— Вы это твердите с тех пор, как мы встретили Леннарта Торсона.
— Но это штука покруче, чем просто сексуальные домогательства, сэр. Это нечто реальное. Сдашь его за это, и с ним покончено навсегда.
— Сдашь за что?
Хейверс передала Линли отчет:
— Елена Уивер была беременна.
— Что, естественно, вызывает вопрос о тех неиспользованных противозачаточных таблетках, не так ли? — спросила Хейверс.
Линли вытащил из кармана куртки очки, вернулся к стулу и прочитал отчет. Елена была беременна восемь недель. Сегодня четырнадцатое ноября. Восемь недель назад бьша где-то третья неделя сентября до начала триместра в Кембридже. Приехала ли тогда Елена в Кембридж или еще нет? — подумал Линли.
Хейверс продолжала говорить:
— Когда я рассказала о них Шихану, он вдруг разразился десятиминутной речью.
Линли вышел из задумчивости: — Что?
— Беременность, сэр.
— И что?
Хейверс изобразила жест отчаяния:
— Вы что, не слушали?
— Я размышлял о временном соотношении. Где она забеременела? В Лондоне или в Кембридже? — Не дожидаясь ответа, Линли переключился на другое. — Каково мнение Шихана?
— В нем есть что-то от викторианского романа, но, как выразился Шихан, в здешнем окружении мы должны мыслить несколько архаически. Архаически с большой буквы «А». И от его версии здорово несет архаикой, сэр. — Карандашом Хейверс начала отстукивать на колене каждое предложение. — Шихан предположил, что у Елены завязался роман со старшим сотрудником колледжа. Девица от него забеременела. Она хотела женить его на себе. Он хотел сделать карьеру. Он знал, что ему не видать повышения, если поползет слух, что от него забеременела студентка. А она угрожала ему, что все расскажет, полагая таким образом склонить его к супружеству. Но все вышло не так, как она задумала. Он ее убил.
— Вы по-прежнему цепляетесь за Леннарта Торсона.
— Он подходит, инспектор. А этот адрес на Сеймур-стрит, который она написала в календаре? Я проверила.
— И?..
— Клиника. По словам врача, который был рад «помочь полиции в расследовании», Елена приходила туда в среду днем, чтобы сделать тест на беременность. И мы знаем, что Торсон приходил к ней в четверг вечером. С ним все было кончено, инспектор. Но дело обстояло еще хуже.
— Почему?
— Противозачаточные таблетки в ее комнате. Они датированы прошлым февралем, но их не принимали. Сэр, я думаю, Елена хотела забеременеть. — Хейверс отхлебнула чаю. — Обычная ловушка.
Линли нахмурился над отчетом, снял очки и протер их кончиком шарфа Хейверс.
— Не понимаю, как это связано. Она просто могла прекратить их принимать, потому что для этого не было оснований — в ее жизни не было мужчины. Когда он появился, она оказалась к этому не готова.
— Чушь, — ответила Хейверс. — Большинство женщин заранее знают, будут ли спать с мужчиной. Обычно они понимают это, как только встретятся с ним.
— Но ведь они не знают, собираются ли их изнасиловать, не так ли?
— Ладно. Сдаюсь. Но вы должны понимать, что Торсон тоже находится среди подозреваемых.
— Конечно. Но он не один, Хейверс. И возможно, он даже не в начале очереди.
В дверь дважды резко постучали. Когда Линли ответил, что можно войти, дневной сторож Сент-Стивенза просунул голову в комнату.
— Сообщение, — сказал он, протягивая сложенный лист бумаги. — Решил, что лучше принести его.
— Спасибо. — Линли поднялся. Сторож отдернул руку.
— Не для вас, инспектор, — сказал он. — Для сержанта.
Кивнув в знак благодарности, Хейверс взяла листок. Сторож исчез. Линли наблюдал, как она читала. Ее лицо помрачнело. Потом она смяла бумагу и вернулась к столу.
Линли беззаботно произнес:
— Думаю, сегодня мы сделали все, что могли, Хейверс. — Он достал часы. — Уже больше… Боже правый, посмотрите на часы. Уже больше половины четвертого. Возможно, вам стоит подумать…
Хейверс опустила голову. Линли смотрел, как она возится с сумкой. Ему не хватило духа продолжать притворяться. В конце концов, они не банковские служащие. У них другая работа.
— Не получается, — сказала Хейверс. Она швырнула комок бумаги в корзину для мусора. — Если бы кто-нибудь мог мне сказать, почему, черт возьми, ничего никогда не получается.
— Поезжайте домой, — сказал он. — Позаботьтесь о ней. Я здесь сам справлюсь.
— Для вас слишком много работы. Это нечестно.
— Может быть, и нечестно. Но это приказ. Поезжайте домой, Барбара. Вы приедете к пяти. Утром возвращайтесь.
— Сначала я проверю Торсона.
— Нет необходимости. Он никуда не убежит.
— Я все равно проверю. — Хейверс взяла сумку и подняла с пола пальто. Когда она обернулась к нему, Линли увидел, что ее нос и щеки покраснели.
Линли сказал:
— Барбара, иногда самое правильное решение бывает самым простым. Вы ведь это знаете?
— В этом все и дело, — ответила она.
— Моего мужа нет дома, инспектор. Они с Глин поехали договариваться насчет похорон.
— Думаю, вы сможете дать мне нужную информацию.
Джастин Уивер посмотрела на подъездную дорожку за спиной Линли, где угасающие дневные лучи мерцали на правом крыле его машины. Сдвинув брови, она, по-видимому, пыталась решить, что делать. Она сложила руки и прижала пальцы к рукавам своего габардинового блейзера. Это можно было расценить как стремление согреться, если бы не тот факт, что Джастин не отошла от двери, чтобы спрятаться от ветра.
— Не знаю. Я уже рассказала вам все про вечер воскресенья и утро понедельника.
— Но не все, смею сказать, что вам известно о Елене.
Джастин перевела взгляд с машины на Линли. Он увидел, что ее глаза были цвета восхитительного утреннего неба и не нуждались в подцвечивании с помощью правильно подобранной одежды. Хотя ее присутствие дома в этот час говорило о том, что весь день она не была на работе, Джастин была одета почти так же строго, как и предыдущим вечером, — втемно-серый блейзер, блузку, застегнутую до самого горла, с нежным узором из маленьких листочков и изящные шерстяные брюки. Свои длинные волосы она заколола гребнем.
Джастин сказала:
— Думаю, вы должны поговорить с Энтони, инспектор.
Линли улыбнулся:
— Конечно.
На улице два раза звякнул жестяной звонок велосипеда, и в ответ раздался автомобильный гудок. Неподалеку, с крыши на землю, описав дугу, слетели три дубоноса — их отчетливое «чик-чик!» было похоже на беседу, в которой повторялось лишь одно слово. Они запрыгали по дорожке, поклевали гравий и, как один, снова взмыли в воздух. Джастин следила за ними глазами, пока птицы не уселись на кипарис на краю лужайки. Потом она произнесла:
— Входите, — и отступила от двери.
Она взяла у Линли пальто, аккуратно повесила его на вешалку перед лестницей и повела посетителя в гостиную, где они встречались прошлым вечером. Однако, в отличие от вчерашнего дня, Джастин не предложила ему перекусить. Вместо этого она подошла к стеклянному чайному столику у стены и поправила стоявшие на нем шелковые тюльпаны. После этого она повернулась к Линли и застыла со свободно сцепленными перед собой руками. В этой обстановке, в этой одежде и в этой позе она была похожа на манекен. Линли стало интересно, что нужно сделать, чтобы самообладание покинуло эту женщину.
Он спросил:
— Когда Елена приехала в Кембридж к осеннему триместру в этом году?
— Триместр начался в первой неделе октября.
— Я знаю. Меня интересует, приехала ли она заранее, возможно, чтобы побыть с вами и отцом. Полагаю, чтобы освоиться в колледже, понадобилось бы несколько дней. Ее отец мог бы ей помочь.
Правая рука Джастин медленно поползла вверх по левой, остановилась над локтем, где ноготь большого пальца принялся описывать круги.
— Должно быть, она приехала где-то ближе к середине сентября, потому что тринадцатого была встреча на историческом факультете и она там присутствовала. Я это помню. Мне посмотреть в календаре? Вам нужна точная дата, когда она приехала к нам?
— Приехав в город, она сначала остановилась здесь у вас и вашего мужа?
— Если можно сказать, что Елена где-то остановилась. Она постоянно приходила и уходила. Ей нравилось вести активный образ жизни.
— По ночам?
Рука поползла к плечу и остановилась под воротником блузки, похожим на колыбель для шеи.
— Странный вопрос. Что вы имеете в виду?
— Когда Елену убили, она была на восьмой неделе беременности.
По лицу Джастин прошла легкая дрожь скорее эмоционального, нежели физического происхождения. Прежде чем Линли успел это оценить, она опустила глаза. Однако рука была по-прежнему у горла.
— Вам это было известно, — сказал Линли. Джастин подняла глаза:
— Нет. Но я не удивлена.
— Потому что она с кем-то встречалась? С кем-то, о ком вы знали?
Джастин перевела взгляд от Линли к двери гостиной, словно ожидала увидеть там любовника Елены.
