И тут кто-то крикнул: «Укладываем невесту! Все на церемонию укладывания невесты! Где невеста?». В глубине под навесом была маленькая комната. Дверь открыли. Кто-то отправился в сад искать невесту.
Мегрэ смотрел на улыбавшегося настоящего мужа.
— Сначала подвязку-сувенир!
Подвязку отстегнул Бассо, разрезал ее на маленькие кусочки, раздал их. Жениха и невесту затолкали в комнату и закрыли дверь на ключ.
— Ей весело, — пробормотал спутник Мегрэ. — Вы женаты?
— Гм!.. Да…
— Вашей жены нет здесь?
— Нет… Она отдыхает.
— Она тоже любительница молодежи?
Мегрэ не мог понять, паясничает тот или говорит серьезно. Пользуясь тем, что никто ни на кого не обращает внимания, он проскользнул в сад, пройдя мимо молодой парочки, прильнувшей к дереву.
В кухне Джеймс по-свойски болтал со старухой, не переставая вытирать стаканы, а также и опоражнивать их.
— Что они там?.. — обратился он к Мегрэ. — Вы не видели мою жену?
— Нет, не заметил.
— Хоть она и изрядно толста!
Все постепенно затихало. Было что-нибудь около часу ночи. Кому-то стало плохо. Начали поговаривать о том, что пора бы и разойтись. Невеста опять обрела свободу Танцевали только самые молодые.
Кучер шарабана подошел к Джеймсу
— Как вы думаете, это надолго? Меня жена ждет уже больше часу, а потом…
— Вы тоже женаты?
Джеймс дал сигнал к отправлению. Одни дремали на скамьях, сонно покачивая головами, другие продолжали петь и смеяться, не слишком усердствуя.
Проехали мимо застывших барж. Раздался свист проходящего поезда. На мосту замедлили шаг.
Бассо сошли у своей виллы. Торговец рубашками покинул компанию в Сен-Поре. Какая-то женщина тихо говорила пьяному мужу:
— Я завтра тебе расскажу, что ты выкинул! Замолчи! Не собираюсь тебя слушать даже!
Небо было усеяно звездами, отражавшимися в реке. Все замерло в «Вье-Гарсон». Рукопожатия.
— Поедешь на яхте?
— Щук ловить поеду.
— Спокойной ночи.
Целый ряд комнат в коридоре. Мегрэ спросил у Джеймса.
— Для меня есть комната?
— Любая! Если найдешь свободную… Если нет, тебе ничего не остается, как придти ко мне.
В окнах зажегся свет. Послышался звук падающей на пол обуви скрип матрацев.
В одной из комнат отчаянно шепталась какая-то парочка. Быть может, жена, которой необходимо было что-то сказать своему мужу?
Теперь каждый обрел свое истинное лицо. Было одиннадцать часов утра. День стоял жаркий. Официантки, одетые в черное с белым, двигались от стола к столу, расставляя приборы.
Люди стали собираться группками — одни в пижамах еще, другие в матросских костюмах, а кто во фланелевых брюках.
— Что, пересохло в горле?
— Не очень… А у тебя?
Некоторые отправились на рыбную ловлю, иные уже возвращались. Виднелись небольшие парусники, байдарки.
На торговце рубашками был хорошо сшитый серый костюм — чувствовалось, что человек он аккуратный, не любит появляться кое-как одетым. Увидел Мегрэ, подошел к нему.
— Разрешите представиться: господин Файтен… Вчера я рассказывал вам про свой магазин рубашек. На работе меня зовут Марсель!
— Хорошо спали?
— Вовсе не спал. Как и следовало ожидать, жене моей было плохо. Каждый раз одно и тоже. Она прекрасно знает, что у нее неважное сердце…
Почему казалось, что взгляд его следит за выражением лица Мегрэ?
— Вы не видели ее сегодня?
Он стал оглядываться вокруг. Обнаружил ее в парусной лодке, где сидели еще четверо или пятеро в купальных костюмах. Правил Бассо.
— Вы никогда не были в Морсанге? Здесь очень приятно… Вот увидите, вы вернетесь сюда. Здесь чувствуешь себя как дома. Бывает только постоянный народ, друзья. Вы любите бридж?
— Гм!
— Сейчас собираются составить партию. Вы знакомы с Бассо? Один из самых крупных торговцев углем в Париже. Обаятельный парень! Это его лодка подходит. Госпожа Бассо страшно любит спорт.
— А Джеймс?
— Он, наверно, уже пьет где-нибудь, держу пари. Существует от стакана к стакану. А ведь совсем молодой! Мог бы еще чего-нибудь добиться. Превыше всего ставит спокойную жизнь. Он служащий в английском банке на площади Вандом. Ему не раз предлагали всевозможные должности — от всего отказывался. Предпочитает кончать работу в четыре, после чего его всегда можно найти в одном из кабачков на улице Ройяль.
— Что это за высокий молодой человек?
— Сын торговца ювелирными изделиями.
— А господин, что удит вон там?
— Хозяин свинцового завода. Самый азартный рыбак во всем Морсанге. Другие играют в бридж. Кто катается на лодке… Кто рыбачит… Приятный народец. У некоторых свои виллы здесь.
За первым поворотом реки виднелся совсем маленький белый домик, из-за которого выглядывал навес, где стояла пианола.
— И все приходят в двухгрошовый кабачок?
— Два года уже… Пожалуй, можно сказать, что открыл его Джеймс. Раньше бывало только несколько рабочих из Корбея, приходивших потанцевать в воскресенье. Джеймс пристрастился ходить туда выпивать, когда компания слишком уж расходилась. Однажды за ним последовали остальные. Потанцевали там. Так и вошло в привычку. Старые клиенты, вытесненные с привычного места, постепенно покинули кабачок.
Мимо прошла официантка с подносом, уставленным аперитивами. Кто-то нырял на реке. Из кухни доносился запах жареного.
На крыше кабачка дымилась труба. В памяти Мегрэ всплыло лицо: тонкие коричневые усики, острые зубы, трепещущие ноздри… Жан Ленуар ходил, не останавливаясь, стараясь скрыть волнение, говорил, рассказывал про двухгрошовый кабачок. «Если бы туда отправлялись все те, кто этого заслуживает!..»
Не в кабачок! В другое место, куда он отправился совсем один, назавтра, когда Париж еще спал!
Мегрэ вдруг почувствовал, как ему стало холодно в этот жаркий день. Он совсем другими глазами взглянул на одетого с иголочки торговца рубашками, курившего сигарету с золоченым мундштуком. Потом он увидел, как к берегу подошла лодка Бассо, как из нее выскочили полуодетые люди, стали пожимать руки стоявшим.
— Вы позволите представить вас нашим друзьям? — спросил Файтен. — Господин?..
— Мегрэ, служащий.
Церемония совершилась как положено, с поклонами, произнесением «восхищен», «для меня большое удовольствие»…
— Вы ведь были с нами вчера вечером, не правда ли? Небольшая шутка, в общем, удавшаяся… Вы играете в бридж днем?
Тощий молодой человек подошел к Файтену, отвел его в сторону, что-то тихо сказал. Маневр не ускользнул от Мегрэ, заметившего, как нахмурился торговец рубашками; на лице его отразилось нечто вроде страха, он оглядел Мегрэ с головы до ног, но потом вид у него стал опять вполне нормальным.
Приехавшие подошли к террасе, стали искать свободные столики.
— Стаканчик перно, генерал? Да, а где Джеймс?
Файтен явно нервничал, несмотря на старание держать себя в руках. Он был занят только Мегрэ.
— Что вы будете пить?
— Абсолютно все равно.
— Вы…
Он не кончил фразу, сделав вид, что смотрит куда-то в сторону Потом все-таки тихо сказал:
— Странно, что случай привел вас в Морсанг.
— Да, странно… — согласился комиссар.
Подали напитки. Все говорили одновременно. Нога госпожи Файтен покоилась на ноге Бассо, и она пристально смотрела на него блестящими глазами.
— Хороший день! Жаль, что слишком прозрачная вода для ловли.
Воздух был до противности неподвижен, и Мегрэ вспомнил луч солнца, проникавший с высоты в белую камеру.
Ленуар шагал, шагал, шагал, словно стараясь забыть, что ему уже недолго осталось ходить.
Взгляд Мегрэ тяжело скользил по лицам — Бассо, торговца рубашками, хозяина фабрики, подошедшего Джеймса, парней, женщин…
Он пытался поочередно представить, как каждый из них толкает ночью труп вдоль канала Сен-Мартен, «точно манекен, который хотят заставить ходить».
— Ваше здоровье! — произнес Файтен, широко улыбаясь.
Мегрэ позавтракал один на террасе «Вье-Гарсон». Столики вокруг были заняты завсегдатаями, и разговор был общим.
Теперь он представлял примерно, к какой социальной среде принадлежали его соседи: коммерсанты, мелкие промышленники, инженер, два врача. Люди, у которых есть свои машины, но только одно воскресенье, чтобы повеселиться» за городом.
У каждого лодка — моторная или парусная. Каждый более или менее страстный рыболов.
На двадцать четыре часа в неделю они облачались в полотняные костюмы, ходили босиком или в сабо, а некоторые еще пытались изобразить развинченную походочку старого морского волка.
Больше супружеских пар, чем молодежи. Между собой — непринужденность в обращении, свойственная людям, привыкшим годами встречаться каждое воскресенье.
Джеймс был персоной популярной, связующим звеном между всеми; стоило ему скорчить постную физиономию — лицо кирпично-красное, глаза блуждают — как кругом начинали подтрунивать:
