— Не утруждайте себя. Я привезу ее.
— Когда?
— Прямо сейчас. Немедленно. Одна нога здесь, другая там. — Я положил трубку и повернулся к мисс Фрост: — Инспектор у вас дома. И думаю, он там не один. Вы поедете? Или сказать ему, что я близорук и обознался?
Елена поднялась и застыла в нерешительности.
— Спасибо, — произнесла она. — Если вы действительно не можете мне ничего…
— Прошу прощения, мисс Фрост, — ответил Вулф, — но пока нет. Может быть, завтра. Я позвоню вам. И не сердитесь на мистера Кремера. Он желает вам только добра. Спокойной ночи.
Я встал и вместе с Еленой вышел из кабинета.
Машину я оставил в гараже, поэтому мисс Фрост пришлось подождать меня у подъезда. Когда мы свернули на Десятую авеню, я сказал:
— Мне кажется, вы еще не пришли в себя. Постарайтесь расслабиться.
Она поблагодарила, но сидела все так же напряженно и до самой Шестьдесят пятой улицы не произнесла ни слова. Я думал о предстоящей мне веселой ночке. С той самой минуты, когда она примчалась к нам с этим известием, я все время упрекал себя, что так безответственно поспешил смыться с Семьдесят третьей улицы. Ведь машина Джебера стояла рядом с моей, а умер он буквально через пять минут после того, как я уехал. Это ж надо, как не повезло!
Веселой ночки между тем не получилось. Мое пребывание в квартире Фростов в качестве провожатого Елены оказалось коротким и малоприятным. Она дала мне свой ключ, я отпер дверь, но на пороге стоял полицейский, а в кресле среди зеркал сидел еще один. И в комнату нас не пустили.
— Постойте-ка оба.
Полицейский исчез в гостиной. Тут же появился Кремер. Вид у него был озабоченный и неласковый.
— Добрый вечер, мисс Фрост. Будьте добры, пойдемте со мной.
— Мама здесь? А Лу?
— Все здесь. Спасибо, Гудвин, премного обязан. Приятных сновидений.
— Я не хочу спать. Лучше побуду пока здесь, надеюсь, не помешаю.
— Не помешаешь, если пойдешь себе подобру-поздорову. Могу помочь.
По его тону было ясно, что спорить бесполезно. Я промолчал и попрощался с Еленой:
— Спокойной ночи, мисс Фрост. — Потом я повернулся к полицейскому: — А ну, приятель, открой-ка мне.
Он не шевельнулся. Тогда я широко распахнул дверь и вышел. И закрыть ее ему все-таки пришлось.
На следующее утро, в субботу, не было никаких признаков того, что работа занимает хоть какую-то часть мыслей Вулфа. Уже к восьми я привел себя в порядок в ожидании поручений от шефа, но с тем же успехом я мог бы дрыхнуть свои законные пятьсот десять минут. Телефон молчал. Фриц, как обычно, отнес Вулфу в спальню поднос с апельсиновым соком, печеньем и шоколадом. Никаких указаний о чем-то более существенном, нежели разбор утренней почты и помощь Фрицу по хозяйству, по-прежнему не было.
В девять часов по урчанию лифта я понял, что Вулф, как обычно, поднимается в оранжерею. Я сидел на кухне за маленьким столиком и отдавал должное тостам и яичнице из четырех яиц, зажаренной на медленном огне под крышкой, одновременно поглощая газетные сообщения о сенсационной смерти Перрена Джебера. Из них я узнал кое-что новое для себя. Оказывается, забираясь в машину, он задел головой маленькое блюдце с ядом, которое было прикреплено пластырем к матерчатой крыше над сиденьем. Отрава вылилась прямо на него, причем большая часть попала на шею. Что это был за яд, газеты не сообщали. Я решил выпить вторую чашку кофе, а потом поискать в шкафу справочник по токсикологии. Вряд ли найдется много ядов, которые, попав на кожу, могут дать моментальный результат.
В начале десятого позвонил Сол Пензер. Он попросил Вулфа, и я переключил его на телефон в оранжерее. К моему неудовольствию, Вулф потребовал, чтобы я положил трубку. Я не особо удивился и, вытянув ноги, принялся разглядывать свои ботинки и мечтать, как в один прекрасный день войду в кабинет с убийцей в чемодане и Ниро Вулфу дорого обойдется разрешение заглянуть внутрь.
Вскоре позвонил Кремер. Его я тоже соединил с Вулфом и на этот раз слушал разговор по своему телефону и даже записывал его в блокнот. Но все оказалось пустой тратой времени. Голос Кремера был усталым и недовольным — три хороших коктейля и крепкий сон ему бы явно не помешали. Смысл же его ворчания сводился к тому, что у окружного прокурора дым стоит коромыслом и вот-вот будут предприняты самые решительные действия. В ответ Вулф полным сочувствия тоном выразил надежду, что своими необдуманными действиями прокуратура не сведет на нет всех достижений Кремера по этому делу. В ответ инспектор послал Вулфа куда подальше. Содержательно поговорили…
Я вытащил справочник по токсикологии. Со стороны я, наверно, мог показаться усердным исследователем, с головой погруженным в науку, но на самом деле я напоминал скорее тигра в клетке. Мне так сильно хотелось найти хоть какую-нибудь зацепку, что даже под ложечкой заныло. Ведь на этом деле я уже два раза садился в галошу — сначала не смог увезти Джебера из Гленнэнна и потом ухитрился смыться с Семьдесят третьей улицы за три минуты до того, как он отдал там концы.
Именно поэтому я был настроен не особо гостеприимно, когда около десяти Фриц принес визитную карточку Мэтьюса Р. Фрисби. Я попросил проводить гостя в кабинет. Об этом Фрисби, помощнике окружного прокурора, я когда-то слышал, но знаком с ним не был. Теперь я понял, что не много потерял. Он был в тщательно отглаженном костюме, весь напомаженный и прилизанный — ну, вылитый манекен из галантерейной лавки. Весь его вид говорил о том, что жить с такой самоуверенностью довольно тяжело.
Он заявил, что хочет видеть Ниро Вулфа. Я ответил, что Ниро Вулф, как обычно, занят до одиннадцати часов. Тогда он сказал, что прибыл по делу важному и не терпящему отлагательства, и потребовал немедленной встречи с Вулфом.
Я ласково улыбнулся:
— Погодите минутку.
Неторопливо поднявшись по трем пролетам в оранжерею, я застал Вулфа погруженным в эксперимент по выведению гибридных семян нетрадиционными методами опыления. Легким кивком он дал понять, что заметил меня.
— Внизу вас ждет один из любителей самых решительных действий, — сообщил я. — По имени Фрисби. Это он занимался делом Клары Фокс — помните, о краже? А теперь хочет, чтобы вы тут же все бросили и немедленно спустились к нему.
Вулф ничего не ответил. С полминуты я подождал, а потом вежливо осведомился:
— Сказать ему, что вы внезапно оглохли?
Вулф фыркнул. Не поворачиваясь ко мне, он проворчал:
— А ты, я вижу, обрадовался. Надо же — сам помощник окружного прокурора, да еще именно Фрисби! Не спорь. Тебе только дай повод помучить меня. Можешь считать, тебе это удалось. А теперь иди.
— Что-нибудь передать ему?
— Ничего. Иди.
Спустившись вниз, я подумал, что Фрисби, может быть, хочет немного побыть один, поэтому я заглянул на кухню перекинуться парой слов с Фрицем о предстоящем обеде и прочих интересных вещах. Когда же я вернулся в кабинет, Фрисби сидел с хмурым выражением лица, положив локти на ручки кресла и аккуратно соединив кончики пальцев.
— Ах да, мистер Фрисби, вы ведь хотели лично поговорить с мистером Вулфом? Может быть, вам пока дать книгу или свежую газету? Вулф примет вас в одиннадцать.
Фрисби разъединил пальцы.
— Он дома? Я вас правильно понял? — требовательно спросил он.
— Конечно. Он никогда никуда не выходит.
— Однако я не собираюсь ждать целый час. Я наслышан о его привычках. Но мириться с этим не намерен.
Я пожал плечами:
— Как вам угодно. Так не хотите просмотреть газету, пока вы с этим еще миритесь?
Он встал.
— Ну, знаете! Это невыносимо. Вулф вечно мешает нам работать. Мистер Скиннер послал меня сюда, чтобы…
— Вполне разумно с его стороны. Сам он едва ли захочет прийти снова, учитывая, что в прошлый раз…
— Скиннер послал меня сюда, и я отнюдь не намерен сидеть до одиннадцати. Благодаря излишней мягкости, с которой некоторые сотрудники относятся к Вулфу, он, очевидно, полагает, что ему закон не писан. Но никому не позволено игнорировать законы, слышите, никому! — Его крахмальный воротничок, казалось, стал еще жестче. — Бойден Макнейр убит три дня назад именно в этом кабинете, и есть все основания полагать, что Вулф знает гораздо больше, чем говорит. Его следовало немедленно доставить к окружному прокурору, но его даже толком не допросили! Теперь убит еще один человек, и мы считаем, что Вулф скрывал информацию, с помощью которой можно было предотвратить убийство. Я вообще сделал большое одолжение, приехав сюда сам, поэтому хочу видеть его немедленно. Слышите, не-мед-лен-но!
Я кивнул.
— Да, я все понял, но зачем же так распаляться? Давайте порассуждаем. Если я скажу, что вам все-таки придется подождать до одиннадцати, что тогда?
Фрисби с ненавистью посмотрел на меня.
