– Кто вел хозяйство Кеймерона?
– Мария Гонсалес.
– Сколько времени она здесь служила?
– Много лет.
– Конкретнее.
– Ну, лет восемь, может быть, десять.
– Она делала всю работу по дому?
– Убирала, иногда выполняла разовые поручения. У Кеймерона не было другой постоянной прислуги.
– А что, он редко устраивал званые обеды?
– Думаю, он вообще их не устраивал.
– А где сейчас эта Мария Гонсалес?
– Не знаю, может быть, отправилась в магазин. Или просто вышла по своим делам.
– А давно у него эта ворона?
– Три года.
– Она говорящая?
– Знает несколько слов.
– Кеймерон надрезал ей язык?
– Нет. Если надрезать язык, ворона лучше говорить не станет. Это все предрассудки.
– Откуда вы знаете?
– Боб мне сказал.
– Как она к нему попала?
– Нашел в поле едва оперившуюся. Принес домой, стал кормить и, в конце концов, привязался к птице. Видите там, на крыше, круглое отверстие – это специально для вороны.
– А куда она летает?
– Неподалеку. Насколько мне известно, где-то здесь живет Дона Грэфтон, дочь шахтера. У нее есть вторая клетка для Панчо. Кеймерон хорошо знал эту девушку. Вообще он очень часто ездил по южноамериканским шахтам и был знаком с их персоналом гораздо лучше, чем я.
– А при чем здесь ворона?
– Понятия не имею.
– Я тоже.
– Вы спросили, куда летает ворона, – я вам ответил…
– А где она сейчас?
– Не знаю. Когда мы вошли, она была здесь, летала по комнате. А когда появились вы, улетела. Может быть, она у дочки Грэфтона?
– Вы знаете адрес этой девушки?
– Нет.
– У Кеймерона был с ней роман?
– Нет, что вы! Он был уже не в том возрасте.
– Он старше вас?
– Да, на два года.
– А что, вы уже не заводите романов?
– Как сказать… Во всяком случае, я ни с кем…
– Никогда?
– Практически никогда.
– У Кеймерона были любовницы?
– Не знаю.
– А как вам кажется?
– Мне не хочется говорить на эту тему.
– Зачем вы к нему приехали?
Шарплз даже глазом не моргнул.
– Хотел поговорить об одном деле, в котором Боб был тоже заинтересован.
Бьюда сунул руку в карман и достал подвеску.
– Вам знакома эта вещь?
– Первый раз вижу.
На меня Бьюда демонстративно не обращал никакого внимания. Я взял сигарету, закурил. После небольшой паузы сержант снова обратился к Шарплзу:
– Попрошу вас составить список лиц, с которыми у Кеймерона были деловые связи.
– Хорошо.
– Пожалуй, все, – сказал Бьюда. – Подумайте на досуге, не упустили ли вы что-либо в своем рассказе, и, если вспомните что-то, заслуживающее внимания, свяжитесь со мной. А сейчас составьте список этих людей и пометьте, пожалуйста, какого рода дела были у Кеймерона с каждым из них. Ну а потом можете уйти.
– А мне как быть? – спросил я.
– Вы можете уйти хоть сейчас. В случае чего я найду вас.
– Нет-нет. Пожалуйста, Лэм, останьтесь, – попросил Шарплз. – Вы мне нужны, чтобы…
– Чтобы составить список, не так ли? – перебил Бьюда заговорщицки и вышел из комнаты.
Когда Шарплз заканчивал составлять список, вернулась Мария Гонсалес, худощавая, темноволосая женщина лет пятидесяти. Судя по всему, она плохо понимала английский.
В руках она держала тяжелую сумку, набитую продуктами. На пороге ее встретил полицейский и отвел наверх к сержанту Бьюде.
Казалось, она никак не могла понять, что произошло. Шарплз отложил ручку и обратился к ней на чистейшем испанском.
Я посмотрел на полицейского, охранявшего вход. Будь я на месте Сэма Бьюды, мне бы не понравилось, что двое свидетелей разговаривают на непонятном для меня языке. По выражению лица полицейского было видно, что он тоже не знал испанского. Его глаза выражали скуку, он все время косился на часы, словно прикидывая, когда же наконец удастся пообедать.
Шарплз и Мария Гонсалес продолжали возбужденно говорить по-испански. За это время вполне можно было бы рассказать всю биографию Кеймерона – от дня рождения до дня смерти.
Вдруг Мария вскрикнула и заплакала. Достала из сумочки носовой платок, стала вытирать слезы. Словно о чем-то вспомнив, подняла на Шарплза полные слез глаза и снова разразилась потоком испанских слов.
Казалось, Шарплзу что-то не понравилось. Как бы защищаясь, он поднял левую руку и что-то произнес приказным тоном.
Женщина запнулась и снова зарыдала.
Шарплз закончил составлять список и спросил меня:
– Что мне теперь делать?
Я указал на стоящего у двери полицейского:
– Дайте список ему. Скажите, что это для Бьюды.
Шарплз последовал моему совету.
– Ну, теперь, кажется, можно идти, – сказал я и направился к двери.
Шарплз посмотрел на полицейского. Тот махнул рукой. Мы оба были свободны.
На полдороге к двери Шарплз вдруг остановился и повернулся к служанке.
– Не надо, – тихо сказал я. – Не искушайте судьбу. Если вы сейчас вернетесь и начнете опять болтать по-испански, даже самый тупой полицейский заподозрит неладное.
– Что вы имеете в виду? – с негодованием воскликнул Шарплз.
– Что вам не надо тут задерживаться. Пойдемте.
– Мне не нравятся ваши намеки, – процедил Шарплз сквозь зубы, однако задерживаться не стал и быстрым шагом вышел из дома.
Мы сели в машину.
– Лэм, поедемте к Ширли Брюс, – сказал Шарплз. – Я хочу, чтобы о смерти Кеймерона она узнала от меня. И надо же наконец разобраться с этой проклятой подвеской.
– Я к вашим услугам, только помните: оплата у нас почасовая.
Рука Шарплза дрожала, когда он включал зажигание. Ему с трудом удавалось переключать передачи. На перекрестке он чуть было не проехал на красный свет и, резко затормозив, задел бампером какую-то машину.
– Может быть, сесть за руль мне? – предложил я.
– Да, пожалуй. Я немного не в себе.
Мы поменялись местами и продолжили путь. У богатого многоквартирного дома Шарплз попросил остановиться.
– Мне пойти вместе с вами? – спросил я.
– Да, пожалуй.
Ширли Брюс радостно выбежала навстречу Шарплзу. Меня она даже не заметила. Он пытался держаться с достоинством, но тщетно.
– Ах, дядя Гарри! – Ширли бросилась ему на шею с поцелуями. Далеко не сразу бедному Шарплзу удалось высвободиться из объятий и произнести:
– Мисс Брюс, хочу представить вам э-э… моего друга мистера Дональда Лэма.
Мне редко доводилось видеть таких красавиц, как Ширли Брюс. Она могла бы с успехом подвизаться в качестве фотомодели. Казалось, все в этой жгучей брюнетке безупречно: и фигура, и личико, и ноги. Чуть вздернутый нос и маленький пухлый рот придавали ее лицу особую прелесть.
Носовым платком она стерла губную помаду со щек Шарплза, потом стала приводить в порядок себя. Привычными движениями красила помадой губы и быстро-быстро щебетала:
– Ах, дядя Гарри, как давно я вас не видела! Когда же вы были у меня в последний раз? Вы совсем себя не жалеете – все работаете и работаете. Вам надо отдохнуть. Давайте съездим развеемся! Что с вами? Вы так плохо выглядите! Что-нибудь случилось?
Шарплз откашлялся, достал портсигар и беспомощно посмотрел на меня. Я понял, что начать надо мне.
– Мисс Брюс, – сказал я. – Мы принесли печальную весть.
Рука с тюбиком помады замерла. Ширли в недоумении уставилась на меня.
– Что случилось?
– Сегодня погиб Роберт Кеймерон.
Пудреница, которую было взяла Ширли, выскользнула из ее рук, и пудра рассыпалась по ковру.
– Погиб?
– Да.
– Как это погиб?
– Его убили.
– Убили?
– Да.
– Но кто?
– Это и предстоит выяснить. Когда вы отдали ему подвеску?
– Какую подвеску?
– Ту, которую вы получили в наследство от Коры Хендрикс.
– Изумрудную?
– Да.
– О господи!
В разговор вступил Шарплз:
– Скажите правду, Ширли. Вам были нужны деньги? И вы попросили Боба Кеймерона продать подвеску? Почему же вы не обратились ко мне?
Она посмотрела на Шарплза с недоумением:
– Деньги?
– Ну конечно. Иначе зачем продавать подвеску?
– Но мне не нужны деньги. Просто она мне не нравилась – какая-то старомодная. Вот я и попросила мистера Кеймерона продать ее. Ведь у него большие связи…
– Когда это было? – спросил Шарплз.
– Дайте вспомнить… Это было…
– Позавчера? Вчера? – перебил Шарплз.
Ширли широко раскрыла глаза:
– Да что вы, это было три-четыре месяца назад. Да-да, именно четыре месяца назад.
– И что же, такая задержка…
– Какая задержка?
Шарплз растерянно посмотрел на меня.
– Что сделал мистер Кеймерон с подвеской? – спросил я.
– Он продал ее. Некто Джеррет занимается посредничеством в таких делах, он и помог продать. За довольно приличную сумму…
– Какую? – спросил Шарплз.
Ширли покраснела:
– Мне бы не хотелось сейчас говорить… Но это были хорошие деньги. Мистер Кеймерон советовался с лучшими ювелирами.
– На что вы потратили деньги?
Она протянула вперед палец, украшенный кольцом с огромным бриллиантом:
