– Вы сами-то понимаете, что́ несете, мистер Кремер?
– Отлично понимаю, черт побери!
– Арчи, – стрельнул глазами в мою сторону Вульф, – выстави этого человека вон из моего дома. С применением силы, если потребуется.
Мне это вовсе не улыбалось. Кремер все-таки инспектор полиции. Очень может быть, что он вооружен, а я, как назло, в лучшем своем костюме.
Поэтому я остался в кресле.
– Джентльмены, – насмешливо протянул я, – мне казалось, вы оба умеете держать удар. Теперь я вижу, что ошибался. Вас обоих постигла неудача, только и всего. А вы ведете себя как малые дети, вымещая злость друг на друге. Инспектор Кремер, вам чертовски хорошо известно, как хитер и коварен мистер Вульф. Он десять раз подумает, прежде чем разгуливать, вернее, рассиживать с убийцей в кармане, надеясь уберечь того от наказания. Так стоит ли безумствовать и крушить мебель? А вы, мистер Вульф? Вам же ясно, что инспектор просто треплет языком. Будь вы в форме, пустили бы в ход иронию и тонкую издевку, не вынуждая меня выставить себя идиотом. Вы просто огорчены и раздосадованы тем, что наконец столкнулись с делом, которое вам не по зубам.
Я поднялся и направился к двери в прихожую, а на пороге обернулся:
– Вам придется извинить меня, джентльмены. Спешу на встречу с подозреваемой. Как-никак я детектив и расследую убийство.
Мне так и не довелось узнать, чем закончился тот разговор. Вульф об этом помалкивал, а когда спустя продолжительное время я пристал к нему с вопросами, ответом мне было лишь невнятное ворчание.
Суббота и воскресенье прошли в том же невеселом ключе. Утром в субботу Вульф по телефону вызвал меня к себе в комнату во время завтрака, а когда я явился, вспомнил вдруг о своем запрете обсуждать дела по ходу приема пищи и заставил сидеть и наблюдать за тем, как он меланхолично расправляется с четырьмя тостами и яйцами под соусом бер-нуар из прокаленного сливочного масла.
Закончив трапезу, он снабдил меня инструкциями, которые прозвучали как гром среди ясного неба. Босс взялся-таки за дело. Мне предстояло провести выходные, поочередно гоняясь за Беном Френкелем, Гарольдом Энтони, Розой Бендини и Гвинн Феррис, чтобы доставить их, одного за другим, в его кабинет. Он собирался весь уик-энд напролет вытряхивать из них нужные сведения.
Так и вышло. Подобным образом мы провели субботу и воскресенье, заодно придумав себе еще пару занятий, вроде моей вылазки в обществе лейтенанта Роуклиффа для осмотра личных бумаг и вещей Нейлора.
Но и Вульф не просто убивал время, вызывая к себе свидетелей. В субботу он провел три часа в обществе Гарольда Энтони и еще четыре – с Гвинн Феррис. Воскресным днем пять часов потратил на Розу Бендини и шесть – на Бена Френкеля. Вульф рыл землю в поте лица своего. Поздним вечером в воскресенье, после ухода Френкеля, он долго сидел в кресле вообще не шевелясь, а затем проговорил низким утробным голосом, которым как будто заразился от собеседника:
– По-видимому, придется встретиться и с остальными. Рядовыми начальниками и высшим руководством. Сможешь привести их сюда в понедельник, часам к одиннадцати?
Я как раз щелкал на машинке, пытаясь в своих безнадежно запущенных записях угнаться за жизнедеятельностью растений. Не поворачивая головы, я твердо объявил:
– Не смогу. Люди заняты важным делом – поставляют инженерное оборудование. Они и без того уверены, что мы не оправдали ожиданий. Даже Армстронг… Ну, помните, тот сухонький тип? Даже он начинает подозревать, что корпорация зря тратит на нас фонды.
Вульф не возразил. Да что там – он даже не хрюкнул. Я продолжал щелкать, закончил с мильтониями и принялся за фаленопсисы. Минуты текли, пока не набежал целый час, а затем пошел второй. Было уже за полночь, пора ложиться, а я все стучал по клавишам. Вульф откинулся на спинку кресла, занавесил глаза веками и неустанно работал губами – вытягивал, втягивал и опять по новой. Мне было интересно, что́ из этого получится.
Наконец Вульф поерзал в кресле, сделал глубочайший выдох и открыл узкие щелочки глаз.
– Арчи?
– Да, сэр.
– Ты был прав.
– Да, сэр.
– Я действительно, как ты выразился, столкнулся с делом, которое мне не по зубам. Убийца либо слишком хитер, либо чересчур удачлив. Мистер Мур мертв уже почти четыре месяца, а мистер Нейлор – девять дней. И чем мы можем похвастать?
– Счетом на расходы.
– Да. Это беспрецедентно. В нашем распоряжении всего один факт, который может оказаться полезным. Променад мисс Ливси с мистером Нейлором. Но мы толком не знаем, важен он для следствия или нет, а выяснить это не в состоянии. Мы не можем заняться отделением подлинных улик от ложных, потому что не располагаем вообще никакими. В буквальном смысле. Но их нет и у мистера Кремера. Случалось ли с нами прежде что-то подобное?
– Нет, сэр.
– Вот именно. Не случалось. Я нахожу это интересным и стимулирующим. Что мы обычно делаем, когда не имеем улик? Известно тебе?
– Нет, сэр.
– Мы их фабрикуем. Начнем с одной, хотя, возможно, потребуется и больше. Попробуем в порядке эксперимента. Зачехли эту треклятую машинку, разверни кресло и послушай меня.
– Да, сэр.
Составление плана отняло у Вульфа едва ли не час. Я делал заметки. В итоге он с нажимом переспросил:
– Итак?
В ответ я нерешительно кивнул:
– Если ничего лучшего вам в голову не приходит, придется попытаться. Что ж, я рискну. Меньшее, чего мы можем добиться, это очередное убийство.
Наглядным показателем наших «успехов» стала перемена в отношении ко мне сотрудников отдела фондов «Нейлор – Керр», где я появился утром в понедельник. Бывали деньки, когда, шествуя по проходу, я ловил на себе сотни любопытных взглядов. Они остались в прошлом. Теперь мое появление привлекало не больше интереса, чем беготня разносивших почту курьеров.
Первым пунктом коварного плана шел визит – не слишком краткий – к Эстер Ливси. Желая удостовериться, что справлюсь с задачей прежде, чем Розенбаум призовет секретаршу для утренней диктовки, я через весь зал поспешил к ее кабинету, как только бросил плащ и шляпу в каморке, которую у меня еще не успели отобрать. Дверь стояла открытой нараспашку, но я прикрыл ее сразу, как вошел.
Мисс Ливси уже протерла стол и теперь разбирала на нем бумажные залежи. Бросила на меня косой взгляд и повернулась с гневным вопросом:
– Чего вы хотите?
Широко улыбаясь, я устроился на стуле.
– У вас выработалась вредная привычка интересоваться моими желаниями. Это все нервы.
– Чего вы хотите?
Она казалась постаревшей и несколько утомленной, но я даже не попытался убедить себя, будто мисс Ливси стала для меня всего лишь набором живых клеток, на девяносто процентов состоящим из воды. Меня по-прежнему не отвращала мысль, что эта женщина нуждается в моей помощи. А самое неприятное заключалось в том, что я уже приступил к исполнению плана, способного сделать эту помощь гораздо нужнее.
– Присядьте и расслабьтесь, – посоветовал я ей.
– Нет. – Она так и стояла со стопкой бумаг в руке. – Я пожалуюсь мистеру Розенбауму, что вы беспокоите меня, мешая работать.
– Ваше право, – согласился я. – Не стану отрицать, я беспокою множество людей, как и вы сами. В подобных обстоятельствах иначе и не бывает. Сомневаюсь, чтобы Розенбаум решился вышвырнуть меня вон. Поднимется страшный шум. Я буду отчаянно кричать, цепляться за дверные косяки. Может быть, даже вырвусь и начну метаться между столами. Впрочем, можете попытаться. Или не обращайте на меня внимания и занимайтесь своим делом. Я не наброшусь сразу, как вы отвернетесь.
Она раскладывала свои бумаги, стиснув зубы, так что от напряжения мышц все ее лицо исказилось.
– Кстати о вашей работе, – продолжал я. – Помните, вы как-то сказали мне, что вам тут нравится и что вы хотите сохранить место? Не думаю, что вам тут по-прежнему уютно, со всем этим беспокойством. Но если не хочется терять работу, поверьте, я вас понимаю. Сам вынужден зарабатывать себе на жизнь. Ну и не теряйте работу – увольтесь сами. У мистера Вульфа обширные связи, он знаком со старшим компаньоном одной из лучших и крупнейших адвокатских контор Нью-Йорка. Можете устроиться туда секретарем к кому-нибудь из боссов. Семьдесят долларов в неделю для начала, рабочий день с девяти тридцати до пяти, суббота – выходной, и вот уже восемнадцать лет они не забывают выплачивать своим служащим бонусы к Рождеству. Ваш кабинет будет втрое крупнее здешнего, два окна, два ковра, пишущая машинка по вашему выбору, хороший вид на гавань и статую Свободы. Что скажете?
Она возилась с бумагами, ни разу на меня даже не покосившись. Я принял это за добрый знак и принялся живописать яркими красками светлое будущее мисс Ливси в юридическом бизнесе. Для достижения желаемого эффекта мне требовалось провести с нею по меньшей мере четверть часа, еще лучше – минут двадцать. Поэтому я подошел к вопросу со всей обстоятельностью и рассмотрел его со всех возможных сторон.
