— Замолчи.
Вульф зажмурился, но ненадолго.
— Мы влипли, — произнес он. — В любую минуту они могут отыскать эту женщину, либо она сама заявит в полицию. Что она собой представляет? Ты пересказал мне ее слова, но я хочу знать, чего от нее ожидать.
— С ней все в порядке. Ей поверят. Меня, во всяком случае, она убедила. И вас убедит. С того места, где она сидела, вход в палатку был виден как на ладони, ближе, чем в десяти ярдах отнес.
— Если она не дремала.
— По ее словам — нет, а фараоны ей поверят. Она утверждает, что, кроме нас с вами, в палатку никто не заходил, и будет стоять на своем, что бы ни случилось.
— А вдруг она сама или кто-то другой, кого она выгораживает… Нет, это ерунда — она оставалась там и после того, как обнаружили труп. Да, мы влипли.
— Да, сэр. — Не увидев в глазах Вульфа благодарности, на которую рассчитывал, я продолжил: — Чтобы облегчить ваши мучения, хочу сказать, чтобы вы обо мне не беспокоились. В утаивании важных сведений меня не обвинят, поскольку о разговоре с ней я не упоминал. Я всегда могу сказать, что не поверил ей и не хотел осложнять дело, впутывая в него дополнительные обстоятельства. Конечно, мне придется придумать оправдание тому, что я пристал к ней с расспросами, но это проще пареной репы. Я могу показать, что нашел труп после того, как вы начали свою речь и, прежде чем сообщить в полицию, решил расспросить свидетельницу, но меня прервал вопль Флоры. Так что за меня не волнуйтесь. Я сделаю все, что вы скажете. Могу утром позвонить Делани — или позвоните ему сами — и во всем признаться. Или можем сидеть и ждать у моря погоды. Как скажете.
— Фу! — фыркнул Вульф.
— Аминь, — сказал я.
Вульф шумно втянул в себя добрый бушель воздуха и со свистом выпустил его наружу.
— Возможно, в данную минуту эта женщина уже дает показания полиции, — проворчал он. — Нет, я тебя не корю, напротив — ты молодец. Если бы ты рассказал им о ней, мы бы провели ночь в тюрьме. — Он скорчил гримасу. — Ба! Так, по крайней мере, у нас руки развязаны. Который час?
Я посмотрел на наручные часы. Вульфу, чтобы взглянуть на настенные часы, пришлось бы повернуть голову почти на девяносто градусов, а на такой подвиг он не способен.
— Восемь минут двенадцатого.
— Ты можешь вызвать их сюда сейчас?
— Сомневаюсь. Всех пятерых?
— Да.
— Разве что на заре. Привести их к вам в спальню?
Вульф потер кончик носа.
— Ладно. Только обзвони их сейчас, кого найдешь. Договорись на одиннадцать утра. Скажи, что я готов разоблачить убийцу, но должен с ними посоветоваться.
— Что ж, на такую приманку они клюнут, — признал я и потянулся к телефону.
До двух минут двенадцатого, когда Вульф спустился на лифте из оранжереи и поздоровался с гостями, представители закона с Лонг-Айленда никак не проявились. Что вовсе не означало, что Они не проявятся в три минуты двенадцатого. По сообщениям утренних газет, окружной прокурор Делани и начальник уголовной полиции Бакстер пришли к выводу, что в палатку сзади мог проникнуть кто угодно, и расследование пока не сдвинулось с мертвой точки. Если Анна Банау читало газеты (а у меня не было оснований подозревать, что она их не читает), она могла уже тянуться к телефонной трубке, чтобы звонить в полицию.
Сам я уже успел назвониться — вчера вечером и сегодня с утра, — приглашая к нам гостей, и не только. В телефонном справочнике Манхэттена я легко нашел адрес и телефон Александра Банау, но звонить ему домой не стал. Я также решил не звонить в ресторан «Цоллер» на Пятьдесят второй улице. Сам-то я обедал в «Цоллере» всего два раза, но зато знал одного приятеля, который наведывался туда чуть ли не ежедневно. Да, сказал он мне, есть в «Цоллере» такой старший официант Алекс Банау. Алекс был ему по душе, и приятель всерьез обеспокоился, не означает ли мой звонок, что официанту грозят какие-то неприятности. Я заверил, что никаких неприятностей не предвидится, а я просто хочу кое-что уточнить, и распрощался. Потом я сидел и пялился на клочок бумаги, на котором записал домашний телефон Банау — у меня рука так и чесалась позвонить. Но что сказать? Нет.
Замечу также, что примерно я половине одиннадцатого я вынул из ящика своего стола «марли», проверил, заряжен ли он, и сунул в карман. Я сообщаю вам это не для того, чтобы подготовить к предстоящей бойне, а чтобы показать, насколько я поверил в показания миссис Банау. Как-никак, когда ждешь в гости убийцу, нервы которого натянуты до предела, нужно быть готовым ко всему.
Х.Л.Гриффин, поставщик, и Поль Раго, приправных дел мастер, прибыли по отдельности, а Корби и Флора привели с собой Дика Веттера. Я намеревался усадить Флору в красное кожаное кресло, но Раго, шестифутовый усач с потешным произношением, опередил меня, так что Флоре пришлось довольствоваться одним из желтых кресел, рядком выстроенных мною перед столом Вульфа; Веттер занял кресло слева от девушки, а ее отец сел справа. Коротышка Гриффин, велеречивый Цицерон, уселся в крайнее кресло возле моего стола. Когда Вульф спустился из оранжереи, вошел в кабинет, поздоровался и двинулся к своему столу, Веттер открыл рот и заговорил, не дав Вульфу угнездиться в своем кресле, рассчитанном на слона.
— Надеюсь, вы нас не слишком задержите, мистер Вульф, — проворковал любимец телезрительниц. — Я спросил мистера Гудвина, нельзя ли собраться пораньше, но он ответил, что нет. Нам с мисс Корби нужно сегодня пообедать пораньше, потому что в половине второго у меня обсуждение сценария.
Я приподнял бровь. Надо же, какая честь — я вел машину, держа руку в каком-то дюйме от плеча девушки, которая удостоилась приглашения на обед самого Дика Веттера.
Вульф, перестав ерзать в кресле, произнес:
— Я не стану вас задерживать дольше, чем потребуется, сэр. Так вы с мисс Корби друзья?
— А это имеет отношение к делу?
— Возможно, что нет. Но в данную минуту меня интересует все, связанное с каждым из вас. Я отдаю себе отчет в том, что вам неприятно слышать подобное высказывание из моих уст сразу после празднования годовщины столь славного события в жизни этой свободной страны, но долг есть долг. Один из вас — злодей. Один из вас убил Филипа Холта.
Замысел Вульфа заключался, вероятно, в том, чтобы узреть, кто из них упадет в обморок или вскочит и ударится в бега. Но никто даже глазом не моргнул. Все сидели как истуканы и пялились на Вульфа.
— Один из нас? — спросил наконец Гриффин.
Вульф кивнул.
— Я решил, что лучше сразу взять быка за рога, чем толочь воду в ступе. Я подумал…
— Вот потеха, — прервал его Корби. — Вы, конечно, шутите. Только от шутки вашей после того, что вы вчера говорили окружному прокурору, дурно пахнет.
— Это вовсе не шутка, мистер Корби. Мне, право, жаль. Вчера мне казалось, что все обстоит именно так, как я думал, но я заблуждался. Нашелся свидетель, надежный и солидный, который готов присягнуть, что во время митинга и до тех пор, пока не обнаружили тело, никто в палатку сзади не заходил. Я также знаю, что ни я, ни мистер Гудвин Филипа Холта не убивали; следовательно, убийца один из вас. Так что нам придется поговорить.
— Вы сказали — свидетель? — Из уст Раго это прозвучало как «швидетель».
— Кто он? — потребовал Корби. — Откуда он взялся?
— Это женщина, и живет она в Нью-Йорке. Мистер Гудвин, который беседовал с ней, полностью убежден в ее искренности и благонадежности, а мистеру Гудвину трудно угодить. Вероятность того, что ее показания можно опровергнуть, ничтожна. Вот все, что я…
— Не понимаю, — развел руками Веттер. — Если у них есть такой свидетель, почему нас до сих пор не арестовали?
— Потому что она еще не обращалась в полицию. Там о ней ничего не знают. Пока. В любую минуту ее могут найти, или она сама обратится в полицию. Если так случится, то уже совсем скоро и вы, и я будем отвечать на вопросы полицейских. Если вы откажетесь от беседы со мной, или меня не удовлетворят ваши ответы, я буду вынужден сам сообщить мистеру Делани о существовании свидетельницы. Скажу откровенно: я предпочел бы до этого не доводить. Услышав ее показания, мистер Делани уже не будет с нами таким любезными внимательным, как вчера. Я хочу задать вам несколько вопросов.
— Кто она? — снова потребовал Корби. — Где ее найти?
Вульф покачал головой.
— Ничего не выйдет. Я не собираюсь раскрывать вам ни ее имени, ни адреса. Я вижу, что вы мне не верите, мистер Корби, и вы, мистер Гриффин. Но подумайте сами, с какой стати мне вздумалось бы вызывать вас сюда и ставить перед столь неприятным фактом? Только для того, чтобы найти истину? Как и вы, я предпочел бы оставить все, как есть, примирившись с версией полиции о неизвестном злоумышленнике, который проник в палатку сзади, но, увы, теперь это невозможно. Да, вы вправе подозревать и меня с мистером Гудвином, и мы готовы ответить на ваши вопросы. Главное, что один из нас — убийца, так что в наших общих интересах следует постараться, чтобы беседа получилась продуктивной.
