Ларри, конечно, был хороший актер, но ему не удалось скрыть румянец на щеках и испарину на лбу.
– Дай мне посмотреть!
Квиллер крепко сжимал в руках Библию.
– Ещё одно, Ларри, и я не стану больше тебя задерживать. Вы со Сьюзан проталкиваете Винса Бозвела – или всё-таки Бозворта? – на место Айрис, но вы уверены, что он воплощает собой тот образ, который вы связываете с музеем? Хоть он и ваш родственник, но, если откровенно, он не подходит для этой работы по своим личным качествам: он недостаточно компетентен, и, если подтвердятся мои подозрения, у меня против него найдутся и другие аргументы. – Он многозначительно разгладил усы. – Если совет собирается сегодня, чтобы обсудить этот вопрос, то, может быть, правильнее было бы отложить принятие решения.
– Что ты хочешь сказать, Квилл? Что за тайны?
– Винс уехал в Локмастер, оставил Верону без машины, без денег, даже без молока для ребёнка. Уехал он в понедельник и когда вернётся – неизвестно. Может, он на скачках играет. На ипподроме в Локмастере только что открылся сезон.
– Я о его делах не знаю.
– У этого человека явно нет чувства ответственности. Вам такой смотритель нужен? А кстати, почему он сменил свою фамилию Бозворт?
– По правде говоря, я его никогда не спрашивал, – сказал Ларри.
– Лютер Бозворт был шахтером? Он погиб во время взрыва тринадцатого мая?
– Нет, он всё понемножку делал, этакий мастер на все руки. Сторожем на ферме Гудвинтера работал. Я знаю только то, что рассказывал мне дядя Бенджамин. Эфраим очень ценил Лютера.
– Но ты не потомок Лютера, твоим дедом был Карл.
– Правильно.
– Карл был красивым мужчиной.
– Откуда ты знаешь?
– Почитай свою семейную Библию и поймёшь. – Квиллер торжественно вручил её Ларри, не обращая внимания на грохот и удары в кладовке.
– Теперь дай я тебя спрошу, – сказал Ларри. – В газете писали, что убитый – бывший муж Кристи Фагтри. Все говорят, что это он отравил её коз. Сейчас она часто встречается с Митчем Огилви. Как ты думаешь, Митч имеет к этому какое-то отношение?
– Вряд ли. Они с Кристи в понедельник вечером были здесь, пили сидр и говорили о реставрации особняка Фагтри как исторической достопримечательности.
– Я очень надеюсь, что он в этом не замешан, – сказал Ларри. – Сейчас мне надо возвращаться в кабинет и начинать собрание.
– Ещё один вопрос, если не возражаешь, Ларри. Что ты знаешь о песочницах для малышей?
– У нас их обычно делают из бруса два на четыре дюйма, а песок берут за так у песчаного карьера. А почему ты спрашиваешь?
– У нас тут в домике Бозвела растет будущий археолог, а копать ей негде.
На свет была извлечена верная записная книжка.
– Ребята, работающие во дворе, что-нибудь придумают. В стальном сарае, наверное, найдутся доски два на четыре. Я распоряжусь.
Когда он ушёл, из кладовки раздался небольшой взрыв и послышался звон бьющегося стекла. Квиллер распахнул дверь. Бутси сидел на полке с лампочками и мурлыкал.
Полли Дункан вернулась за котёнком раньше, чем ожидалось.
– Когда собрание закончилось, я не стала оставаться, – объяснила она. – Мне было грустно без моей маленькой кисоньки. Он был паинькой?
– Да, всё в порядке. У меня появилось несколько шрамов, стоимость коллекции стекла Кобб уменьшилась на несколько сотен долларов, и сиамцы уже никогда не будут такими, как прежде, но… всё в порядке.
Полли не заметила колкости:
– Где он? Не могу дождаться, когда его увижу. Где же он?
Они с Квиллером вместе обыскали квартиру, проверили все тёплые и мягкие уголки. На синем бархатном кресле лежали Коко и Юм-Юм, а котёнка и след простыл. По испуганному выражению лица Полли Квиллер понял, что она решила, что Чудище съели сиамцы.
– Вот он! – крикнул он из ванной, и как раз вовремя, а то бы у Полли случился нервный припадок.
Бутси лежал в латке, которой сиамцы пользовались как туалетом, и, зарывшись в песочек, крепко спал.
– Бутси, миленький мой! – схватила его Полли. – Что ты здесь делаешь? Тебе было одиноко? Ты скучал по мне? Дай я тебя поцелую… Он ходил в свой туалет, Квилл?
– Кажется, он предпочитал латку.
– Надеюсь, он не испугался настолько, чтобы потерять аппетит?
– Нет, он ел очень хорошо , за это не беспокойся. Ты там не встретила Винса Бозвела? Он должен был работать в библиотеке.
– Из Пикакса я никого не видела. Если кто и был, то все они пошли на автодром. На этой неделе там проходят гонки. А теперь нам пора собрать наш багажик и ехать домой.
Квиллер с готовностью достал корзинку Бутси, туалет, щетку и ящичек, в котором его привезли.
– Скажи «до свидания» дяде Квиллу, Бутси. – Полли взяла переднюю лапку котёнка и помахала ею. – Посмотри, какая славная лапка – как будто коричневый цветочек. Ты считаешь, ему надо подрезать коготочки?
– Ну зачем же торопиться.
Когда они ушли, он с облегчением вздохнул, а сиамцы, потягиваясь, прошлись по квартире. Все трое ели на обед курицу «кордон блё» из холодильника и наслаждались тишиной и спокойствием, а когда стемнело, уселись в гостиной послушать музыку: коты – на синем бархатном кресле, а Квиллер – напротив них в коричневом кресле с кружкой кофе в руке. Оба телефона были отключены. Какая бы катастрофа ни произошла, какое бы срочное дело ни появилось, он вознамерился дослушать кассету с оперой не прерываясь.
Прослушав первые три действия, он почувствовал, что на самом деле эта музыка всё же ему нравится. Он был готов отказаться от всех колких замечаний, которые прежде отпускал на её счет. Сиамцы тоже слушали и, может быть, слышали такие звуки и оттенки, которые ускользали от его уха. Он следил за содержанием по английскому либретто. К четвертому акту тревога стала нарастать. Посередине щемящей «Песни об иве» Дездемона вскрикнула: «Чу, стучат!» А Эмилия отвечала: «Нет. Это ветер».
Тут у Коко глубоко из груди вырвалось глухое урчание. Он спрыгнул на пол и побежал в прихожую. Секунду спустя в дверь яростно застучали и молоточком и кулаками сразу.
Квиллер бросился открывать.
– Помогите мне найти Пупси! – пронзительно закричала Верона. Глаза у неё были безумные от ужаса, и она с трудом переводила дыхание. – Она куда-то пошла! Может быть, в амбар!
Он схватил куртку и фонарик на батарейках, и они побежали через двор к амбару. Лампа дневного света на высоком столбе освещала весь двор, но по улице Верона бежала без фонарика. В панике она про него забыла.
– Как долго её нет? – прокричал Квиллер.
– Не знаю. – Она задыхалась.
– Где Винс?
– Ещё не возвращался.
Они взбежали по пандусу к «игольному ушку».
– Зайдите внутрь, но дальше не ходите, – приказал Квиллер. – Там темно. Много всего навалено, можно споткнуться. Позовите её.
– Пупси! Пупси! – позвала Верона испуганным голосом.
– Громче!
Она рванулась вперёд.
– Не ходите! Слышите, что я вам говорю! Зовите её!
– Пу-упси! Пу-упси!
Квиллер водил фонариком по усыпанным соломой проходам между ящиками и прессами. Никакого движения, только кошка бросилась наутек. В углу к стене была прислонена деревянная платформа. Квиллер и в прошлый раз её видел, только она лежала на полу, и он ещё тогда подумал, что Бозвелу понадобится автопогрузчик, чтобы её поднять. Сейчас она стояла у стены.
– Стойте там, где стоите! – предупредил он Верону и пошел смотреть. – Продолжайте звать её!
Перевернутая платформа закрывала квадратный люк в полу. Вниз, в конюшню, вела приставная лестница. Квиллер посветил фонариком в люк и увидел зелёное ведерко. Он спустился и сразу же поднялся назад.
Обняв Верону за плечи, он произнёс:
– Идите назад в дом. Надо вызвать «скорую».
– Она ударилась! Где она? Я хочу её увидеть!
– Не надо. Подождите, пока приедет «скорая».
Верона упала в обморок.
Квиллер отнёс её в квартиру и осторожно положил на кровать. Уже придя в сознание, она так и лежала там, неподвижно уставившись в потолок. Он укрыл её одеялом, что-то подложил под ноги, потом позвонил в «Скорую» и доктору Галифаксу.
– Док, у меня тут мать с ребенком. Девочка без сознания, – сказал он. – У матери, по-моему, шок. Я вызвал «скорую». Что мне делать, пока они не приехали?
– Держите обеих в тепле. Пусть «скорая» отвезёт их в пикакскую больницу. Я там буду. Как фамилия?
– Бозвел. Верона Бозвел.
– Не знаю. В Мускаунти такой фамилии нет. Санитары положили Пупси на носилки и сказали помощнику шерифа, стоявшему рядом:
– Похоже, с лестницы упала, прямиком на пол в конюшню. А пол каменный. Похоже, шею сломала.
Какая тоненькая шейка, подумал Квиллер. Наверное, не толще, чем у Коко.
Когда Верону тоже унесли на носилках, Квиллер опять пошёл с фонариком в амбар и посветил вниз. Зелёное ведерко всё ещё лежало там. Он закрыл «игольное ушко» и вернулся в музей. Не успел он открыть дверь в квартиру, как что-то со свистом пронеслось мимо его ног и в мгновение ока скрылось за углом. Он бросился следом, завопив:
