— Я вовсе не буду вас будить, — галантно запротестовал Дерек.
— Это очень мило с вашей стороны, — улыбнулась Хильда. — Тогда я проснусь сама. Для меня это уже стало второй натурой. Но если я опоздаю на полчаса или чуть больше, вы ведь поймете, правда?
И Дерек, сердце которого под белой манишкой учащенно билось от альтруизма, заверил ее, что поймет безусловно.
На самом деле она опоздала не на полчаса, а на час с четвертью. К тому времени Дерек, хоть и не спал глубоким и здоровым по строгим медицинским стандартам сном, был на грани яви и забытья и не слышал ничего, что происходило за пределами нескольких ближайших от него ярдов. Накануне вечером, когда по тусклому взгляду мэра стало ясно, что на кону репутация всего судейского корпуса, было велено откупорить еще одну бутылку портвейна, и Дерек основательно приложился к ней. Это способствовало тому, что долгие часы ночного дежурства превратились для него в жестокую борьбу со сном, из которой последний чуть не вышел победителем, хотя в начале своего бдения Маршалл был достаточно внимателен. Впервые с тех пор, как на него возложили эту ночную повинность, он в какой-то мере признал ее разумность. После получения последнего анонимного письма он невольно начал верить в то, что преследовавшие Хильду страхи имели под собой почву. Для него вопрос теперь был не в том, случится ли что-нибудь в Уитси, а в том, когда и что именно случится. А в ту конкретную ночь по непонятной причине он чувствовал, что опасность в той или иной форме очень близка. Но когда (и если) она возникнет, будет ли он в состоянии распознать и предотвратить ее?
Как раз тогда, когда начал размышлять, как долго ему еще предстоит бодрствовать, он был встревожен звонком и громким стуком во входную дверь. Спустившись вниз, он увидел почтительного, но решительно настроенного констебля. Тот заметил свет в задней части дома и попросил немедленно проверить, в чем дело.
Дерек вышел на улицу вместе с офицером и не без труда различил узкую полоску света, послужившую причиной тревоги. Свет горел в одной из немногих комнат, до тех пор не вызывавших никакого беспокойства, — в редко используемой библиотеке, окна которой были закрыты тяжелыми внешними ставнями. Вероятно, дувший в тот момент сильный ветер ослабил петли, в результате чего один ставень провис посередине. Поскольку дверь комнаты, выходившей в холл, оставалась открытой, свет мог отражаться от верхней лестничной площадки, где нес караул Дерек. Установив это, они поняли, что оплошность можно легко исправить, вернувшись в дом и закрыв дверь в библиотеку.
Пожелав констеблю спокойной ночи, Дерек снова занял свой пост. Этот маленький эпизод — как раз то, что ему было нужно для встряски, решил Дерек: теперь ему будет не трудно бороться со сном. Совсем не трудно. Никогда в жизни ему не хотелось спать меньше, чем…
Когда его разбудило приближение Хильды, он сидел, ссутулившись и уронив голову на грудь, возле собственной комнаты, откуда (конечно, если держать глаза открытыми) мог прекрасно видеть дверь спальни Барбера. Надеясь, что его сонливость не была замечена, он постарался быстро вскочить со стула.
— Вот и я наконец! — мягко сказала Хильда. Она казалась вполне отдохнувшей. Недавно бледные щеки покрылись легким румянцем, и выглядела она очень привлекательной в одеянии, в котором, хоть и известно оно под названием неглиже[36], не было ничего небрежного, то ли в силу фасона, то ли в силу умения Хильды носить и такой наряд.
— Было очень любезно с вашей стороны дать мне поспать, — продолжила она. — Вы, должно быть, страшно устали. Все в порядке?
— О да, — ответил Дерек. — Совершенно ничего не случилось.
— Это хорошо. Не знаю почему, но вчера я особенно нервничала.
Она направилась к спальне судьи; Дерек последовал за ней, отметив про себя, что никакая нервозность, однако, не помешала ей отлично выспаться. Издали он отчетливо услышал тяжелый храп Барбера: даже более громкий, чем обычно, подумал он. Никаких причин для беспокойства!
Он как раз собирался пожелать Хильде спокойной ночи и отправиться в долгожданную постель, когда заметил, что Хильда остановилась у мужниной спальни со странным выражением лица.
— Подойдите-ка сюда на минутку, Дерек, — попросила она неуверенно. — Вы не чувствуете никакого запаха?
Дерек принюхался. То ли от бессонницы, то ли от портвейна все его ощущения были притуплены, и он не мог ничего сказать определенно.
— Я… я не думаю… — пробормотал он.
Но к тому времени Хильда, распластавшись на полу, уже сунула нос в щель под дверью.
— Газ! — воскликнула она, с трудом вставая. — Никаких сомнений, я чувствую запах газа! Быстрей!
Она распахнула дверь, и Дерек вошел вслед за ней в комнату, погруженную в кромешную тьму.
— И всегда-то он спит с закрытыми окнами! — сердито сказала она, и действительно, воздух в комнате был спертым. Но теперь Дерек тоже безошибочно ощутил тяжелый запах и даже сквозь храп, доносившийся с кровати, услышал тихое непрерывное шипение, исходившее с другого конца комнаты.
Натыкаясь друг на друга в темноте, они бросились искать газовый кран. Спустя некоторое время, показавшееся таким долгим, что она чуть не сошла с ума, Хильда нащупала его, и змеиное шипение прекратилось. Потом Дерек подошел к окну, отдернул тяжелые шторы и настежь распахнул створки. Холодный свежий воздух ворвался в комнату вместе с брызгами дождя. Хильда тем временем, метнувшись к кровати, принялась яростно трясти мирно спавшего мужа.
— Уильям! — тревожно кричала она. — Уильям! С тобой все в порядке?
Храп смолк, и после паузы Дерек услышал сонный голос:
— Что такое? Что, черт возьми, происходит? — Затем кровать скрипнула — видимо, судья сел. — Зачем ты открыла окна? — раздраженно спросил он.
Хильда с облегчением сделала долгий выдох.
— Была утечка газа, — сказала она. — Ты мог умереть.
— Да? — произнес все еще сонный голос. — Как глупо с моей стороны. Но мне казалось, что я хорошо закрутил кран. А теперь он перекрыт? Спасибо, Хильда.
Снова раздался скрип — это судья повалился обратно в постель. Через секунду-другую храп возобновился.
Дерек и Хильда с излишней предосторожностью, на цыпочках вышли из комнаты. За дверью ее светлость повернулась к нему, глаза у нее блестели, дыхание было учащенным.
— Слава Всевышнему! — сказала она. — Мы поспели как раз вовремя.
— Да, — согласился Дерек. — Счастье, что вы почувствовали запах: — Он говорил запинаясь, в голове настойчиво билась мысль: если бы он караулил как следует, этого бы никогда не случилось.
— Как вы думаете, он не пострадал? — взволнованно спросила Хильда. — Не нужно ли вызвать доктора?
В голове Дерека постепенно начинало проясняться.
— Не думаю, — сказал он. — Газа в комнате было не много, иначе это и на нас сказалось бы. А к тому времени, когда мы вышли, воздух был совершенно чистым. Возможно, утром у него поболит голова, но, кроме этого, уверен, никаких последствий не будет. Странно, — добавил он, ощущая неестественную для человека в состоянии физической усталости четкость мысли, — странно, что в комнате не скопилось гораздо больше газа. Должно быть, кран был отвернут лишь чуть-чуть.
— Я не обратила внимания, — ответила Хильда. — Просто завернула его как можно крепче, пока шипение не прекратилось.
— Я в этом плохо разбираюсь, — продолжал Дерек, — но судья спит уже более пяти часов. Если бы он просто не довернул кран, когда ложился спать, к настоящему моменту уже весь дом пропах бы газом, даже при минимальной утечке. Но шипение различалось отчетливо, когда мы вошли в комнату.
— Это значит, что кран отвернули недавно, — догадалась Хильда.
— Похоже на то, не так ли?
— Кто-то проник в спальню и сделал это… — ее голос угрожающе повысился, — пока вы, как предполагалось, должны были наблюдать… пока вы спали…
— Я не спал, — огрызнулся Дерек.
— Я могла подойти к вам вплотную, и вы бы ничего не заметили, если бы я позаботилась о том, чтобы ступать бесшумно. Точно так же любой мог войти в комнату и выйти из нее.
Обвинение, Дерек это понимал, было отнюдь не беспочвенным, но, исходившее от нее в сложившихся обстоятельствах, оно показалось ему чудовищно несправедливым. И это заставило его выпалить то, о чем он тут же пожалел:
— Я не думаю, что кому-то удалось бы это сделать. В конце концов, если это не было случайностью, то вовсе не значит, что он не сделал этого сам.
Ему не было нужды смотреть в лицо Хильде, чтобы понять, что она смертельно оскорблена. После ледяного молчания она лишь сдержанно произнесла:
— Думаю, теперь вам лучше отправиться спать. Обсудим это утром, когда… когда вы будете более адекватны.
Не сказав больше ни слова, Дерек пошел к себе, но заснул далеко не сразу. Этот эпизод очень взволновал его гораздо больше, чем все, что случилось прежде в изобилующей тревогами истории этого турне. Впервые произошло нечто, от чего нельзя было просто так отмахнуться как от пустой угрозы или вульгарной шутки. Нынешнее происшествие можно было объяснить лишь преднамеренной попыткой покушения на жизнь судьи. Если бы Хильда вовремя не вышла на сцену и не учуяла запах газа, он мог задохнуться. До сих пор Дереку очень не хотелось верить в реальность угрозы, и это нежелание, а также стремление найти оправдание своей явной несостоятельности в роли стража заставили его сделать поспешное предположение о попытке самоубийства — предположение, в которое он сам, в сущности, не верил.
