– Вы не пытались разыскать родственников по линии той самой двоюродной сестры?
– Честно говоря, нет. Коры не было в Колумбии около года. Вернулась она с ребенком. Мы с Бобом заподозрили было неладное, но Кора рассеяла наши подозрения, рассказав о своей трагически погибшей родственнице, – кажется, это была даже не двоюродная, а троюродная сестра. Вы думаете, что объявился кто-то из родственников по той линии и стал шантажировать Ширли? Едва ли. Как это все же странно: Ширли понадобились деньги, и она мне ничего не сказала!
– Так что же Кеймерон? Вы так ничего и не рассказали о нем…
– Не хочу я о нем говорить. И вообще, Лэм, я не уверен, что ваше присутствие при нашей встрече необходимо. Не знаю, получится ли у нас с Бобом разговор начистоту…
– Дело ваше. Но Кеймерон спросит, откуда вам известно, что подвеска попала к Наттоллу через него. Что вы ответите?
– Вы правы. Что ж, раз уж вы влезли в это дело, вам его и распутывать…
– Как вам угодно.
– Придумайте что-нибудь. Например, будто вы работаете на какую-нибудь ассоциацию ювелиров, которая прослеживает путь некоторых драгоценностей к прилавку. У вас получится убедительно. Только, ради бога, не проговоритесь, что я вас нанял.
– Клянусь головой, все будет о’кей.
– Ну что ж, рисковать головой – ваша профессия, – улыбнулся Шарплз. – За риск я вам и плачу. И еще: если уж вам придется иметь дело с Бобом Кеймероном, будьте осторожны с Панчо.
– С Панчо? Это собака?
– Нет, ворона.
– Зачем она ему?
– Не представляю. Никогда не мог понять, почему Боб приручил эту птицу. От нее столько беспокойства и шума, да к тому же грязи. Конечно, я стараюсь не подавать виду, что она мне противна. Ну вот мы и приехали, мистер Лэм. Признаться, мне как-то не по себе – ведь я шпионю за старым приятелем. Но надо все-таки разобраться. Не скажу, что это приятно, да никуда не денешься.
Машина остановилась у белого оштукатуренного дома под красной черепичной крышей. Вокруг – зеленая лужайка, обсаженная аккуратно подстриженными кустами. Чуть поодаль – гараж на три машины. Судя по всему, владелец – человек весьма обеспеченный.
Шарплз поспешно вышел из машины, поднялся на крыльцо, привычным жестом нажал кнопку звонка, потом дернул ручку двери. Она была не заперта, и он предложил мне пройти вперед.
– Лучше будет, если сперва войдете вы, мистер Шарплз. Я ведь не знаком с хозяином.
– Да-да, вы правы, Боб наверху, в мансарде. Он проводит там все свое время. Под коньком крыши сделано отверстие, так что эта чертова ворона может свободно летать куда ей хочется. Сюда, Лэм, здесь лестница.
– Кеймерон женат?
– Нет. Живет один-одинешенек, если не считать прислугу-колумбийку. Она служит у него много лет. Интересно, дома ли она? Эй, Мария! – крикнул он. – Мария! Да есть тут кто-нибудь?
В ответ мы услышали только эхо.
– Наверное, пошла в магазин, – сказал Шарплз. – Ну что ж, поднимемся.
Вдруг откуда-то сверху раздалось пронзительно и скрипуче:
– Вор-р-р! Вор-р-р! Вр-р-рун!
Шарплз чуть не подпрыгнул.
– Проклятая ворона! Голову ей оторвать! Угораздило Боба завести себе такую подружку.
Мы поднялись в мансарду. Шарплз шел впереди.
Я услышал, как хлопают крылья, и снова раздалось хриплое карканье – мимо пронеслась черная тень птицы. Она улетела куда-то за стропила, но шум крыльев не смолкал.
Шарплз шагнул вперед и замер.
– О боже! – воскликнул он.
На полу лежал человек. Тот самый респектабельный господин, которого я видел у конторы Джеррета. Он лежал в луже крови, сжимая в левой руке телефонную трубку, а сам аппарат свисал со стола на проводе.
– О боже! – снова простонал Шарплз.
Лицо его стало белым, губы дрожали. Видно было, что он пытается, но никак не может совладать с собой.
– Это Кеймерон? – спросил я.
Шарплз вдруг выскочил из комнаты, добежал до лестницы и рухнул на верхнюю ступеньку.
– Да, это он. Поищите что-нибудь выпить, Лэм, прошу вас. Я сойду с ума.
– Опустите голову к коленям, – посоветовал я. – Это улучшит кровообращение. Постарайтесь не потерять сознание.
Последовав моему совету, Шарплз глубоко задышал. Я вернулся в мансарду.
Судя по всему, смерть настигла Кеймерона, когда он, сидя за столом, говорил по телефону. Падая на пол, он не выпустил трубку, хотя не исключено, что ее вложили ему в руку уже после убийства. Я огляделся. На столе лежали какие-то письма. Вертящийся стул, на котором, очевидно, сидел Кеймерон, валялся поодаль.
Тут в комнату вернулась ворона. Села на подсвечник, склонила голову набок и уставилась на меня блестящими бесстыжими глазами.
– Вор-р-р! – каркнула она.
– Вр-р-рун! – прокаркал я в ответ.
Ворона раскрыла крылья, и из ее горла вырвалось нечто, похожее на хохот.
В углу комнаты висела стальная клетка. Большая – в ней, наверное, уместился бы орел. Дверка клетки была отворена и прикручена проволокой к прутьям.
На столе что-то блеснуло. Подойдя к нему, я увидел точь-в-точь такую подвеску, как та, которую нарисовал Шарплз, но без изумрудов – их вынули из золотой оправы.
Здесь же, на столе, лежал пистолет двадцать второго калибра, а пустая коробка из-под патронов – на полу. Я наклонился, понюхал ствол и ощутил запах пороха – значит, стреляли совсем недавно.
В поле моего зрения вдруг попало нечто захватившее меня – какое-то необычное сияние. Его излучал большой изумруд удивительной чистоты. Никогда прежде я не видел такой сказочной красоты камня. Очень хотелось его потрогать, но я сдержался.
Еще на столе лежали тонкие кожаные перчатки. Должно быть, Кеймерона. Когда он выходил от Джеррета, я заметил, что его руки были в перчатках.
Причина смерти не вызывала сомнений – Кеймерона закололи, ударив в спину чем-то острым, по всей вероятности кинжалом. Лезвие прошло под левой лопаткой прямо в сердце. Орудия убийства я не обнаружил.
Шарплз по-прежнему сидел на верхней ступеньке, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Что же теперь делать? – застонал он, увидев меня.
Я положил руку ему на плечо.
– У вас есть два пути.
Он тупо уставился на меня. Казалось, мышцы его лица полностью утратили упругость. Оно походило на свежий хлеб – ткнешь пальцем, останется след.
– У вас есть два пути, – повторил я. – Или вы сообщаете в полицию об убийстве, или исчезаете отсюда и ничего никому не говорите. Если вся ваша скорбь притворна, лучше поскорее уйти, а если убийство друга действительно потрясло вас, звоните в полицию.
– А вы разве не обязаны сообщать в полицию о событиях такого рода?
– Обязан.
– Так в чем же дело? Звоните. Можете считать, что вам повезло: наверное, вас наградят за сообщение.
– Не наградят. Позвонить-то я позвоню, но называть свое имя, а также имя того, кто здесь со мной, я вовсе не обязан.
И тут Шарплз сразу перестал трястись. Передо мной снова был уравновешенный, сдержанный и уверенный в себе бизнесмен.
– Как вы полагаете, меня вызовут в полицию?
– Возможно.
– И спросят, где я был в то время, когда произошло убийство?
– Скорее всего.
– Ладно. Сообщим в полицию. Думаю, сейчас мне лучше убраться отсюда, чтобы не добавлять отпечатков своих пальцев.
– Добавлять?
– Ну мало ли что… Вдруг я случайно до чего-нибудь дотронулся…
– Если это так, то я вам не завидую.
Он мрачно взглянул на меня.
– Тут неподалеку аптека. Можно позвонить оттуда, – предложил я.
– Вы помните, что в течение последнего часа я все время был с вами, Лэм?
– В течение последних двадцати минут, – поправил я.
– Но до этого я был у мисс Кул.
– Об этом пусть помнит она.
Мне нравилось, как работает сержант Сэм Бьюда. Я прекрасно знал, что, едва Шарплз выйдет, Бьюда, вооружившись увеличительным стеклом, примется рассматривать отпечатки его пальцев, изучать почерк. Но пока что сержант являл собой воплощенную учтивость.
Он внимательно выслушал Шарплза о том, что Боб Кеймерон был его компаньоном… что шел сюда по делу и пригласил меня зайти тоже, поскольку со мной у него было… другое дело.
Сержант Бьюда хотел было о чем-то спросить, но промолчал. Он посмотрел на меня и, так как по выражению моего лица было крайне трудно что-либо понять, снова повернулся к Шарплзу, который интересовал его гораздо больше. Обо мне ему и так все было известно.
– Вы давно его знали? – спросил Бьюда.
– Много лет.
– Вы знали его друзей?
– Конечно.
– А врагов?
– У него не было врагов.
– По крайней мере, один враг у него был, – заметил Бьюда. – Тот, что побывал здесь полтора часа назад.
Шарплз промолчал.
– Кто вел хозяйство Кеймерона?
– Мария Гонсалес.
– Сколько времени она здесь служила?
– Много лет.
– Конкретнее.
– Ну, лет восемь, может быть, десять.
– Она делала всю работу по дому?
– Убирала, иногда выполняла разовые поручения. У Кеймерона не было другой постоянной прислуги.
– А что, он редко устраивал званые обеды?
