– Проклятие. Неужели женщина не может хоть немного побыть в уединении? – проворчала Берта.
Она открыла глаза, притронулась к голове и почувствовала на пальцах что-то липкое.
– Кровь? – спросила она.
Селлерс усмехнулся:
– Масло, которое вы собрали с пола в гараже. У вас на голове настоящее воронье гнездо.
Берта огляделась. Она лежала на постели в спальне горничной. Она рванулась, чтобы сесть. Несколько секунд все в комнате вращалось, потом встало на место.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Селлерс.
– Как в аду. Как я выгляжу?
Селлерс показал на зеркало. Повернув голову, Берта увидела свое отражение. Волосы, слипшиеся от машинного масла, торчали во все стороны. Правую щеку пересекала масляная полоса. Взгляд остановившихся глаз был затуманен.
– Боже мой! – проговорила она.
– Вот именно.
Берта поглядела на Селлерса:
– И что же теперь?
– Сожалею, Берта, но для вас это конец пути.
– Как это?
– Я знаю, что вы не хотите мне сдаться, – сказал Селлерс. – Я только не знал почему. Я не мог ухватить Белдера и переключил свое внимание на вас. Я позвонил офицеру, который вас караулил, и сказал, чтобы он выпросил у вас рюмочку-другую, прикинулся бы горьким пьяницей, нализался и посмотрел, что вы будете делать. Я позаботился о том, чтобы за вами следили, когда вы покинете офис.
– Будьте вы прокляты! – воскликнула Берта. – Вы хотите сказать, что я вылила свое лучшее виски в глотку этого полицейского и… – Она замолчала.
Улыбка тронула губы сержанта Селлерса.
– Совершенно верно.
– Черт вас возьми. Это виски я держу для самых лучших клиентов.
– Джек сказал, что это была первая передышка, которую я дал ему за десять лет.
Берта старательно подыскивала слова, и, пока она их подбирала, Селлерс продолжал:
– Напротив офиса дежурили двое моих ребят, так что они могли последовать за вами, когда вы выйдете. – Его лицо потемнело. – Проклятие, если бы вы их не стряхнули! Это такие ребята, которые вернутся за гонораром.
– Они были ловкими, как черти. Я не заметила, что они висят у меня на хвосте. Я только приняла меры предосторожности.
– Да уж, вы приняли меры предосторожности! Они сказали, что вы носились кругами, как муха в горячей трубе, пока не пустили их под откос. Хорошо, потом вы приехали сюда, и что произошло?
– Вы мне не поверите, если я расскажу.
– Думаю, что поверю, – отозвался Селлерс. – Я уверен, что это не вы просверлили отверстие. И думаю, что оно проходит из спальни в гараж. Если бы его сверлили вы, то оно вело бы из гаража в спальню…
Со стороны входной двери раздался звонок. Селлерс прислушался к слабым звукам возбужденных женских голосов и продолжал:
– Теперь, Берта, вы должны мне объяснить, как попал к вам съемный мост миссис Белдер. Мы никак не можем этого понять. Когда мы производили осмотр тела, то обнаружили, что моста нет. Это был незначительный факт, но мы его взяли на заметку. Но когда я увидел мост в вашем кабинете, дело приняло совсем иной оборот. Теперь расскажите, где вы взяли его?
– Предположим, что я не скажу вам?
– Это создаст трудности. Вы замешаны в деле об убийстве. Если вы располагаете какими-то серьезными уликами, но не говорите об этом, то это не сулит вам ничего хорошего.
– А если предположим, что скажу?
– Это довольно щекотливое дело: в любом случае вы оказываетесь в неблагоприятном положении. Вы не можете свободно разгуливать, утаивая от полиции улики. Вы сделали это слишком поздно. Дональд Лэм умудряется в подобных случаях выходить сухим из воды, но он все время подготавливает свою победу. В конце концов он идет к полицейскому. Но если вы пытались применить его тактику, то только затянули петлю на шее и тянете за веревку изо всех сил.
Берта мрачно сказала:
– Если я потеряю свою лицензию независимо от того, буду я говорить или нет, то в таком случае я предпочитаю молчать.
– Я не растолковал вам еще одно обстоятельство, – сухо продолжал Селлерс. – Если вы все расскажете, то потеряете лицензию, но это при условии, что объяснение удовлетворит нас. И вы сохраните свободу. А если не расскажете, то отправитесь в тюрьму как соучастница.
– Думаю, что я могу обыграть вопрос с мостом так, как выгодно мне.
– А я хочу обыграть это так, как удобно мне.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показалась миссис Голдринг. Она обратилась к сержанту Селлерсу:
– Надеюсь, что не помешала, и надеюсь, что с пациенткой все в порядке. Мы так счастливы – Карлотта нашла свою родную мать. Я хочу ее вам представить. Миссис Крофтус, это сержант Селлерс… – поспешно прибавила: – и миссис Кул.
– Здравствуйте, сержант. С миссис Кул мы уже встречались. Мне очень жаль, что вам нездоровится.
Миссис Крофтус казалась необычайно уверенной в себе. Берта глядела на миссис Крофтус, сидя на краю постели с растрепанными масляными волосами.
– Насколько я поняла, это вы нашли ее? – спросила она Карлотту.
– Нет, – сказала миссис Голдринг, – миссис Крофтус давно разыскивала свою дочь. В свое время она отказалась от нее, чтобы девочку могли удочерить. Потом, когда произошел этот случай, она прочла о нем в газетах и убедилась, что Карлотта – ее дочь. Когда она позвонила в дверь, я сразу же ее узнала. Понимаете, я встречалась с ней много лет назад. Во всяком случае, это не причина, по которой Карлотта не может иметь двух матерей… – И миссис Голдринг многозначительно посмотрела на Берту и сержанта Селлерса.
Берта внезапно повернулась к Карлотте.
– Почему вы ничего не сказали сержанту о вашем телефонном разговоре с мистером Нанли? – жестко спросила она.
– Потому что это не имеет никакого отношения к данному случаю, – с достоинством ответила Карлотта. – Я только хотела связаться с мистером Нанли, чтобы выяснить, нельзя ли уладить тяжбу на разумных условиях. Я не понимаю, какое это может иметь отношение к тому, что произошло в гараже.
– Боже мой! – произнесла миссис Крофтус. – Кажется, я выбрала не очень удачное время для своего визита! Я очень сожалею, но…
– Думаю, что сержант Селлерс все же захочет узнать, в чем же было дело, – сказала миссис Голдринг, притворно улыбаясь сержанту.
Селлерс кивнул.
– Не то чтобы я считал, что в этом есть какая-то разница, но…
– Поджарьте меня, как устрицу! – внезапно воскликнула Берта, вскочив на ноги.
– Что случилось? – озабоченно спросила миссис Голдринг.
– Что случилось! – воскликнула Берта. – Сейчас я покажу, что случилось.
Она подошла к двери, захлопнула ее и повернула ключ в замочной скважине.
– Могу я спросить о цели ваших действий? – повелительным тоном спросила миссис Крофтус.
– Вы можете спросить, что происходит, – сказала Берта, – и я надеюсь, дорогая моя, что смогу удовлетворить ваше любопытство. Вы можете прокрасться у меня за спиной, ударить по голове и уйти как ни в чем не бывало, но сейчас я покажу вам, как приятно попадаться, и посмотрю, что заставит вас выйти из себя.
Миссис Голдринг в негодовании сказала сержанту Селлерсу:
– Вы представляете закон. Неужели вы останетесь в стороне и допустите подобное?
Сержант Селлерс усмехнулся.
– Я не собираюсь ничего предпринимать, чтобы не останавливать развитие событий.
Карлотта многозначительно произнесла:
– Этот удар по голове, видимо, слишком сильно возбудил ее воображение. Пожалуй, делая неосторожные замечания в адрес других людей, она тем самым навлекает на себя еще большие неприятности.
Берта поглядела на Карлотту.
– Замолчите! Вы заметили, как эта картина двигалась по стене, гораздо раньше, чем утверждаете. Я слышала, как вы с кем-то шептались до того, как я смогла увидеть комнату. Это было, когда вы посоветовали вашей матери пойти и размозжить мне голову. Потом вы придумали эту историю с таинственным нападающим. И ваш телефонный звонок Нанли был полностью сфабрикован – вы старались привлечь мое внимание к тому, что происходило в спальне. Поэтому вы и спросили справочную, какой у него номер телефона, чтобы я знала, кому вы звоните, и ждала около отверстия, пока ваша мать…
Миссис Голдринг проговорила:
– Я подам на вас в суд, миссис Кул. Никогда в жизни меня так не оскорбляли. Я…
– Замолчите, – бросила ей Берта. – Не кричите, пока вам не наступили на любимую мозоль. Я сказала: «Мать Карлотты».
Миссис Крофтус откинула голову и засмеялась.
– Я пришла всего пять минут назад, – сказала она. – Я не видела Карлотту много лет – с тех пор, когда она была еще совсем ребенком.
– Я разбираюсь в подобных делах не так хорошо, как Дональд Лэм, но чтобы мне в голову пришла какая-то мысль, совсем не обязательно свалить на нее тонну кирпича. Миссис Голдринг все о вас знала, и вы все знали о миссис Голдринг. Миссис Голдринг хотела, чтобы Карлотта не имела с вами ничего общего. И у нее была достаточно толстая дубинка, чтобы удерживать вас на расстоянии. И вдруг все уладилось. Вы решили представить дело так, будто поднялись по ступенькам и позвонили в дверь без всяких предварительных договоренностей. Ба! Это шито белыми нитками. Я не знаю, нашли ли вы Карлотту или Карлотта отыскала вас. Возможно, Карлотта взяла на себя инициативу, потому что сами вы боялись встретиться с ней, принимая во внимание занесенную над вами дубинку миссис Голдринг. Если мне будет позволено сделать предположение, то я скажу, что у миссис Голдринг наверняка есть некоторые документы, которые она при необходимости могла бы показать Карлотте. Возможно, они были заперты в сундучке, который стоит где-нибудь в укромном уголке дома, и миленькая, вечно сующая во все свой нос Карлотта, стремящаяся узнать, кто же ее мать, умудрилась найти его, порыскала кругом, нашла ключ и сделала с него копию. Как только она открыла ящичек, то узнала, кто ее мать, и принялась ее разыскивать. Выражения, которые были в документах, не слишком беспокоили Карлотту, потому что милая маленькая Карлотта выяснила, что миссис Голдринг близка к краху и что Мейбл составила завещание, по которому состояние переходило к ее мужу. Карлотта, эта хныкающая, лицемерная, испорченная девчонка, не желала так просто оказаться на улице.
