— Да, — кивнул начальник уголовной полиции. — До тех пор, пока мы не обнаружим новые факты.
— Разумеется, — подтвердил Делани. — Мы еще все трижды перепроверим.
Он обвел глазами присутствующих, потом возвестил:
— Джентльмены, и вы, мисс Корби, ставлю вас в известность, что вы не должны выезжать за пределы штата и вам следует являться для дачи показаний по первому вызову. Если вы не возражаете, то задерживать вас как важных свидетелей я не стану. Ваши адреса у нас есть, и мы знаем, где вас найти.
Делани вперил взгляд в Вульфа, и его тон тут же переменился.
— Что касается вас, Вульф, то с вами дело обстоит несколько иначе. Вы и Гудвин — лицензированные частные сыщики, и ваши досье не внушают мне доверия. Не знаю, что заставляет нью-йоркские власти терпеть ваши выходки, но здесь, в провинции, служат люди попроще — нам ваши штучки не нравятся. Даже претят.
Он опустил подбородок и посмотрел на Вульфа исподлобья, при этом глаза его превратились в узенькие щелочки.
— Давайте проверим, правильно ли я вас понял. По вашим словам, когда начал выступать Веттер, вы сунули руку в карман, чтобы проверить, на месте ли листок, на котором вы набросали тезисы для своей речи, не нашли его и подумали, что забыли его в машине, а потом, уже войдя в палатку, сообразили, что машина закрыта, а ключ у Гудвина; поэтому вы его вызвали в палатку и вместе с ним спустились к машине. Там Гудвин вспомнил, что листок с вашими заметками остался дома, в вашем кабинете, и тогда вы вернулись на помост и сели на прежнее место. И еще: выходя из палатки к машине, вы обратили внимание, что тесемка, на которую Гудвин завязал полог, висит развязанная. Так?
Вульф откашлялся.
— Мистер Делани, — произнес он. — Думаю, что дискутировать с вами по поводу доверия к нашим досье бесполезно, так же, как и пытаться оспаривать ваше утверждение насчет наших выходок или штучек. — Его плечи поднялись на одну восьмую дюйма, потом опустились. — Что же касается моих показаний, то изложили вы все верно, хотя и совершенно неприемлемым тоном. Оскорбительным.
— Я просто задал вам вопрос.
— Я ответил.
— Да. — Делани перевел взгляд на меня. — Вы, Гудвин, как и следовало ожидать, утверждаете то же самое. У вас было более чем достаточно времени, чтобы сговориться — суматоха после крика мисс Корби длилась довольно долго. Правда, вы показали, что после того, как Вульф вернулся на место, вы вдруг вспомнили, что он все-таки прихватил с собой тот листок и даже заглядывал в него во время езды в машине. Вы подумали, что Вульф мог оставить бумажку в машине, решили проверить и находились возле машины, когда услышали крик мисс Корби. Я правильно говорю?
Поскольку, обидевшись на Бакстера, я решил, что не стану им помогать, то ответил просто:
— Проверьте сами.
Делани вновь обратился к Вульфу:
— Если вы считаете мои вопросы оскорбительными, Вульф, я скажу вам следующее — мне трудно поверить в искренность ваших слов. Чтобы такой болтун нуждался в бумажке для подобного выступления — ни за какие коврижки не поверю! Да и все остальное в ваших показаниях шито белыми нитками: вы подумали, что забыли бумажку в машине, Гудвин решил, что вы оставили ее дома, а потом вдруг вспомнил, что вы вытаскивали ее по дороге. Есть и еще факты. Вы с Гудвином последними заходили в палатку перед тем, как мисс Корби обнаружила труп. Вы это сами признаете. Все другие уверяют, что не обратили внимания, завязана тесемка или нет; вы же с Гудвином утверждаете, что она была развязана — но иначе и быть не могло, поскольку вы выходили и входили с задней стороны.
Делани наклонил голову.
— Вы признаете, что в течение прошлого года не раз общались с Филипом Холтом. Вы также признались, что по отношению к вам Холт вел себя несносно — это ваше слово «несносно», — настаивая на том, чтобы ваш повар вступил в профсоюз. То, что я прочитал в вашем досье, позволяет мне утверждать, что человек, который ведет себя по отношению к вам «несносно», должен поостеречься. Если бы не оставалась возможность, что в палатку прокрался какой-то незнакомец — а я допускаю такую возможность, — я бы задержал вас здесь до тех пор, пока судья не выдаст ордер на ваш арест как важных свидетелей по делу об убийстве. Пока же я ограничусь более мягкими санкциями. — Он бросил взгляд на наручные часы. — Сейчас без пяти восемь. Недалеко отсюда на улице есть ресторан. Я пошлю с вами своего человека. Вы должны быть здесь к половине десятого. Я хочу еще раз проверить ваши показания — самым тщательным образом. Остальные, — его взгляд скользнул по присутствующим, — могут быть свободны, но не забывайте: вы не должны покидать пределы штата Нью-Йорк.
Вульф встал.
— Мы с мистером Гудвином отправляемся домой, — провозгласил он. — И сегодня вечером мы не вернемся.
Глаза Делали хищно сузились:
— Раз так, то вы вообще отсюда не выйдете. Можете заказать себе сандвичи.
— Мы арестованы?
Прокурор открыл было рот, закрыл его, потом раскрыл снова:
— Нет.
— Значит, мы уезжаем, — отрезал Вульф. — Я понимаю ваше недовольство, сэр, как-никак вам испортили праздник, и я прекрасно знаю, что вы меня недолюбливаете — меня или то, что, как вам кажется, вы знаете обо мне. Но я не собираюсь жертвовать своими привычками ради вас. Задержать меня вы можете только в том случае, если предъявите обвинение — но в чем? Мы с мистером Гудвином рассказали вам все, что нам известно. Ваши намеки, что я способен убить человека или подвигнуть на убийство мистера Гудвина лишь потому, что человек этот вел себя несносно — смехотворны. Вы сами допускаете, что убийцей может оказаться любой из десятитысячной толпы. У вас нет никаких оснований подозревать, что я или мистер Гудвин утаиваем от вас какие-то сведения, которые могли бы помочь следствию. Если вдруг раздобудете хоть один факт, подтверждающий ваши подозрения, то вы знаете, где нас найти. Пойдем, Арчи.
Вульф повернулся и решительно двинулся к выходу. Я последовал за ним. Мне трудно судить о том, как повел себя Делани после выходки Вульфа, потому что он оставался у меня за спиной, а оглядываться мне по тактическим соображениям не хотелось.
Поскольку вы сами представляете, что творится в праздник на нью-йоркских улицах, вас не должно удивить, что, добравшись домой — и приняв душ, мы сели ужинать только в половине десятого. Автомобиль — не лучшее место в мире, где можно делиться с Вульфом дурными впечатлениями (как впрочем и хорошими), и отравлять ему пищеварение за ужином мне тоже не хотелось, поэтому я дождался, пока Вульф закончит поглощать цыплят с трюфелями и брокколи, фаршированный картофель с травками и салат с сыром. Лишь когда Фриц принес нам в кабинет кофе, я раскололся. Вульф уже потянулся к пульту дистанционного управления (он включал телевизор лишь для того, чтобы доставить себе маленькую радость, выключив его), когда я произнес:
— Попридержите лошадей. Я должен кое-что доложить. Я понимаю, что вы сейчас довольны собой — нос вы им утерли здорово, — но у нас могут быть неприятности. Правда, у нас появилась зацепка. Убийца не проникал в палатку сзади. Убийца — один из четверки.
— Вот как, — безмятежно отозвался Вульф. Он сытно поужинал, сидел в любимом кресле и был поэтому настроен очень миролюбиво. — Ты опять за свои штучки, Арчи? Что за вздор ты несешь?
— Это не вздор, сэр. И я даже не пытаюсь доказать, что раз в жизни оказался хитрее вас. Когда вы спускались от палатки к машине, ваши мысли были настолько поглощены тем, как поскорее уехать оттуда, что вы, должно быть, не обратили внимания на женщину, которая сидела слева в «плимуте». А я чуть позже вышел к ней и поговорил. Это настолько важно, что я перескажу разговор дословно.
Так я и сделал. Такие разговоры для меня — детские игрушки, ведь мне приходится порой дословно пересказывать диалоги, в которых принимают участие трое, а то и четверо собеседников. Когда я закончил, Вульф ожег меня злобным взглядом.
— Проклятье! — прорычал он.
— Да, сэр. Я собирался вам это рассказать, когда мы придумывали причину для вылазки к машине, но нам помешали, а потом не было подходящего случая, к тому же миссис Банау уехала, да и этот тип по имени Бакстер оскорбил меня в лучших чувствах. Но главная причина заключалась в вас — уж больно вы рвались домой. Если бы они пронюхали, что убийцу следует искать среди нас шестерых-семерых, включая Флору, всех бы задержали как важных свидетелей, а Четвертого июля вас бы никто под залог не выпустил. Мне-то что — мне к камерам не привыкать, но вы с вашими габаритами в катере не поместились бы. К тому же, подумалось мне, дома вы бы с большей охотой согласились обсудить вопрос о том, чтобы повысить мне жалованье. Я угадал?
— Замолчи.
Вульф зажмурился, но ненадолго.
— Мы влипли, — произнес он. — В любую минуту они могут отыскать эту женщину, либо она сама заявит в полицию. Что она собой представляет? Ты пересказал мне ее слова, но я хочу знать, чего от нее ожидать.
