– Это верно, – согласился я, – а если он просто ловко воспользовался представившейся ему возможностью?
– А инструменты, Гастингс? Вы о них забыли? Элегантно одетый джентльмен, приехавший из Лондона, отнюдь не имеет привычки таскать с собой повсюду чемодан со сверлами и отмычками просто так, на всякий случай. А ведь сейф, какой бы он там ни был, перочинным ножичком не откроешь!
– Ладно, сдаюсь! А что вы скажете по поводу второго пункта?
– Вы подозреваете, Гастингс, что Лоуэн затаил на Дэвенхейма злобу. И что же вы при этом имели в виду? То, что Дэвенхейму разок-другой удалось, так сказать, обставить Лоуэна? А что, если было наоборот? Вам это никогда не приходило в голову? Но ведь тогда он вряд ли затаил бы злобу на Дэвенхейма, верно? Разве вы станете сердиться на человека, над которым одержали верх? Скорее уж это он сделался бы вашим врагом. Так что если между ними и была скрытая неприязнь, то скорее исходила она от Дэвенхейма.
– Но послушайте, не можете же вы отрицать, что он солгал, когда клялся, что ни на секунду не покидал кабинет?
– Не могу. Ну и что, Гастингс? Вполне вероятно, бедняга попросту испугался. И это, кстати, не удивительно. Если вы помните, как раз в это время из озера выловили одежду пропавшего. Чего же вы от него ожидали? Впрочем, лучше бы он, разумеется, сказал правду.
– А четвертый пункт?
– Вот тут я с вами совершенно согласен. Если рассказанное Келлеттом – правда, то Лоуэн и в самом деле имеет самое прямое отношение к нашей запутанной истории. И именно это и делает ее столь захватывающей.
– Стало быть, кое-что важное я все-таки заметил? – не без сарказма спросил я.
– Возможно, возможно, – добродушно промурлыкал он, – но при этом пропустили два наиболее существенных момента – те самые, что, скорее всего, и приведут нас к разгадке этого дела.
– Умоляю вас, Пуаро, скажите, что вы имеете в виду?
– О, извольте! Так вот, во-первых: малопонятная страсть к скупке драгоценностей, которая в последние годы овладела мистером Дэвенхеймом. А во-вторых, его поездка в Буэнос-Айрес этой осенью.
– Пуаро, вы меня разыгрываете.
– Уверяю вас, Гастингс, я серьезен, как никогда. Ах, разрази меня гром, остается лишь надеяться, что инспектор Джепп не позабудет о моей маленькой просьбе.
Но полицейский инспектор, судя по всему, вошел во вкус затеянной им игры. На следующее утро часы еще не успели пробить одиннадцать, как Пуаро принесли телеграмму. По просьбе моего маленького друга я вскрыл ее. Там была всего одна строчка:
«Муж и жена занимают отдельные спальни с прошлой зимы».
– Ага! – торжествующе вскричал Пуаро. – А теперь у нас середина июня! Все сходится! Я нашел разгадку.
Я ошеломленно уставился на него.
– Скажите, друг мой, у вас случайно нет вкладов в банке «Дэвенхейм и Сэмон»?
– Нет, – неуверенно пробормотал я, не совсем понимая, к чему он клонит. – А почему вы спрашиваете?
– Потому что как другу я посоветовал бы вам немедленно забрать все до последнего цента, если еще не слишком поздно!
– Но почему? Что вы имеете в виду?
– Я думаю, что их вот-вот постигнет финансовый крах. Кстати, вы напомнили мне о том, что надо бы послать телеграмму Джеппу. Гастингс, прошу вас, дайте мне карандаш и что-нибудь твердое, на чем писать. Так, отлично. – «Советую вам немедленно изъять деньги из известного вам банка», – торопливо черкнул он. – Уверен, это его заинтригует. Ах, наш милый Джепп! Представляю, как он вытаращит глаза! Поверите, Гастингс, мне его даже немного жаль! Ведь он так ничего и не будет знать, бедняга, до завтрашнего утра. Или даже до послезавтра!
Разумеется, я ему не поверил. Однако то, что случилось следующим утром, заставило меня совсем по-другому взглянуть на моего маленького друга. В конце концов пришлось признать, что я снова, в который уже раз, недооценил гениальность Пуаро. Все утренние газеты пестрели заголовками о банкротстве, постигшем фирму Дэвенхейма. Судя по всему, неожиданное исчезновение известного банкира заставило полицию заинтересоваться состоянием дел в его фирме, и оказалось, что банк уже давно находился на грани краха.
Не успели мы еще покончить с завтраком, как дверь распахнулась и в нашу комнату влетел запыхавшийся Джепп. В левой руке у него была зажата смятая газета, в правой – телеграмма, накануне отправленная ему Пуаро. Швырнув ее на стол перед нами, он подскочил к моему другу и оглушительно заорал:
– Откуда вам это стало известно, а, Пуаро? Дьявольщина, как вы об этом пронюхали?!
Пуаро безмятежно улыбнулся:
– Ах, друг мой, после вашей телеграммы все сразу стало на свои места. Еще когда вы, сидя тут, рассказывали нам об этом деле, меня вдруг поразила мысль, что в ограблении сейфа было что-то ненатуральное. Судите сами: драгоценности, наличные деньги, чеки и облигации на предъявителя – все будто бы заранее подготовлено, но для кого? Почему-то мне показалось, что самая подходящая фигура для этого – сам мистер Дэвенхейм. К тому же вспомните вдруг охватившую его в последние годы страсть к приобретению драгоценностей. Ах, как все просто! Деньги, похищенные им, он обращал в золото и камни, потом подменял настоящие драгоценности фальшивыми, пока наконец не скопил таким образом весьма значительную сумму, которая бы позволила ему жить безбедно до конца своих дней. А к тому времени, наверняка думал он, когда все выплывет наружу, я буду уже далеко. Итак, все приготовления закончены, и мистер Дэвенхейм назначает Лоуэну деловую встречу. Заметьте – именно Лоуэну! Тому, кто имел глупость раз-другой перебежать дорогу великому человеку! Он приглашает его к себе, вскрыв предварительно сейф, и предусмотрительно приказывает, чтобы гостя провели в кабинет. А сам уходит… но куда? – Пуаро сделал эффектную паузу и протянул руку за вторым яйцом. Брови его сурово сдвинулись. – Нет, это просто возмутительно, – злобно прошипел он, – все куры, будто сговорившись, кладут яйца разной величины! Как тогда, спрошу я вас, добиться хоть какого-то подобия симметрии на обеденном столе? Не знаю, сортировали бы их в магазине, что ли!
– К черту яйца! Забудьте о них! – нетерпеливо рявкнул Джепп. – По мне, так пусть хоть квадратные будут, пропади они пропадом! Лучше расскажите нам, куда подевался наш клиент после того, как он покинул «Кедры», – конечно, если вы сами это знаете!
– Разумеется, знаю, друг мой! Он отправился в заранее подготовленное убежище. Ах, не могу не восхищаться этим мсье Дэвенхеймом! Конечно, человек он глубоко безнравственный, и все же надо признать – у него первоклассные мозги!
– Значит, вам известно, где он скрывается?
– Еще бы. Нет ничего проще!
– Так, ради всего святого, скажите же нам!
Но Пуаро, занятый тем, что аккуратно собирал мельчайшие кусочки скорлупы со своей тарелки, ответил не сразу. Сначала он ссыпал их в подставку для яйца, потом водрузил сверху срезанную верхушку и залюбовался произведением своих рук. И только тогда соизволил вернуться к прерванному разговору. Широчайшая улыбка осветила его лицо.
– Ах, друзья мои, ведь вы же оба – неглупые люди! Попробуйте сделать то же, что и я, когда пытался решить эту загадку. Вообразите себя на месте этого человека, а потом задайте себе вопрос: куда бы я пошел, если бы был на месте Дэвенхейма? Где бы я укрылся? Итак, Гастингс, что скажете?
– Ну, – протянул я, – лично я, знаете, не стал бы особенно мудрить. Скорее всего, остался бы в Лондоне – шумный, многолюдный город, много транспорта, всюду кипит жизнь… и все такое. Десять к одному, что меня никогда бы не нашли! Безопаснее всего затеряться в толпе.
Пуаро, кивнув, повернулся к Джеппу.
– Нет, я не согласен. Смыться как можно скорее – вот единственный шанс, скажу я вам. Насколько я понял, в его распоряжении было достаточно времени, чтобы как можно лучше подготовить свое исчезновение. Лично я на его месте купил бы яхту, а потом уплыл бы куда-нибудь за тридевять земель, где меня сам черт не сыщет, прежде чем начался бы весь этот шум и гам.
Высказавшись, мы уставились на Пуаро.
– А вы что скажете, мсье? – наконец не выдержал Джепп.
Пуаро какое-то время молчал. И вдруг на губах его заиграла лукавая улыбка.
– Ах, друзья мои, если бы вы спросили меня, где бы я спрятался в том случае, если бы за мной гналась полиция, то я ответил бы вам не задумываясь – в тюрьме!
– Что?!
– Вы разыскиваете мистера Дэвенхейма, чтобы упрятать его за решетку, поэтому вам и в голову не приходит поискать его там!
– О чем это вы, Пуаро?
– Помните, вы сказали мне, что миссис Дэвенхейм не произвела на вас впечатления особы умной и проницательной, не так ли? И тем не менее уверен, что, если бы отвезли ее на Боу-стрит и поставили лицом к лицу с человеком по имени Билли Келлетт, она бы его непременно признала! Даже несмотря на то, что он предусмотрительно сбрил свою остроконечную бородку и пышные усы, да еще вдобавок коротко постригся. Женщина всегда узнает собственного мужа, даже если весь свет будет убеждать ее в обратном!
