен признаться, еще совсем недавно между мной и этой женщиной было определенное взаимопонимание.
— Вы с ней спали.
— Если можно так выразиться, сэр.
— И она бросила вас из-за графа.
Он печально кивнул.
— Видите ли, сэр, нечего и говорить, не правда ли, что такой человек, как граф, находился в лучшем положении, чем я, сэр, и он мог предложить молодой женщине поощрение, гм, скажем так, финансового свойства.
Я кивнул.
— И когда все это началось, господин Бриггз?
— Несколько месяцев назад, сэр. Где-то в июне. Карсон болел, и госпожа Бландингз, здешняя экономка, сэр, послала молодую женщину в комнату графа, чтобы она отнесла ему чай. В тот вечер, или, вернее сказать, в то раннее утро, она и нанесла ему первый тайный визит.
