– Что случилось?
Похоже было, что он бросится наутек при первых признаках опасности. Я замычал заклеенным ртом и еще раз толкнул ногами столик.
Мужчина заглянул в комнату через окно и тут же отскочил. Я слышал, как он сбежал с крыльца, но потом остановился. Шаги опять стали приближаться – осторожные, нерешительные. В окне вновь появилось бледное лицо. Наконец я услышал, как поворачивается ручка двери, и мужчина вошел в дом.
Видно было, что он перепуган до смерти. Если бы я как-нибудь неосторожно дернулся, он наверняка убежал бы. Наклонившись надо мной, он зацепил пальцами край клейкой ленты у меня на губах и потянул вверх. Мне показалось, что вместе с лентой он сдерет кожу с моих губ; но вопреки моим опасениям кожа осталась на месте.
– Грабители, – проговорил я. – Развяжите меня! Позовите полицию!
– Где они? – первым делом спросил он.
– Удрали, – заверил я его; только так его можно было удержать.
Изрядно повозившись, он наконец развязал мне руки. Я сел, достал перочинный нож, перерезал бинты, стягивавшие ноги, и наконец-то перевел дух. Чувствовал я себя совершенно разбитым.
– Сейчас они ушли, – сказал я, отдышавшись, – но скоро должны вернуться. Поэтому они меня так и оставили связанным, чтобы…
Этого уже было достаточно. Он даже не стал дожидаться благодарностей – выскочил из дома, словно выпущенный из катапульты.
Теперь, сказал я себе, в моем распоряжении минут десять, не больше.
Внутри у меня все болело. Каждый шаг вызывал нестерпимую боль в мышцах. И тем не менее я хорошенько осмотрел дом.
В кухне на гвоздике висели два ключа. Я внимательно рассмотрел их. Это были ключи от разных замков, причем от хороших, дорогих. Ни к передней, ни к задней двери дома Мицуи они не подходили. Я спрятал их в карман.
Больше ничего интересного я не нашел. Я уже направился к двери, как вдруг услышал шаги на крыльце. Я спрятался за входной дверью и замер.
Дверь с шумом распахнулась, и в дом влетел Сидней Селма. Тупо уставившись на пустую комнату, он замер и оказался в великолепной позиции – лучше не придумаешь.
В свой удар я вложил все силы. Получив ногой в задницу, он рухнул вперед на четвереньки. И тут же я врезал ему в бок.
– Ну, как ощущение? – полюбопытствовал я. Третий удар я нанес прямо в грудь.
Он опрокинулся на спину, и на лице его отразилось полнейшее изумление – он словно не верил собственным глазам. Неловко перебирая руками, он попытался подняться, но я двинул ему в челюсть и вышел.
Теперь я понимал, как легко люди становятся садистами. Последний мой удар был особенно хорош.
Я позвонил в авиакомпанию и отменил свой заказ. Они были только рады: несколько человек, записавшихся к ним в лист ожидания, до последней минуты надеялись получить освободившееся место. Дежурная была сама вежливость; она объяснила мне, что свой билет я могу сдать на следующий день или обменять на другой рейс. Все, что от меня требовалось, – это назвать номер билета. Поскольку я предусмотрительно записал номер к себе в блокнот, это было проще пареной репы.
С нашим делом надо было что-то решать, и я пошел к Берте Кул. Открыв дверь своего номера и едва взглянув на меня, она воскликнула:
– А-а! Заходи, ты как раз вовремя. Хорошенькую кашу ты заварил!
Я вошел в комнату. Стефенсон Бикнел сидел на краешке стула, обхватив руками набалдашник трости, с таким зверским лицом, словно собирался сожрать на завтрак пару плотницких гвоздей. Я проковылял мимо него к свободному стулу.
– Что это с тобой? – спросила Берта. – Ты еле ноги волочешь, как инвалид. – Последние слова сорвались у нее с языка явно необдуманно, и она поспешила исправить ошибку. – Ты что, попал в автокатастрофу? – Она с опаской покосилась на Бикнела: не воспринял ли он ее предыдущую фразу как оскорбление.
– Да нет, просто подрался немного, – ответил я, осторожно опустившись на стул.
– О господи! – всплеснула руками Берта. – Опять ты позволил кому-то себя поколотить! И как это у тебя получается – понять не могу, честное слово! Все, кому не лень, колошматят тебя, как теннисный мяч! Скажи на милость, ты сам когда-нибудь кого-нибудь можешь побить?
– Видимо, нет, – ответил я.
– Ну ладно, – махнула рукой Берта. – В общем, мы опять влипли в историю.
Тут вступил Бикнел.
– Когда я кого-либо нанимаю, – отчеканил он, с ненавистью глядя на меня, – я рассчитываю на порядочность и преданность этого человека. Я доверяю ему и ожидаю, что и он будет играть по-честному.
Я поерзал на стуле, пытаясь усесться так, чтобы по возможности ослабить боль, мучительно вспыхивавшую в каждой мышце.
– Давайте не будем поспешно осуждать Дональда, – по-матерински вступилась за меня Берта. – Его, конечно, побили, но он все-таки смышленый чертенок и, наверное, сумеет довести дело до конца.
– Только не за мои деньги! – заявил Бикнел. – Что касается меня, то я больше доить себя не позволю.
– Но послушайте, – продолжала Берта, – все это можно еще уладить и…
Но Бикнел решительно замотал головой. Теперь уже у Берты в глазах появилось такое выражение, словно она его вот-вот убьет.
– А с чего, собственно, сыр-бор разгорелся? – осторожно спросил я.
– Я только что узнал, – сказал Бикнел, – причем впервые, что миссис Кул кое-что нашла в доме Бастиона.
– Подумаешь, какую-то старую кинокамеру! – выпалила Берта. – Да я вам десять таких кинокамер куплю, если вы так переживаете.
– Дело не в камере, – раздраженно ответил он, – а в том, что в ней было. Ну-ка, Лэм, расскажите, куда все это делось?
– Она в полиции.
– Я хочу знать, куда делось то, что было в камере?
– В ней была пленка. В полиции ее проявили.
– Знаю, – отрезал Бикнел. – И обнаружили кадры уличного движения на Кинг-стрит, снятые через два часа после убийства. Боже мой, я-то думал, что могу вам доверять! Я же платил вам, был с вами абсолютно откровенен и совершенно не предполагал, что столкнусь со злостным обманом!
– Да кто вам сказал, что вас обманули?
– Я вам говорю!
– Неправда. Вы получаете именно то, за что платите.
– Нет, не получаю. Я нанял вас, чтобы…
– Вы наняли нас, – продолжил за него я, – чтобы мы защищали Мириам Вудфорд.
– Совершенно верно, – сказал он.
– Вот мы ее и защищаем.
– Нет, не защищаете! Вы должны были передать эту информацию мне, что бы там ни лежало.
Я отрицательно покачал головой.
– Вот именно это, – среагировал на мой жест Бикнел, – я и считаю абсолютной, злостной неисполнительностью!
– Бывают случаи, – спокойно сказал я ему, – когда целесообразно предоставлять клиенту всю имеющуюся информацию; а бывают и другие случаи, когда это нецелесообразно. Сейчас как раз тот самый случай.
– Я желаю знать, что лежало в этой камере, Лэм.
– Свернутый в рулончик микрофильм, – ответил я, – парочка квитанций за абонирование индивидуальных банковских сейфов и ключи от них.
– Так! – сказал Бикнел, резко выпрямившись на своем стуле. – Ну наконец-то! Ведь это же именно то, что нам нужно. Теперь все меняется. Теперь мы действительно сможем защитить Мириам Вудфорд.
– Значит, вы довольны? – спросил я.
– Вы еще спрашиваете!
– Отлично, – сказал я. – Значит, Берта выкрала эту камеру, а я достал из нее то, что нужно, и переправил в надежное место. Вы же сами хотели, чтобы эти материалы были обезврежены, вот они и обезврежены. Теперь ни один злоумышленник не сможет ими воспользоваться, и вам не о чем беспокоиться. Вместо того чтобы тут сидеть и ругаться, могли бы поздравить нас с отличной работой.
– А вы не могли рассказать мне все это раньше, чтобы я не волновался?
Я вновь отрицательно покачал головой:
– Не забывайте, что полиция нашла квитанцию за фотокопирование и узнала о факте покупки яда.
– Да, – задумчиво произнес он, – это верно.
Я тем временем посмотрел на Берту и вопросительно поднял брови.
– Ну да, я ему рассказала, – сердито ответила Берта на мой молчаливый вопрос. – Меня мучила совесть, и я сообщила ему про камеру под строгим секретом, а он взорвался и начал метать громы и молнии.
– Ну и что? – недовольно спросил Бикнел. – Мы же должны работать вместе, а я только в первый раз случайно узнал, что мы нашли что-то важное.
– Вы ведь не знали этого, когда вас допрашивали в полиции, не так ли? – спросил я.
– Нет.
– Когда сегодня будете перед сном молиться, – сказал я, – не забудьте вознести за это хвалу господу.
– Это еще почему?
– Потому что если бы вы об этом знали, то и полиция узнала бы. Берта все правильно сделала. Кстати, насколько я припоминаю, у вас были легкие перчатки, в которые вы закатали некие документы и спрятали все это в каменной стене.
– Совершенно верно.
– Вы их забрали?
– Вы хотите сказать, достал ли я их из стены?
– Да.
– Нет, не достал.
– Где же они?
– Полагаю, все еще там, в стене.
– Вы никого не посылали забрать их оттуда?
– Нет.
