мне бы хотелось, чтобы вы как можно скорее убрались отсюда.
— Ева Макклур? Дочь старого Джона? Отлично!
Молодой человек, видимо, был очень доволен.
— Я очень рад, что вы не принадлежите к этой своре. Я действительно очень рад.
— Ах, вы очень рады! Вот как?
Ева надеялась, что ей удалось вложить в эти слова максимум язвительности. Но ситуация все ухудшалась.
— Ненавижу писательниц. Кривляки. И во всей толпе ни одного красивого лица.
— Карен Лейт очень красива.
— Ни одна женщина старше тридцати лет не может быть красивой. Красота — это молодость! После этого — сплошная косметика. А то, что принято называть шармом… я думаю, вы можете дать вашей будущей мачехе сто очков вперед.
Ева чуть не задохнулась.
— А я думаю, что вы самый… что вы самый невоспитанный, самый дерзкий…
— Я вижу их всех обнаженными, без одежды, — продолжал он, не обращая никакого внимания на слова Евы. — Они самые обыкновенные люди, такие же, как все остальные.
— Вы что? — Голос Евы сорвался. Ей казалось, что никогда в жизни она не встречала более отвратительного мужчину.
— Гм-м, — промычал он, изучая ее профиль. — Луна. Вода. Хорошенькая девушка, изучающая свое отражение… Что ж, несмотря на мрачную философию, еще есть надежда.
— Не знаю, почему я вообще продолжаю с вами разговаривать, — сердилась Ева. — Я просто любовалась золотыми рыбками и думала, когда эти создания спят?
— Что?! — воскликнул отвратительный молодой человек. — А дело-то, оказывается, гораздо хуже, чем я предполагал.
— В самом деле…
— Смотреть при луне в бассейн и думать о том, когда спят золотые рыбки. Это, пожалуй, еще худший признак, чем желание смерти!
Ева повернулась и окинула его ледяным взглядом.
— Могу я спросить, кто вы такой?
— Это уже лучше, — с удовлетворением ответил молодой человек. — Мы всегда считаем, что определенно выраженные эмоции, например злость, являются хорошим признаком в патологических случаях. Так вот, я — человек по имени Скотт.
— Вы, наконец, уберетесь отсюда? — грубо сказала Ева. — Или мне уйти, мистер Скотт?
— Нечего так задирать ваш очаровательный носик. Это единственное имя, которое я когда-либо имел. Скотт Ричард Барр. Доктор. Хотя для вас просто Дик.
— О, — невольно опешила Ева. — Тот самый Скотт?
Она много слышала о докторе Ричарде Барре Скотте. Она могла бы не знать о нем, если бы жила где-нибудь в Патагонии. Вот уже в течение нескольких лет ее подруги с пеной у рта рассказывали о докторе Ричарде Барре Скотте. В определенных дамских кругах было принято регулярно посещать роскошную приемную доктора Скотта на Парк-авеню. Даже самые добродетельные матери вдруг обнаруживали у себя признаки различных таинственных заболеваний, требующих вмешательства доктора, хотя по туалетам, в которых женщины отправлялись к нему на прием, можно было скорее сделать вывод, что они идут на коктейль в отель «Риц».
— Теперь вы видите, почему ваши слова затронули меня? — спросил доктор Скотт, слегка наклоняясь к ней. — Чисто профессиональная реакция. Все равно что бросить собаке кость. Садитесь, пожалуйста.
— Простите.
— Садитесь, пожалуйста.
— Садиться? — пробормотала Ева, невольно подумав при этом, в порядке ли у нее прическа. — Зачем?
Доктор огляделся. Но, кроме мириадов светлячков и доносившегося издалека говора гостей, ничто не нарушало их одиночества в этой части японского садика. Он положил свою сильную, прохладную руку на кисть Евы, от чего по ее телу побежали мурашки. Она редко испытывала это чувство и резко отдернула руку.
— Не будьте ребенком, — успокоил он ее. — Садитесь и снимите скорее ваши туфельки и чулки.
— Никогда в жизни я не сделаю ничего подобного. — Удивлению и негодованию Евы не было предела.
— Снимите же, — в голосе молодого человека послышалась угроза.
И в следующий момент, неожиданно для себя, Ева послушно села на каменную стенку бассейна и покорно выполнила его приказание.
— Отлично, — весело сказал доктор Скотт, присев около нее на корточки.
— Давайте посмотрю. Очаровательные ножки. Просто очаровательные! Красивый изгиб, подъем и никакой тенденции к плоскостопию. А теперь опустите их в воду.
К величайшему смущению Евы, ей вдруг понравилась эта ситуация. Все было так романтично, как в модных новеллах. Да, действительно, он несколько необычный доктор, неохотно призналась она себе. Все, что говорят о нем, отнюдь не является преувеличением.
— Очень мило, очень мило, — задумчиво повторял доктор Скотт.
И вдруг в Еве вспыхнула ревность. Вероятно, он уже не раз в прошлом проделывал такие же глупости с другими женщинами. Конечно же, это один из элементов его профессиональной техники. Светский врач. И вся ситуация утратила для Евы часть своего очарования. От доктора Макклура она много слышала о таких врачах. Это были умные молодые люди, обязанные своими успехами личному обаянию и умелому поведению у постели больного. Доктор Макклур называл их паразитами. Конечно, они были всегда очень красивыми, всегда высматривали добычу среди глупых представительниц женского пола. Они представляют собой определенную угрозу для общества. Ева безоговорочно соглашалась с этим приговором.
Сейчас она покажет ему. Он, вероятно, думает, что поймал очередную рыбку. Дочь доктора Макклура. Несомненно, это великолепная реклама. Объявление об этом можно будет повесить в приемной, как шкуру убитого зверя… Ева уже совсем приготовилась снова натянуть чулки, как вдруг почувствовала, что он крепко взял ее за лодыжки и опустил ее ноги в воду.
— Великолепно, очаровательно, — продолжал рассеянно повторять доктор Скотт.
Ее босые ноги окутала прохлада, которая постепенно стала подниматься все выше, охлаждая разгоряченное тело.
— Холодно? — спросил доктор Скотт.
Ева уже начала злиться на себя, однако из ее уст послышалось только робкое «да».
Доктор Скотт поднялся.
— Вот и отлично. А теперь, юная леди, ответьте мне на несколько сугубо личных вопросов.
Ева вспыхнула. Но сидеть, погрузив ноги в прохладную воду, было так приятно, что она тотчас успокоилась.
Доктор кивнул:
— Ноги горячие — нрав вспыльчивый. И наоборот. Отличное средство в жаркую погоду.
— Это обычное приготовление к осмотру, доктор Скотт? — съязвила Ева.
— Что?
— Я хочу сказать, что, у вас в приемной тоже есть бассейн? А чем вы заменяете луну?
— О, — рассеянно пробормотал доктор Скотт. — Вероятно, это от слишком обильного потребления саки-юки или чего-то в этом роде.
Ева вздохнула, с удовольствием шевеля пальчиками в прохладной воде.
Доктор Скотт не сводил с нее взгляда. Потом встал и сказал:
— Понимаете, обычно бывает несколько причин, которые могут вызвать у молодой девушки мысли о самоубийстве.
Он сел рядом с ней.
— Сколько вам лет?
— А где же бланк «истории болезни»? — спросила Ева.
— Что?
— Да так. Мне двадцать лет.
— Пищеварение?
— Отличное.
— Аппетит?
— До недавнего прошлого ела как чушка.
Доктор Скотт посмотрел на ее прямую спину, гладкие руки и изящную фигуру, залитую
