– По условиям завещания в случае смерти обоих опекунов опека прекращается и деньги делятся поровну между наследниками.
– В случае смерти обоих опекунов, – повторила Берта.
– Совершенно верно.
– Интересно, что даст проверка документов, – сказала Берта. – Ведь после смерти опекуна обязательно проводится проверка.
– Кое-что я выяснил.
– Ну и сколько же должно быть денег?
– Начальная сумма составляла восемьдесят тысяч.
– Этого вполне хватило бы на жизнь обоим наследникам – Ширли Брюс и этому… как его?
– Роберту Хокли.
– Интересно, сколько они получают в месяц?
– Пятьсот долларов.
– Каждый?
– Да.
– Так что в год расходуется двенадцать тысяч.
– Совершенно верно.
Берта напряглась.
– Сколько лет продолжается опека?
– Двадцать два.
– И сколько сначала было денег?
– Наследство оценили в восемьдесят тысяч долларов, – повторил я.
– Пожалуй, доходы были огромные, – задумчиво проговорила Берта.
– Деньги вложили в золотые прииски. Оттуда, наверное, и доходы. Думаю, Гарри Шарплз скоро вернется сюда…
Берта с вожделением потерла руки.
– Дональд, милый, как ты меня радуешь!
Наступил вечер. Берта ушла домой, а мы с Элси разговаривали в приемной.
– Тебе нужна помощница, Элси.
– Спасибо, я пока справляюсь. Знаешь, Дональд, каждый раз, когда ты возвращаешься из своих поездок, на душе у меня становится как-то легко, радостно. Ты даже представить себе не можешь, что это для меня значит.
Элси слегка покраснела.
– Но тогда появляется больше работы, – заметил я.
Она засмеялась:
– Да. Ты вносишь деловой дух.
– Я имею в виду не это. Больше работать приходится именно тебе.
– Мне нравится много работать.
– Не понимаю, что здесь может нравиться. Сидеть по восемь часов за машинкой и стучать не отрываясь, как проклятая. Скажу Берте, чтобы поискала тебе помощницу.
– Что ты, Дональд! Я вполне справляюсь. Иногда действительно тяжело, но бывает и передышка.
– Пусть помощница занимается делами Берты, а тебя я назначу своей личной секретаршей.
– Дональд! Берту хватит удар!
– Что ж, тебе станет еще легче. Берта ведь так любит рассылать эти дурацкие письма. К тому же требует, чтобы каждое ты печатала отдельно. А на это уходит уйма сил и времени.
– Письма приносят пользу.
– Пользу? Какие-то гроши! А сейчас наклевывается хороший заработок. Ладно, надо будет решить с твоим назначением.
– Берта в обморок упадет.
– Ничего с ней не сделается.
Зазвонил телефон. Элси вопросительно посмотрела на меня.
– А ну их всех… Впрочем, сними трубку. Вдруг это Шарплз зовет на помощь?
Элси подошла к телефону:
– Да, я слушаю… Это тебя, Дональд.
Я взял трубку и услышал хорошо поставленный резкий голос:
– Мистер Дональд Лэм?
– Да.
– Из частного сыскного агентства «Кул и Лэм»?
– Совершенно верно. Чем могу быть полезен?
– Говорит Бенджамин Наттолл. Вы были у меня сегодня, спрашивали о какой-то украденной подвеске. Мне хотелось бы вернуться к нашему разговору.
– Забудьте о нем. Вы сказали, что не видели подвеску, никаких других сведений мне от вас не нужно.
– Конечно, – сухо сказал Наттолл. – Но положение несколько изменилось.
– Что-то случилось?
– Мне необходимо подробно поговорить с вами.
– Мистер Наттолл, хотя я и не жалуюсь на отсутствие воображения, ваше поведение кажется мне весьма загадочным.
– Видите ли, – сдержанно сказал Наттолл, – здесь сержант Бьюда, сейчас он допрашивает меня.
– Хорошо, буду через пять минут. Скажите Бьюде, что я выезжаю.
Я повесил трубку.
– Кто это? – спросила Элси.
– Если позвонит Берта, передай, что я поехал к Наттоллу. Сэм Бьюда уже там. Кажется, Наттолл понял, что запираться бесполезно. Надо разобраться.
– Думаешь, получится?
– Попробую.
– Ты расскажешь им всю правду?
– Правда – бисер…
– То есть?
– Помнишь насчет бисера и свиней?
– Осторожнее, Дональд, у тебя могут быть неприятности.
– У меня так часто могли быть неприятности, что я уже ничего не боюсь. Свяжись с Бертой и передай: мне надо с ней встретиться, чтобы согласовать наши показания.
– А что будешь говорить ты?
– Пока не знаю. Все зависит от того, рассказал Наттолл о Питере Джеррете или нет.
– А если рассказал?
– В этом случае я постараюсь, чтобы показания давал именно Джеррет. Берте же передай: пусть ждет вестей от меня.
Я поспешил в магазин Наттолла. У входа стоял полицейский, оснащенный рацией. Он проводил меня до наружной двери. Парень из охраны Наттолла провел меня дальше по уже знакомой лестнице в кабинет своего шефа.
В креслах сидели и курили Наттолл, сержант Бьюда и Питер Джеррет. Они живо напомнили мне присяжных, которые никак не могут вынести вердикт, несмотря на призывы судьи поторопиться.
– Привет, – сказал я.
Бьюда холодно поздоровался в ответ и обернулся к Наттоллу:
– Пожалуйста, повторите ваши показания.
Наттолл заговорил, тщательно подбирая слова. Казалось, он предостерегает меня от излишней болтовни.
– Сегодня утром этот молодой человек пришел в мой магазин и попросил принять его по неотложному делу. Я его принял. Предложил показать документы, и он предъявил удостоверение сотрудника частного сыскного агентства…
– Можно короче? – перебил Бьюда. – Давайте ближе к делу.
– Он спросил о некоей изумрудной подвеске, – продолжал Наттолл. – Показал довольно грубый карандашный набросок. Я поинтересовался, почему мистер Лэм обратился именно ко мне, и он ответил, что причиной были мои обширные познания в ювелирном деле, и конкретно в изумрудах.
– Продолжайте, – нетерпеливо сказал сержант. – Что было дальше? Зачем ему подвеска?
– Точно не припомню, – отвечал Наттолл. – Кажется, он не назвал никаких имен. Кто-то потерял это украшение…
Бьюда посмотрел на меня:
– Итак, что же вы ему наговорили?
– Именно то, что он сейчас сказал.
– Как вы объясняете ваш интерес к подвеске?
– Никак.
– Но ведь ему лишь показалось…
– Ему всего лишь показалось. Я приходил сюда не для того, чтобы объяснить, что к чему, а чтобы узнать, не встречалась ли ему эта подвеска. Вы же знаете мой стиль, сержант: внести побольше суеты, сбить собеседника с толку.
Бьюда с мрачным видом жевал сигару.
– Посмотрим, получится ли у вас сбить с толку меня, – произнес он. – Так зачем вам понадобилась эта изумрудная подвеска?
– Сержант, я вовсе не собираюсь сбивать вас с толку. Вам я буду говорить правду. Подвеску искал один из моих клиентов.
– Почему?
– Спросите об этом клиента.
– Гарри Шарплза?
– Этого я вам не скажу.
Бьюда повернулся к Наттоллу:
– Продолжайте.
– Я ответил этому молодому человеку, что такой подвески у меня нет, – сказал Наттолл. – Это было правдой. Однако вскоре ко мне пришел мистер Джеррет – у нас с ним уже были кое-какие дела – и принес для оценки подвеску. Я сказал ему, что прежде, чем я возьмусь оценивать, он должен связаться с мистером Лэмом и выяснить, разыскивает ли его агентство именно эту подвеску.
– Все было так, – поддакнул Джеррет.
– Как к вам попала подвеска? – спросил Бьюда.
– Мистер Кеймерон просил меня оценить ее, – ответил Джеррет.
Бьюда снова принялся жевать сигару, потом выплюнул ее в корзину для бумаг.
– Не нравится мне все это, – бросил он. Мы молчали. – Я решил не допрашивать вас по отдельности, – продолжил Бьюда, – так что валить это дело друг на друга вам не удастся. В то же время вам так легче согласовать свои показания. Но знайте: если я уличу кого-нибудь из вас во лжи, ему не поздоровится.
Мы по-прежнему молчали.
– У вас раньше были дела с Кеймероном? – обратился Бьюда к Джеррету.
Тот поднял голову и уставился на стену поверх головы сержанта, попытавшись придать своему лицу как можно более глубокомысленное выражение.
– Да, я здесь работал с мистером Кеймероном. И вполне естественно, что и в этот раз он обратился ко мне – он не стал бы просить об услуге незнакомого человека. Но знаете, сержант, я никак не могу припомнить, какие у нас с ним дела. Может быть, потом что-нибудь всплывет в памяти…
– А чем вы вообще занимаетесь?
– Я… Можно сказать, что я посредник. Когда кому-то нужно продать заложенную ранее драгоценность, я могу помочь. Иногда ко мне обращаются клиенты, которые попали в затруднительное материальное положение и хотят избежать огласки.
– Выходит, у вас что-то вроде ломбарда?
– Нет-нет. Я ведь не беру процентов. Мое дело – посредничество. Я знаю магазины всех лучших ювелиров да и сам неплохо разбираюсь в драгоценностях. Мои клиенты могут рассчитывать на квалифицированную помощь.
– Итак, Кеймерон пришел к вам и попросил продать подвеску как можно дороже?
– Он просил всего лишь оценить ее – это разные вещи.
– Разве драгоценности оценивают не для того, чтобы продать?
