К следующему утру произошло несколько изменений. Внимание Райтсвилла временно переключилось с Джима Хейта на Эллери Смита. Газета Фрэнка Ллойда извещала о сенсационных фактах в показаниях мистера Смита, а в редакционной статье говорилось следующее:
«Бомба, содержавшаяся во вчерашних показаниях мистера Смита, оказалась хлопушкой. Предъявить этому человеку обвинение не представляется возможным. У Смита начисто отсутствует мотив. До приезда в Райтсвилл в прошлом августе он не знал ни Нору, ни Джеймса Хейта, ни вообще кого-либо из Райтов. Он практически не контактировал с миссис Хейт, а тем более с Розмэри Хейт. Какова бы ни была причина его вчерашней донкихотской выходки — а прокурор Брэдфорд заслуживает порицания за обращение с этим свидетелем, который явно заманил его в ловушку, — она не значит ровным счетом ничего. Даже если Смит был единственным, кто, помимо Джима Хейта, мог отравить роковой коктейль в канун Нового года, он никак не мог быть уверен, что его выпьет именно Нора Райт, в отличие от Джима Хейта, который сам передал ей бокал. Смит не мог написать три письма, которые, безусловно, написаны почерком Джеймса Хейта. Райтсвилл и присяжные могут лишь прийти к выводу, что случившееся вчера было либо отчаянным жестом дружбы со стороны Смита, либо циничной выходкой с целью попасть в газету со стороны писателя, использующего Райтсвилл в качестве подопытной морской свинки».
* * *
Снова вызвав Эллери следующим утром на место свидетеля, Брэдфорд первым делом сказал ему:
— Я передаю вам официальный протокол ваших вчерашних показаний. Пожалуйста, начните читать вслух.
— «Вопрос. Ваше имя? Ответ. Эллери Смит…»
— Стоп! Вы заявили, что ваше имя Эллери Смит, не так ли?
— Да, — подтвердил Эллери, у которого все похолодело внутри.
— Смит ваша настоящая фамилия?
«Ха-ха! — подумал Эллери. — Этот человек не так прост!»
— Нет.
— Значит, она вымышленная?
— Порядок в зале суда! — крикнул пристав.
— Да.
— Каково же ваше подлинное имя?
— Я не вижу смысла в этих вопросах, ваша честь, — вмешался судья Мартин. — Мистер Смит не является подсудимым…
— Что скажете, мистер Брэдфорд? — с любопытством осведомился судья Ньюболд.
— Вчерашние показания мистера Смита, — с легкой улыбкой отозвался Брэдфорд, — логически подвергают сомнению то, что только обвиняемый мог отравить коктейль. Мистер Смит заявил, что также мог это сделать. Поэтому мой сегодняшний допрос должен включить изучение характера мистера Смита…
— И вы можете изучить характер мистера Смита, выяснив его настоящее имя? — нахмурившись, спросил судья Ньюболд.
— Да, ваша честь.
— Тогда я это разрешаю. Продолжайте допрос, обвинитель.
— Пожалуйста, ответьте на мой последний вопрос, — обратился Брэдфорд к Эллери. — Каково ваше подлинное имя?
Эллери видел, что Райты ошеломлены — все, кроме Пэт, которая кусала губы от гнева и растерянности. Но ему стало ясно, что Брэдфорд прошлой ночью не терял времени зря. Конечно, фамилия Квин теоретически не обеспечивала иммунитет против обвинения в убийстве, но практически была вполне способна изгнать из умов присяжных предположение, что ее знаменитый обладатель может быть как-то связан с преступлением. Выходит, дело — швах.
— Мое имя Эллери Квин, — со вздохом ответил Эллери.
Судья Мартин сделал все, что мог, в сложившейся ситуации. Брэдфорд точно рассчитал время. Снова вызвав Эллери свидетелем, прокурор дал защите основание для протеста. Но протест утонул в открытии подлинной личности Эллери. Однако судья Мартин нашел удачную зацепку.
— Мистер Квин, вас, как опытного наблюдателя феномена преступления, заинтересовали возможности этого дела?
— Необычайно.
— Поэтому вы держали Джеймса Хейта под неослабным наблюдением в канун Нового года?
— Да, и из-за беспокойства о семье Райт.
— Вы опасались попытки отравления со стороны Хейта?
— Да, — просто ответил Эллери.
— Вы видели подобную попытку с его стороны?
— Нет!
— Вы не видели ни одного жеста или движения Джеймса Хейта, которое могло бы скрывать добавление мышьяка в бокал с коктейлем?
— Не видел.
— И вы наблюдали за ним, ожидая именно подобных действий?
— Да.
— Это все, — с триумфом заявил судья Мартин.
Газеты единодушно согласились, что мистер Эллери Квин, который подыскивал в Райтсвилле материал для нового детективного романа, ухватился за ниспосланную адом возможность создать общенациональную рекламу истории с таинственными письмами. Брэдфорд мрачно объявил, что завершил процедуру обвинения.
Наступил уик-энд, и все участники разошлись по домам, отдельным номерам или, в случае с заезжими репортерами, койкам в вестибюле «Холлиса». Весь город придерживался мнения, что дело выглядит скверно для Джима Хейта, и это вполне естественно, так как он, безусловно, виновен. В придорожных гостиницах шумно пировали по этому поводу. Зато в гостиной Райтов, где в пятницу вечером вновь собрался неофициальный комитет по защите Джеймса Хейта, царила атмосфера отчаяния.
— Что вы об этом думаете? — без всякой надежды спрашивала Нора у Эллери, судьи Мартина, Роберты Робертс, которые в ответ могли лишь покачать головой.
— Заявление Квина помогло бы куда больше, — проворчал старый судья Илай, — если бы присяжные не были настолько зациклены на виновности Джима. Нет, Нора, ситуация — хуже некуда. Иного я тебе сказать не могу.
Нора уставилась невидящими глазами на огонь в камине.
— Только подумать, что вы в действительности Эллери Квин, — вздохнула Герми. — Раньше я была бы вне себя от возбуждения, но сейчас я так измотана…
— Где же твой бойцовский дух, мама? — пробормотала Лола.
Герми улыбнулась, но тут же извинилась, сказав, что должна лечь, и потащилась наверх, еле волоча ноги. Вскоре Джон Ф. произнес: «Спасибо, Квин» — и отправился следом за женой, как будто ее уход поставил его в неловкое положение.
Остальные некоторое время сидели молча.
— По крайней мере, Эллери, — заговорила наконец Нора, — то, что вы видели, подтверждает невиновность Джима. Это уже что-то. Они должны вам поверить!
— Будем на это надеяться.
— Судья Мартин, — внезапно заговорила Роберта, — в понедельник ваш черед завывать. О чем вы собираетесь выть?
— Может, подскажете? — отозвался судья Илай.
Роберта опустила глаза.
— Не могу подсказать ничего полезного, — тихо призналась она.
— Значит, я был прав, — пробормотал Эллери. — Очевидно, со стороны виднее…
Что-то хрустнуло. Пэт вскочила, а обломки бокала, из которого она потягивала шерри, поблескивали в камине среди языков пламени.
— Что с тобой? — воскликнула Лола. — Все-таки у нас сумасбродная семейка!
— Я скажу вам, что со мной! — крикнула Пэт. — Мне осточертело сидеть на… сидеть и изображать Урию Хипа.[55] Я намерена кое-что сделать!
— Пэтти! — ахнула Нора, глядя на младшую сестру так, словно она внезапно превратилась в мистера Хайда[56] в женском облике.
— Что ты болтаешь, плакса? — проворчала Лола.
— У меня есть идея!
— У малышки появилась идея, — усмехнулась Лола. — Со мной тоже однажды было такое. А когда я пришла в себя, то мне пришлось разводиться с этим ничтожеством, и все начали тыкать в меня пальцами. Сядь на место, плакса.
— Подождите, — остановил мистер Эллери. — Что за идея, Пэт?
— Можете развлекаться дальше, — огрызнулась та. — Но у меня есть план, и я собираюсь его осуществить.
— Какой план? — поинтересовался судья Мартин. — Я готов выслушать каждого, Патриция.
— Вот как? — усмехнулась Пэт. — Ну а я не готова говорить. Узнаете, когда придет время, дядя Илай! Вы только должны сделать одну вещь…
— А именно?
— Вызвать меня последним свидетелем защиты!
— Но зачем?.. — озадаченно начал судья.
— В самом деле, зачем? — подхватил Эллери. — Лучше сначала поговорите со старшими.
— Разговоров и так было слишком много, дедушка.
— Но чего вы намерены добиться таким образом?
— Мне нужны три вещи. — Пэт выглядела мрачной. — Время, появление последней на свидетельском месте и немного твоих новых духов «Аромат одалиски», Нора… Добиться, мистер Квин? Я собираюсь спасти Джима!
Нора выбежала, используя вязанье как носовой платок.
— И я это сделаю! — заявила Пэт тоном подружки гангстера. — Я покажу этому Картеру Брэдфорду!
Глава 26
ПРИСЯЖНЫЙ НОМЕР СЕМЬ
